Страница 6 из 210
– А цена этой должности?
– Самое малое полтора миллиона. Я знаю людей, которые предлагали миллион семьсот тысяч и все же не могли соблазнить господина Фуке. Но если бы даже случилось, что господин Фуке захочет продать свою должность, чему я не верю, несмотря на то, что мне говорили…
– А, так и вам говорили! Кто же?
– Господин де Гурвиль… господин Пелисон… так, мимоходом.
– Ну, так если б господин Фуке захотел продать свою должность?..
– Я все равно не мог бы купить ее, ибо господин суперинтендант продал бы ее лишь за наличные, а кто может сразу выложить на стол полтора миллиона?
Тут Кольбер остановил советника выразительным жестом. Он снова задумался.
Наблюдая работу мысли на лице своего господина и видя его настойчивое желание продолжать разговор о том же предмете, Ванель терпеливо дожидался решения, не смея подсказать его интенданту.
– Объясните мне хорошенько, – сказал наконец Кольбер, – какие привилегии связаны с должностью генерального прокурора.
– Право обвинения всякого французского подданного, если он не принц крови; право аннулирования всякого обвинения, направленного против любого француза, кроме короля и принцев королевского дома. Генеральный прокурор – правая рука короля, карающая виновных; впрочем, та же рука может служить королю и для того, чтобы погасить факел правосудия и законности.
Таким образом, господин Фуке в состоянии выказать неповиновение королю, подняв против него парламент; вот почему король, несмотря ни на что, постарается ладить с господином Фуке, ибо его величество, конечно, захочет, чтобы его указы вступали в законную силу без возражений парламента.
Генеральный прокурор может быть и очень полезным, и очень опасным орудием.
– Хотите быть генеральным прокурором, Ванель? – внезапно спросил Кольбер, смягчая голос и взгляд.
– Я? – воскликнул Ванель. – Но я уже имел честь докладывать, что у меня для этого не хватает миллиона ста тысяч ливров.
– Вы возьмете их в долг у ваших друзей.
– У меня нет друзей богаче меня.
– Вы – честный человек!
– О, если б все думали так же, как монсеньер!
– Достаточно, что так думаю я. И в случае надобности я готов отвечать за вас.
– Берегитесь, монсеньер! Знаете ли вы поговорку?
– Какую?
– Кто отвечает, тому и платить.
– До этого не дойдет.
Ванель встал, взволнованный предложением, так неожиданно сделанным ему человеком, слова которого воспринимались всерьез даже самыми легкомысленными людьми.
– Не потешайтесь надо мной, монсеньер, – сказал он.
– Давайте поспешим с этим делом, Ванель. Вы говорите, что господин Гурвиль разговаривал с вами о должности господина Фуке?
– Да, и Пелисон также.
– Официально или только официозно?
– Вот их слова: «Члены парламента богаты и честолюбивы, им надлежит сложиться и предложить два или три миллиона господину Фуке, своему покровителю, своему светочу».
– Что же вы сказали на это?
– Я сказал, что в случае нужды возьму свою долю в размере десяти тысяч ливров.
– А, значит, и вы обожаете господина Фуке! – воскликнул Кольбер, бросив на Ванеля взгляд, полный ненависти.
– Нисколько. Но господин Фуке занимает пост нашего генерального прокурора; он влез в долги, он идет ко дну, мы должны спасти честь корпорации.
– Так вот почему, пока Фуке при своей должности, ему нечего опасаться.
– Сверх того, – продолжал Ванель, – господин Гурвиль добавил: «Принять милостыню господину Фуке унизительно, и он от нее, несомненно, откажется; пусть же парламент сложится и, соблюдая благопристойность, купит должность своего генерального прокурора; тогда все обойдется как следует: честь корпорации останется незапятнанной, и вместе с тем будет пощажена гордость господина Фуке».
– Да, это действительно выход.
– Я рассудил совершенно так же, как вы, монсеньер.
– Так вот, господин Ванель: вы сейчас же отправитесь к господину Пелисону или к господину Гурвилю; знаете ли вы еще кого-нибудь из друзей господина Фуке?
– Я хорошо знаком с господином де Лафонтеном.
– С тем… стихотворцем?
– Да, с ним; когда мы были в добрых отношениях с господином Фуке, он сочинял стихи, воспевающие мою жену.
– Обратитесь к нему, чтобы он устроил вам встречу с суперинтендантом.
– Охотно. Но как же с деньгами?
– В указанный день и час деньги будут в вашем распоряжении; на этот счет можете быть спокойны.
– Монсеньер, сколь великая щедрость! Вы затмеваете короля. Вы превосходите господина Фуке!
– Одну минуту… не будем злоупотреблять словами, Ванель. Я вам отнюдь не дарю миллиона четырехсот тысяч ливров; у меня есть дети.
– О сударь, вы мне их ссужаете – и этого более чем достаточно.
– Да, я их ссужаю.
– Назначайте любые проценты, любые гарантия, монсеньер, я готов ко всему, что бы вы ни потребовали, я буду повторять еще и еще, что вы превосходите в щедрости королей и господина Фуке. Ваши условия?
– Вы погасите долг в течение восьми лет.
– Очень хорошо.
– Вы даете мне закладную на самую должность.
– Превосходно. Это все?
– Подождите. Я оставляю за собой право перекупить у вас эту должность, уплатив вам на сто пятьдесят тысяч ливров больше, чем то, что вы заплатите за нее, если в отправлении этой должности вы не будете руководствоваться интересами короля и моими предначертаниями.
– А! – произнес, слегка волнуясь, Ванель.
– Разве в моих условиях есть что-нибудь, что вам не нравится? – холодно спросил Ванеля Кольбер.
– Нет, нет, – живо ответил Ванель.
– В таком случае мы подпишем договор, когда вы того пожелаете. Бегите же к друзьям господина Фуке.
– Лечу…
– И добейтесь свидания с суперинтендантом.
– Хорошо, монсеньер.
– Будьте уступчивы.
– Да.
– И как только сговоритесь…
– Я потороплюсь заставить его Подписать соглашение.
– Никоим образом не делайте этого!.. Ни в коем случае не заикайтесь ни о подписи, говоря с господином Фуке, ни о неустойке в случае нарушения им договора, ни даже о честном слове, слышите? Или вы все погубите!
– Как же быть, монсеньер? Все это не так просто.