Страница 1 из 108
ГЛАВА 1
Вдоль берега разносился звонкий девичий смех. Сотни живых огоньков, покачиваясь на волнах, уплывали в темноту. Течение ордмерской реки подхватывало не просто огонь заговорённый – в каждый из венков, украшенных цветами, лентами и травами, ставилась особая свеча. Пуская их с берега в одну-единственную, самую длинную ночь в году, незамужние девушки ворожили на суженого. Старый обычай. Во многих княжествах практикующийся.
— Айлин, теперь твой черёд! – радостно воскликнула старшая сестрица, опустив в воду свой венок. – Ну? Чего смотришь без толку? – развернулась ко мне, а её улыбка тут же погасла. – Ты чего, всё ещё свой венок не спела?
Поскольку, пока я пялилась в воду, никаких оправданий придумать не успела, то лишь виновато развела руками, продолжая сжимать ивовый прутик, который являлся основанием будущего венка со свечой.
Нет, я не настолько нерасторопная или неумеха. Дело в том, что лично я, несмотря на своё присутствие здесь, ни на кого ворожить на самом деле не собиралась. Замуж – уж тем более. Мне всего-то восемнадцать через пару денёчков исполнится, могла бы легко в «невостребованных» ещё лет пять проходить, а то и все пятнадцать, если в будущем над этим немного поработать. А сюда я пришла вынужденно, из-за одного специфического обстоятельства.
Дело в том, что каждый раз ордмерские красавицы выбирали себе новое место для ворожбы, и если сама в ней не участвуешь, то и не скажет никто, где оно будет проходить. Такое уж нерушимое правило. Причина сего была самая что ни на есть обыкновенная: ордмерский князь строго-настрого запретил заниматься «загрязнением окружающей среды посредством воска окаянного и проклятущего». Наших девок это, конечно же, ни разу не останавливало. Женихов в княжестве — дефицит. Женская составляющая населения превышала мужское аж в двенадцать раз. Однако замуж ой как хочется! И желательно не за абы кого – за того, кто самой приглянулся. С учётом, что обычай плетения венков исходил со времён единого княжества, когда ещё поклонялись богам, если наречённый к рассвету явится с пойманным именным венком – всё, никуда не денешься, отдавай за него дочь. Последнее наших наместников бесило особо сильно, потому-то они князя в этом вопросе беспрекословно поддерживали. У них по прошествии самой длинной ночи в году начинались не менее длинные и мучительные денёчки, когда кровиночек своих, вместе с приданным, приходилось отдавать «за кого ни попадя». Девки-то у нас не промах, выбирали себе кого помоложе, да попригляднее — на статус и принадлежность к сословиям не взирали, оправдывая свой выбор тем, что зажиточные женихи, более-менее сносные, почти все в большинстве своём разобраны, да и очередь за такими, ещё пока они в пелёнках, выстраивается. Вот и приходилось изворачиваться, предварительно сговариваясь с молодняком, чтоб те по утру ловили заранее приготовленные и в памяти их закреплённые венки — не зря ж отличительные цветные ленточки и свечи особые накануне готовили. Собственно, продолжая разглядывать эти «особые накануне заготовленные» свечи и венки, я и продолжала размышлять над причиной, по которой сюда тоже, нарушив княжеский запрет, явилась. Ведь даже тот факт, что за последнее десятилетие в процессе этих бессовестных манипуляций, после которых ежегодно страдала родительская психика, начали происходить всяческие несчастные случаи утопленной направленности, тоже никого особо не пугало. За исключением меня. Я же за свою единственную сестру очень переживала. Потому и увязалась за ней. Мало ли…
— Айлин! – напомнила о себе Этери. – Ты что, ворожить передумала? – подозрительно прищурилась, уперев руки в бока.
Недовольство её понятно. Если приобщаться к запретному делу я не собиралась, значит в улучшении демографической ситуации княжества не заинтересована, следовательно, и сдать их всех князю могу, а таким, как я — места тут нет.
— Почему передумала? – оправдалась, состроив самое честное выражение лица, на которое только хватало таланта. – Ничего я не передумала, — согнула ивовый прутик, закрепляя, наконец, основу для венка. – Я просто… — призадумалась, в очередной раз оглядывая окрестности, попутно ища себе новый повод для промедления, — вон, за дубравной сперва схожу! – ткнула пальцем в цветочки неподалёку. – Ты меня тут подожди, не уходи никуда, ладно? – добавила, прежде чем направиться в сторону бледненьких, ничем особо не примечательных растений.
До них не так уж и далеко, лишь немного вдоль берега пройти и ближе к лесу подойти. Тем я и занялась, не забывая регулярно оборачиваться, чтобы надолго не выпускать Этери из поля зрения. Сестра же в это время увлеклась болтовнёй с другими ордмерчанками, которые также, как и она, успели отправить свои венки вниз по течению реки.
И всё бы ничего, управиться с добычей полевого цветка не составляло особого труда, да только, стоило мне сорвать соцветие, как послышался плеск воды. Словно нырнул кто-то. Очень близко. А девушки, между прочим, все там, вместе с Этери остались, так что путём нехитрых вычислений сделала вывод, что рядом со мной находился кто-то ещё… Вот я и замерла, с напряжением прислушиваясь к окружающему.
Немного погодя, плеск повторился.
И снова. Но уже чуть дальше.
Стараясь не шуметь, я направилась дальше по берегу, ориентируясь на источник звука. Прошла примерно столько же, но на этот раз потеряв собравшихся девушек из виду. Остановилась у самой кромки воды, запустив руку в карман своего сарафана. Внутри лежала всего одна небольшая скляночка с обезвреживающим зельем. Её-то и достала, аккуратненько зажав в ладони. Да, я подготовилась. Мне это снадобье самый сильный маг нашего княжества сегодня утром вручил. Правда, самый сильный он у нас числился по одной простой причине – других магов в княжестве просто-напросто нет, у магистра Гайтемира только четыре ученика, а тем до статуса мага минимум ещё полжизни в подмастерьях ходить. Насколько зелье действенно, на практике пока убеждаться не приходилось, но магистр заверил, что оно ну очень действенное, а сомневаться в словах самого сильного мага я откровенно постеснялась, да и доза была одноразовая, на изготовление новой ещё бы неделя ушла. Такой временной роскоши у меня не было, вот и приходилось довольствоваться тем, что имелось в наличии.