Страница 11 из 13
И уже через пару минут, прислонившись к внутренней обшивке корабля Сима, словно рокочущая матушка, наблюдала за стремительной походкой скафандра, прямолинейно направляющегося к административным корпусам.
«А все-таки как же хорош, наш капитан!», мечтательно думала женщина, ее губ коснулась призрачная улыбка. «Я уверена, все у нас будет хорошо. Анатолий, ты просто душка».
Но придаваться мечтаниям времени не оставалось. Леонид уже отволок инструменты к спасательной шлюпке, уже содрал защитные кожухи с правой его стороны и уж начинал подбираться к механизмам двигателя. Если не поспешить, то мальчишка спалит себя, в тот момент, когда отсоединит клемму питания от главного маршевого. Да, это сейчас, когда спасательная шлюпка стала самостоятельным судном, правый маневровый двигатель корабля переквалифицировался в маршевый. И очевидно, сам двигатель не очень был готов к такой перемене в профессии. И импульс слабоват, и не предназначен он для долговременной работы. Зато если немного перебрать его начинку, заменить сопло и подать в качестве топлива – смесь обычной горючки и ионов пероксида магния, то заиграет прибор новыми красками.
Теоретически, такая система могла дать достаточную юркость судну в открытом космосе, и позволить посадить кораблик на орбитальной станции. Но участвовать на нем в гонках… Нет уж извольте. Кораблик, не способный совершить резкий поворот в гонках на Танатосе участвовать не сможет.
И Леонид сразу заметил эту несостыковку планов, на что Сима резонно заметила, что навесное оборудование никто не отменял.
– Леня, обожди чуток!– позвала Сима, как только натянула свой скафандр,– троичный раструб нельзя отключать до тех пор пока…
Леонид остановился, пытаясь понять, какой из этих «шлангов» является троичным раструбом. Остальную тираду бортмеханика он пропустил, как неинформативную. Еще в процессе обсуждения планов он понял, что катастрофически некомпетентен в начинке своих любимых игрушек. Эх, а когда он учился летать, то считал себя профи. Он тогда на самом деле знал, как и почему и что внутри его легкого истребителя. И по своей наивности считал, что весь флот строится по тем же принципам. А как иначе? Если это транспорт, то у него должен быть двигатель, органы управления и навигации. Кто же мог знать, что легкая единица космического флота устроена в разы проще и лаконичнее чем грузовичок гражданского? А объяснение просто. Если военные могли себе позволить модульный принцип строения для ускорения ремонта, то у Анатолия было корыто, собранное из мельчайших деталей.
Как только Сима умудряется разобраться во всех этих хитросплетениях проводов.
А вот и она, уже подошла и ласково отстраняет мужчину бочком:
– Принеси-ка тот мешок, который мы под топливо решили использовать. А я тут пока поковыряюсь. Эх, вот незадача, а тральный гредель-то совсем истерся… надо будет на втором тоже заменить…
Пока Сима бурчала, все глубже закапываясь в нутро шлюпки со стороны кормы, Леонид обреченно отправился в грузовой отсек Ладоги. Как мужчина и как знающий себе цену пилот, он грезил себя начальником над Симой, но сейчас оказался на побегушках. Жизнь не справедлива.
…
– Если ты так метаться по трассе будешь, то врежешься в каждого соперника. – Сима наблюдала за маневрами Леонида в спасательной шлюпке из накренившейся рубки Ладоги.
– Сима, дорогая моя Сима! – Сдерживая гнев, пропел пилот, – Какого лешего, я не могу регулировать импульс маневровых по силе? Где эта ручка? Почему они каждый раз жахают на полную силу? Я так посадить его даже не смогу!
– Кончай заливать! – Обиделась женщина,– даже ребенок сможет посадить спасательную шлюпку на одном штатном двигателе. И без всяких маневровых.
Бешеный болид Леонида в пятый раз пронесся мимо купола станции обслуживания, где припарковалась Ладога. Вместо того, чтобы плавно приземлиться на посадочную полосу, эта юркая посудина резким зигзагом металась в пространстве. И каждый поворот, каждое изменение курса сопровождалось набольшим взрывом.
– Почему вместо струи плазмы, как ты обещала, маневровые дают взрыв? Как я это пилотировать то буду?
– О! Хорошо, поняла! Попробуй уменьшить подачу магния!
– Это за какую ручку надо покрутить? – Умоляюще заревел Леонид, на что Сима резонно заметила, что…
– Все бы тебе за ручки крутить. Видишь желтый патрубок, который идет от серого бурдюка? В бурдюке раствор пираксида магния. Просто пережми патрубок и его подача уменьшится.
В этот момент Леонид дал себе слово, что если приземлиться, то на части порвет эту жирную корову.
Удерживая кнюппель направления в позиции, когда ничего нигде не взрывалось, а судно шло плавным штопором, он постарался левой ногой поймать положение педали ускорения так, чтобы все еще не падать на поверхность Перу, но и не преодолевать сверхзвуковую. К его изумлению со всеми «доворотами», что учудила Сима, эта зверюшка либо ползла, либо сразу взбрыкивала и рыскала как одурелая.
Правую ногу он давно уже заклинил между сиденьем и бортовой панелью, так как без этого хитрого приема, его просто вышвыривало с пилотского ложемента после каждого маневра. А в такой близости к твердым поверхностям терять управление, даже на доли секунды, хотелось меньше всего.
Правая же его рука стискивала трекбол, по идеи управляющий навесным оборудованием. Приходилось слегка выворачивать влево и вверх мягкий шарик, чтобы курс был, ну пусть не прямолинейным, но как минимум не походил на траекторию готовой к спариванию мушки дрозофилы. Глазами он наблюдал за мельтешением «земли» и черного провала космоса, ртом произносил ругательства, как молитву. Не, сейчас он уже не матерился. Матерился он четыре минуты назад. Сейчас поток его брани состоял скорее из слогов, очень угрожающих, и явно нецензурных слогов.
– Я его анусом, что ли зажать должен? Сима, ёкорный ты бабай, вытащи меня из этой мясорубки! И почему все еще не сработало кинетическое поле? А! – Новый неспровоцированный рывок в сторону выбил из глаз пилота кровавые слезы,– Я катапультируюсь!
– Мы убрали катапульту! Вспомни! А кинетика подавлена. Мы плавкий предохранитель на полимер многоразовый заменили! Он при двадцати Же сработает!
– Двадцать Же… Это… Я при двенадцати уже вырубался в учебке. – Мысленно перебирал воспоминания Леонид,– Ладно, что произойдет, если врубится кинетика? Маршевый вырубится?
–Да, маршевый отключится, пока полимер не восстановится. Это примерно минуты три. Кинетическое поле остановит корабль за минуту. Если ты это провернешь хотя бы в километре от поверхности спутника, то двух минут хватит, чтобы судно опустилось на поверхность Перу. Но есть и две проблемы. Как только пройдет три минуты, поле вырубится и маршевый включится снова. Значит, его придется погасить до того, как тебя расплющит ускорением. И второе – наше навесное оборудование… понимаешь… оно не выключается. Тебе придется перед этим маневром оставить трекбол в нулевой позиции!
– Сима,– вкрадчиво простонал Леонид,– в нулевой позиции трекбола навесное оборудование уже как пять минут генерирует взрывы случайной интенсивности по левому борту. Видимо нулевая позиция сместилась. Я сейчас твой трекбол мну, как машонку, только чтобы не взорваться окончательно.
– Странно… Такого не должно было произойти…
Симе оставалось только наблюдать, как спасательные роботы гоняются за время от времени взрывающимся снарядом. И вот снова взрыв, судно Леонида разворачивает на месте, Сима видит, как маршевый уходит на максимальную мощность. Корабль моментально гасит скорость, и уносится в противоположном направлении. Снова взрывы. Неужели такого резкого разворота не хватило для того, чтобы дать нужную перегрузку для срабатывания кинетического поля?
…
Леонид сидел в рубке Ладоги и курил. Его забинтованное колено, его бурые круги под глазами, его алые белки глаз заставляли Симу трепетать.
Леонид не говорил ни слова. Он курил с трудом удерживая сигарету в не гнущихся трясущихся пальцах.