Фейри-таун

Он слышал от многих про тех фейри, которые касаниями могли дурить голову кому угодно, принцы и принцессы отказывались от дворца и уходили за ними в леса, чтобы вернуться потом потерявшими всякий ум. И память. Может, этот азиат из таких фейри? С аурой очарования?

Отхлебнув из бокала, Арман вернул его на стол. Встал, прошелся по комнате, достал ноут и открыл его.

— Гретхен! — позвал он после нескольких минут изучения черного экрана. — У нас сломался компьютер?

Гретхен явилась в тот же миг, шурша юбками, сдвинула русые брови:

— Вы его включили, господин?

— Разумеется, я же не настолько отстал от прогресса, — сказал Арман.

— Значит, с ним все в порядке. Должно быть. Когда вы пользовались им в последний раз?

Арман задумался:

— В прошлом году, кажется. Все, я понял, спасибо, Гретхен.

Поставив ноут заряжаться, Арман отправился в ванную. Вернулся посвежевшим, отдохнувшим и без гематомы на лбу, одетым в халат, нажал на кнопку пуска и вскоре уже изучал все, что было в сети о семье дипломата.

Жена Моро-старшего скончалась пять лет назад от продолжительной болезни, оставив на попечение мужа их совместного ребенка — Глора, ныне владельца спортклубов, и усыновленного — Вивьена, деятеля искусств. Все источники утверждали, что Моро-старший никогда не называл младшего сына усыновленным, любил даже больше родного, которого вечно вытаскивал из проблем, и в целом вся семья дипломата выглядела примером благочестия и толерантности.

На одном из фото Моро-младший был одет в белый костюм свободного кроя. Волнистая челка и лиловый цветок в петлице.

— Куколка, — произнесла Гретхен, забирая пустой бокал. — Надеюсь, вы его не убили?

— Он меня, — ответил Арман. — Налей еще.

— Он? — не поверила Гретхен. — Вас?

Арман махнул рукой нетерпеливо, и она, еще раз глянув на экран, исчезла. Голова еще болела от удара о пол и ныло в переносице, но чувствовал он себя на редкость бодро.

Вечером следующего дня Арман появился в департаменте, когда все другие сотрудники уже разошлись. Исключение, как всегда, составлял шеф — сидел в кресле с компрессом из полотенца на глазах и перекатывал в руке шарики из розового кварца.

— Вчера заглянул к Ингреду в лавку, — произнес шеф, услышав, как он вошел в кабинет. — Решил под видом клиента полюбопытствовать, что там у него.

— И он вам всучил шары для релаксации и склянку с эфирной эссенцией для теплых ванночек, — сказал Арман.

— Он объяснил, что это снимает усталость. И это работает!

— Потому что вы в это верите. Самовнушение. Если сходить в тот же китайский квартал, но в другую лавку, вас научат обращаться с этими шарами иначе, что принесет вам гораздо больше удовольствия. Но давайте к делу, я с отчетом.

Отчет с Армана по негласному правилу требовался всегда в устном виде и записывался на диктофон, в письменный вариант информация не переносилась и в общей базе не появлялась. Сам шеф тоже не имел права передавать ее третьим лицам и предоставлял только вышестоящим, не принимая решений лично.

— М-да, — произнес шеф после сухого изложения, которое подошло к концу.

— Вы хотите дать оценку произошедшему? Не думаю, что это уместно, — заметил Арман, и шеф проглотил приготовленную фразу. Возможно, она была как раз о вчерашней оплошности. Спросил он другое:

— Твои намерения?

— Собираюсь посетить подозреваемого в сбыте наркотических веществ.

— Ордер на арест?

— Нет, дружеская встреча.

В цветочном магазине неподалеку Арман попросил собрать корзину с разноцветными цветками душистого горошка.

— Странный выбор, — прокомментировала флористка. — Я бы посоветовала добавить розы или хотя бы папоротник.

— Я бы посоветовал не тратить время на упертых клиентов, — улыбнулся Арман.

На языке цветов душистый горох означал: «Спасибо за прекрасно проведенное время». В корзину, прежде чем отправить ее по адресу с курьером, Арман вложил записку с названием ресторана и временем встречи. Если Вивьен достаточно умен, чтобы понять уровень джентльменских подколов, то он точно придет сегодня на ужин. Если нет — то Арман явится сам и уже с ордером.