Страница 12 из 42
– Ржавый твой якорь! – говорит Толик.
– Надутая твоя кровать! – говорит Маша.
– С разбитого корабля твой якорь! – говорит Толик.
В это время шла мимо старушка. Она несла в сумке бананы. Старушка с бананами говорит:
– Положите вы на кровать этот якорь. И вместе все это тащите.
Но Толик сказал:
– Это мой металлолом.
И Маша сказала:
– Это мой металлолом.
– Ах, вот оно что! – сказала старушка. – Я этого и не знала. – И она ушла.
А Толик с Машей сначала удивились, почему так сказала старушка, а потом удивились, почему они так сказали старушке, потому что неважно, чья это кровать и чей якорь. Потому что это для всех.
И они так и сделали, как им сказала старушка с бананами.
Как я всех обмануть хотел
Мне про это рассказывать даже не хочется. Но я все-таки расскажу. Все думали, я и вправду больной, а флюс у меня был не настоящий. Это я промокашку под щеку подсунул, вот щека и раздулась. И вдобавок гримасу состроил: вот, мол, как зуб у меня болит! И мычу слегка; это я все нарочно сделал, чтоб урок не спросили. И Анна Петровна поверила мне. И ребята поверили. Все жалели меня, переживали. А я делал вид, что мне очень больно.
Анна Петровна сказала:
– Иди домой. Раз у тебя так зуб болит.
Но мне домой совсем не хотелось. Языком промокашку во рту катаю и думаю: «Здорово обманул я всех!»
Вдруг Танька Ведеркина как заорет:
– Ой, смотрите, флюс у него на другой стороне!
Как тетя Фрося разрешила спор
Заспорили во дворе ребята, кто больше всех загорел за лето.
– Я больше всех загорел, – сказал Вова.
– Нет, я, – сказал Петя.
– У тебя уши белые, – сказал Вова.
– Уши не в счет, – сказал Петя, – я в шляпе ходил.
– Нет, в счет! Ты без ушей загорал, а я вместе с ушами! Значит, я больше всех загорел. Кого хочешь спроси.
Спросили Лешу.
– Больше всех я загорел, – сказал Леша.
– Ты не загорелый, а грязный.
– Сами вы грязные!
– Кого хочешь спроси, каждый скажет: ты грязный.
Спросили Алика.
– Больше всех я загорел, – сказал Алик.
А тетя Фрося сказала:
– Какие вы все загорелые!
И никто больше спорить не стал.
Чего зря спорить!
Кому что удивительно
Танька ничему не удивляется. Она всегда говорит: «Вот уж не удивительно!» – даже если бывает и удивительно. Я вчера на глазах у всех перепрыгнул через такую лужу… Никто не мог перепрыгнуть, а я перепрыгнул! Все удивились, кроме Тани.
«Подумаешь! Ну и что же? Вот уж неудивительно!»
Я все старался ее удивить. Но никак не мог удивить. Сколько я ни старался.
Я из рогатки попал в воробышка.
Научился ходить на руках, свистеть с одним пальцем во рту.
Она все это видела. Но не удивлялась.
Я изо всех сил старался. Что я только не делал! Залезал на деревья, ходил без шапки зимой…
Она все не удивлялась.
А однажды я просто вышел с книжкой во двор. Сел на лавочку. И стал читать.
Я даже не видел Таньку. А она говорит:
– Удивительно! Вот не подумала бы! Он читает!
Подходящая вещь
Я занимаюсь в столярном кружке. Очень мне нравится это дело.
Недавно я стол смастерил. Только плохой стол вышел. Мы его с Вовкой сломали – стул сделали.
И стул какой-то кривой получился. Не научились, наверное, стулья делать.
Сломали стул – сколотили скамейку. И скамейка нам не понравилась.
Тогда мы решили скворечню сделать. Тоже немало пришлось потрудиться; в конце концов получилась скворечня.
– Ну что это за вещь? – говорят ребята. – Какая же это вещь?
Повесили мы скворечню на дерево. Вскорости и скворец прилетел. Поселился в нашей скворечне. Раз скворец в ней живет, значит, вещь подходящая.
Мы с Вовкой так думаем.
Премия
Оригинальные мы смастерили костюмы – ни у кого таких не будет! Я буду лошадью, а Вовка рыцарем. Только плохо, что он должен ездить на мне, а не я на нем. И все потому, что я чуть младше. Видите, что получается! Но ничего не поделаешь. Мы, правда, с ним договорились: он не будет на мне все время ездить. Он немножко на мне поездит, а потом слезет и будет меня за собой водить, как лошадей за уздечку водят.
И вот мы отправились на карнавал. Пришли в клуб в обычных костюмах, а потом переоделись и вышли в зал. То есть мы въехали. Я полз на четвереньках. А Вовка сидел на моей спине. Правда, Вовка мне помогал – по полу перебирал ногами. Но все равно мне было нелегко.
К тому же я ничего не видел. Я был в лошадиной маске. Я ничего совершенно не видел, хотя в маске и были дырки для глаз. Но они были где-то на лбу. Я полз в темноте. Натыкался на чьи-то ноги. Раза два налетал на колонну. Да что и говорить! Иногда я встряхивал головой, тогда маска съезжала, и я видел свет. Но на какой-то миг. А потом снова сплошная темень. Ведь не мог я все время трясти головой!
Я хоть на миг видел свет. Зато Вовка совсем ничего не видел. И все меня спрашивал, что впереди. И просил ползти осторожнее. Я и так полз осторожно. Сам-то я ничего не видел. Откуда я мог знать, что там впереди! Кто-то ногой наступил мне на руку. Я сейчас же остановился. И отказался дальше ползти. Я сказал Вовке:
– Хватит. Слезай.
Вовке, наверное, понравилось ездить, и он не хотел слезать. Говорил, что еще рано. Но все же он слез, взял меня за уздечку, и я пополз дальше. Теперь мне уже было легче ползти, хотя я все равно ничего не видел.
Я предложил снять маски и взглянуть на карнавал, а потом надеть маски снова. Но Вовка сказал:
– Тогда нас узнают.
Я вздохнул и пополз дальше.
– Наверное, весело здесь, – сказал я. – Только мы ничего не видим…
Но Вовка шел молча. Он твердо решил терпеть до конца. Получить первую премию.
Мне стало больно коленкам. Я сказал:
– Я сейчас сяду на пол.
– Разве лошади могут сидеть? – сказал Вовка. – Ты с ума сошел! Ты же лошадь!
– Я не лошадь, – сказал я. – Ты сам лошадь.
– Нет, ты лошадь, – ответил Вовка. – И ты знаешь прекрасно, что ты лошадь. Мы не получим премии!
– Ну и пусть, – сказал я. – Мне надоело.
– Не делай глупостей, – сказал Вовка. – Потерпи.
Я подполз к стене, прислонился к ней и сел на пол.
– Ты сидишь? – спросил Вовка.
– Сижу, – сказал я.
– Ну ладно уж, – согласился Вовка. – На полу еще можно сидеть. Только смотри не сядь на стул. Тогда все пропало. Ты понял? Лошадь – и вдруг на стуле!..
Кругом гремела музыка, смеялись.
Я спросил:
– Скоро кончится?
– Потерпи, – сказал Вовка, – наверное, скоро…
Вовка тоже не выдержал. Сел на диван. Я сел рядом с ним. Потом Вовка заснул на диване. И я заснул тоже.
Потом нас разбудили и дали нам премию.
Разговор по телефону
Надумали мы позвонить Анне Павловне, нашей учительнице. Не то чтобы нам нужно было позвонить, нам совсем не нужно было звонить, нам просто так захотелось поговорить по телефону с Анной Павловной, тем более что мы с Анной Павловной по телефону никогда не говорили.
Мы влезли в будку-автомат вдвоем с Вовкой, и Вовка стал набирать номер, а я должен был говорить. Вот Вовка набрал номер, и я слышу в трубке голос Анны Павловны. Я растерялся и говорю:
– Кто говорит?
И Анна Павловна говорит:
– Кто говорит?
Я совсем растерялся и говорю:
– Я говорю.
Анна Павловна засмеялась в трубку и спрашивает:
– Это ты, Звездочкин?
Значит, тоже узнала меня.
Я отвечаю:
– Ага, это я, Звездочкин!
А Вовка меня в бок толкает и что-то советует. А я его рукой отстраняю: мол, не мешай разговаривать.
Анна Павловна говорит:
– Ну, я тебя слушаю, Звездочкин.
Я говорю:
– И я вас тоже слушаю, Анна Павловна! Ох и хорошо слышно!