Страница 4 из 11
Я пошел в туалет, посрать. Я не хотел писать, днем я писал на Столбы, насыщая их своим запахом и силой.
Я сидел там и думал об Эрике, с которым случилась такая неприятная штука. Бедный искалеченный кретин. Я думал, я часто думал, как бы я справился. Но это не случилось со мной. Я остался здесь, а Эрик уехал и это случилось где-то в другом месте и это все. Я – это я, и здесь – это здесь.
Я был настороже и пытался услышать моего отца. Возможно, он уже спит. Он часто спит в кабинете, а не в большой комнате на втором этаже, где находится и моя спальня. Может быть, его комната вызывает у него слишком много неприятных (или приятных) воспоминаний. В любом случае, я не слышал храпа.
Ненавижу то, что я вынужден все время сидеть на унитазе. С моей неудачной травмой я должен это делать, как будто я чертова женщина и я ненавижу это. Иногда я становлюсь к писсуару в "Под Гербом Колдхеймов", но большая часть сделанного стекает по моим рукам и ногам.
Я напрягся. Плюх. Вода плеснулась и задела задницу, и именно в это время зазвонил телефон.
– Вот дерьмо, – сказал я и засмеялся. Я быстро вытер задницу, дернул штаны вверх, дернул цепочку вниз и заковылял по коридору, застегиваясь. Я вбежал по широкой лестнице на площадку между первым и вторым этажом, к телефону. Я постоянно тереблю отца, требуя поставить еще аппараты, но он говорит, будто нам для этого недостаточно часто звонят. Я добежал до телефона до того, как звонивший положил трубку. Отец не пришел.
– Алло, – сказал я. Звонили из автомата.
– Скрав-аак ! – вскрикнул голос на другом конце провода. Я отодвинул трубку от уха и посмотрел на нее, нахмурившись. Еле слышные крики прорывались из нее. Когда они прекратились, я опять приложил трубку к уху:
– Портнейл, 531,– холодно сказал я.
– Франк! Франк! Это я. Я! Алло! Алло!
– Это эхо на линии или ты все повторяешь дважды? – сказал я. Я узнал голос Эрика.
– И то, и другое! Хи-хи-хи-хи!
– Алло, Эрик. Ты где?
– Здесь! Ты где?
– Здесь.
– Если мы оба здесь, зачем мы возимся с телефоном?
– Скажи мне, где ты, пока у тебя деньги не кончились.
– Но если ты здесь , ты должен знать. Разве ты не знаешь, где находишься? – Он начал хихикать.
Я спокойно сказал:
– Прекрати дурачком прикидываться.
– Я не прикидываюсь дурачком. Я не говорю тебе, где я, ты скажешь Энгусу, он передаст полиции, и они вернут меня в чертов госпиталь.
– Не вспоминай черта к ночи. Ты же знаешь, я это не люблю. И конечно же я ничего не скажу Энгусу. Скажи мне, где ты. Я хочу знать.
– Что тебе черти, у тебя же полно талисманов. Я тебе скажу, где я, если ты скажешь свое счастливое число.
– Мое счастливое число – е .
– Это – не число. Это буква.
– Это – число. Трансцендентное число: 2,718…
– Ты мухлюешь. Я имел в виду натуральное число.
– Нужно было быть более точным, – сказал я и вздохнул, услышав как зазвучал предупредительный гудок и Эрик наконец бросил еще денег. – Хочешь, я тебе перезвоню?
– Хе-хе. Ты видно от меня так просто не отстанешь. Как ты?
– Хорошо. А ты как?
– Как дурачок, – сказал он сердито. Я улыбнулся:
– Слушай, я думаю, ты собираешься вернуться сюда. Если да, пожалуйста, не надо поджигать собак или делать что-нибудь подобное, хорошо?
– О чем это ты? Это я. Эрик! Я не поджигаю собак, – он начал кричать. – Я не поджигаю ваших дерьмовых собак. Ты что обо мне думаешь? Не смей обвинять меня в поджоге чертовых собак, ты, маленький ублюдок!Ублюдок !
– Хорошо, Эрик, извини, извини! – сказал я так быстро как мог. – Я просто хочу, чтобы ты был в порядке, будь осторожен. Не делай ничего, что может отпугнуть людей…Люди бывают страшно чувствительными…
– Ну…– услышал я. Я слушал его дыхание, потом его голос изменился. – Да, я возвращаюсь домой. Ненадолго, узнать как вы там. Вы же там только вдвоем, ты и старик?
– Да, только я и старик. Я тебя жду.
– Хорошо, – потом была пауза. – Почему вы никогда меня не навещаете?
– Я…Мне казалось, отец был у тебя на Рождество.
– Разве? Ну…а почему ты никогда не приезжаешь? – его голос звучал жалобно. Я перенес вес тела на другую ногу, посмотрел вокруг и вверх по лестнице, ожидая увидеть моего отца, перегнувшегося через перила или его тень на площадке сверху, если он спрятался и подслушивает мои телефонные разговоры.
– Я не люблю надолго уезжать с острова, Эрик. Извини, но у меня в желудке появляется ужасное чувство, как будто там очень большой узел. Я просто не могу уехать так далеко, придется где-то ночевать или… Я просто не могу. Я хочу видеть тебя, но ты так далеко.
– Я приближаюсь, – его голос снова звучал уверенно.
– Отлично. Как далеко ты сейчас?
– Я не скажу.
– Я же сказал тебе свое счастливое число.
– Я тебя обманул, я не собираюсь тебе говорить, где я.
– Это не…
– Собираюсь положить трубку.
– Ты не хочешь поговорить с папой?
– Пока нет. Я поговорю с ним позже, когда буду намного ближе. Все, ухожу. До свидания.
– До свидания. Ты там…поаккуратней.
– О чем мне волноваться? Все будет в порядке. Что со мной может случиться?
– Просто не делай ничего, что раздражает людей. Ты знаешь…то есть они могут рассердиться. Особенно из-за домашних животных. То есть я не…
– Что? Что? Что там о домашних животных? – крикнул он.
– Ничего! Я просто сказал…
– Ты, дерьмо! – заорал он. – Ты опять обвиняешь меня в поджоге собак! И наверное я засовываю червей и опарышей детям в рот и писаю на них? – взвизгнул он.
– Ну, – осторожно начал я, сгибая и разгибая телефонный провод, – если ты об этом упомянул…
– Ублюдок! Ублюдок! Ты – дерьмо! Я тебя убью! Ты…, – его голос затих, и я опять должен был отодвинуть трубку от уха – он начал бить трубкой автомата по стенам телефонной будки. Звуки громких ударов наложилась на спокойные гудки: у него закончились деньги. Я положил трубку на аппарат.
Я посмотрел вверх, но отца по-прежнему не было. Прокравшись по лестнице, я всунул голову между прутьями и посмотрел вниз, но площадка была пуста. Я вздохнул и присел на лестнице. У меня было чувство, что я не очень хорошо смог пообщаться с Эриком по телефону. Я не очень легко общаюсь с людьми и хотя Эрик – мой брат, я не видел его больше двух лет, с тех пор как он сошел с ума.