Раны, нанесенные в детстве

Камень скакал, скакал и потом вдруг доскакал до самого края рельсов....

Раздался звон разбитого стекла.

Камень, брошенный слабым и тощим второклассником, разбил стекло дрезины.

Семка от паровозной бригады не убегал. Он не видел куда полетел камешек, не слышал звона разбитого стекла.... О том, что именно он виноват в разбитом стекле, Семка узнал от трех здоровенных мужиков, ловко прихвативших его всё на том же пригорке, куда мальчишка отскочил от паровозного гудка.

Домой Сёмку "дрезинщики" привезли только вечером. С утра до вечера мужики продержали "преступника" в какой-то комнате, не предложив "уголовнику" даже чаю, а вечером самый молодой из них повез Семена домой, к отчиму – на расправу.

Отчим, со слов сопровождавшего узнав, что случилось, за руку затащил мальчишку в туалет, снял ремень....

Матери дома не было. "Лёня" бил голодного Семку так сильно и так долго, что на истошные вопли мальчишки снизу прибежали соседи, чего с ними и никогда не случалось прежде, а "дрезинщик" испарился из квартиры, в которой истязали ребенка, словно невесомый полупрозрачный пар, выпущенный из нижнего клапана паровозного котла....

…Вечерами, после того, как успокаивался "поддатый" отчим, избитый или униженный парнишка, свернувшись "калачиком" под тонким одеялом в кроватке своего младшего брата, беззвучно плакал, к нему приходил котенок. Животное легко запрыгивало внутрь между деревянными прутьями, котёнок ложился в кроватку рядом с парнишкой, начинал мурлыкать....

Под эти звуки Семен, наконец, успокаивался и засыпал....

Недолгое Сёмкино счастье закончилось через пару недель.

Молоко в банке однажды скисло, другой еды для котенка не было.

Котенок заболел животиком и стал какать не только в коробку с песком – вообще по всей квартире.

Лечить его никто даже и не пытался.

Участь единственного друга Семена – котенка с голубыми глазами – была предрешена.

Котенок должен был умереть.

– Бери кота! Пойдем! – сухо сказала мать тоном, не терпящим возражения. В руках она крепко сжимала крохотный серый кулек – в таких в сельпо заворачивали конфеты на разновес....

…– Бросай! – приказала мать, стараясь не смотреть в глаза сыну. – Бросай! А то Лёня нас с тобой вечером прибьет!

Семен прижал котенка покрепче к груди. Его мать велела ему утопить его единственного друга в этом чужом и страшном мире.

Единственного.

Он никогда не сделает этого!

Но если он сейчас не утопит котенка, вечером отчим опять изобьет и его, и мать.

"Пусть бьет"! – думал парнишка, глотая слезы. – "Но Ваську я топить не буду!

…Но тогда он опять изобьет мать"!

Мальчик прижал к себе котенка, всхлипнул. Грязным рукавом фуфайки вытер сопли…

Его душа разрывалась на части.

Отчаянные крики избиваемой отчимом матери заполняли его сознание всякий раз, когда мать произносила слово "Лёня".

И Семён понял, что выбора у него – нет.

Если он сейчас не убьет котенка, вечером отчим будет до потери сил избивать его мать.

Мать было жалко....

Семён в последний раз прижал к тебе теплое тельце котенка, грязным кулачком растер слёзы, закапавшие из глаз, растёр по лицу споли, капавшие из носа, шагнул к реке....

– Постой! – окликнула его мать. У мальчика от безумной надежды екнуло сердце. – Он выплывет и придет обратно домой. Нужно привязать на шею камень. Лучше – несколько. – Мать вынула из кармана старый чулок, протянула сынку. – Вон там много гальки. Набери!

Семен, действуя словно сомнамбула, начал отбивать ногами примерзший галечник и набивать им старый детский чулок, скорее всего – свой собственный. Одной рукой он по-прежнему прижимал к себе единственного друга.

– Привяжи камни к шее! – потребовала мать, понимая состояние, в котором находился ее сын. – И бросай!

Семен негнущимися пальцами обмотал чулок с камнями вокруг шеи котенка, проглотил слезы, размахнулся....

…Котенок плюхнулся посреди неширокой, но быстрой речушки, активно заработал лапками, выгребая к берегу. Чулок с камнями неудержимо тянул его вниз.

Крохотное тельце держалось на плаву еще несколько секунд, потом исчезло в глубине…

Семка присел на корточки, перестал сдерживаться; разревелся в голос.

Подошла мать, сунула ему в руки кулек из серой бумаги. – Это тебе! – сказала она. Парнишка машинально взял.... В кульке оказались приторно-сладкие сушеные финики. Семка машинально сунул в рот один из них....

....Семен Аркадьевич проснулся. Сердце бешено колотилось в груди, по щекам текли слезы.

За окном серел ранний рассвет… Лениво гавкнул, громыхнул цепью соседский пес, где-то высоко в небе просвистел "Боинг", заходящий на посадку в Толмачево; рядом тихо посапывала супруга.

Мужчина сел на кровать, обхватил голову руками.

– Что случилось? – подала голос благоверная, разбуженная движением тяжелого тела Семена Аркадьевича.

– Да.... Сон опять приснился.... Про котенка.... Того самого....

Жена помолчала. Спустя некоторое время она тоже села. – Это из-за твоего вчерашнего увольнения! Расстроился.... Пойдем чаю попьем. – После продолжительной паузы вымолвила она. – Все равно ведь теперь уже не уснем!

Мужчина молча кивнул, встал с кровати, одел футболку и шорты, сильно припадая на левую ногу, вышел из спальни.

Прочистил зубы. Умылся....

Заметно прихрамывая, медленно и осторожно спустился по лестнице на первый этаж. Дошел до кухни, нажал на кнопку электрочайника…

– Что? Нога так и не зажила? – сочувственно спросила супруга, присаживаясь рядом за столом.

– Нет..... Нет.... Всё нормально! – успокоил её Семён Аркадьевич. Ногу он повредил два месяца назад, упав с крыши дачной бани вместе с подломившейся под ним алюминиевой лестницей – ненадежным изделием китайского производителя. Травма была не тяжелая, но болезненная. К падению с крыши вместе с лестницей Семён отнесся философски: "Главное – ничего не сломал и сотрясения не получил".

Семён из своего богатого жизненного опыта знал: любая стройка, рано или поздно, взимает с человека "дань" в виде переломанных рук или ног, отрезанных пальцев; заноз, порезов, растяжений, больного позвоночника....

Травмы и увечья – неотъемлемая часть любого строительства – мелкого или крупного.

Увы.

Однако о последнем "свободном полёте" лишний раз вспоминать не хотелось. Падение Семёна с лестницы произошло на глазах жены, она сильно переживала из-за случившегося инцидента, и Семёну не хотелось лишний раз "щекотать нервы" супруге.

Особенно – в сложившейся ситуации.

Проще было отшутиться; сказать, что ногу просто отлежал....

Ситуация с увольнением его задела гораздо больнее.

"Вот уж, действительно, раны, нанесенные в детстве, не заживают никогда! – думал Семен Аркадьевич, меланхолично помешивая ложечкой в любимой кружке. – Полвека уже прошло, а рана эта всё ещё болит....

А как хорошо меня завуч вчера подловила! – его мысли вернулись из прошлого в настоящее. – Всё помнит, ничего не забывает. Шесть лет прошло после того случая с мальчишкой, который принес на урок нож. Вернее – сказал, что принес.... А она не забыла. И сегодня.... Нет – вчера уже; в нужный момент – припомнила. Хорошо изучила меня. Знает: где, когда и на какие "кнопочки" нужно нажимать, чтобы вывести меня из равновесия.

Сказала, что пятые классы тоже нужно забрать. По факту – призналась, что девятые они у меня все-таки забрали, а не забыли передать мне, как утверждали за день до последнего случая. Без пятых классов нагрузки останется всего пятнадцать часов. Меньше ставки. Как жить-то на такие деньги"?

Ситуация, произошедшая накануне, из-за которой учитель физической культуры Семен Аркадьевич Бочков подал заявление об увольнении была, в общем-то, рядовой.

Одна из пятиклассниц на первом в новом учебном году уроке физкультуры, в силу особенностей своего организма не смогла выполнить предложенную учителем задачу и с его разрешения присела на лавочку. После того, как дети отбегали по спортзалу положенные разминочные круги, они перестроились в круг и начали разминаться – под внимательным управлением своего нового физрука.