Страница 10 из 11
Я достал еще три кролика огнеметом до того, как я его загасил. Последнее, что я сделал, это выстрелил пылающим потоком бензина на набитого самца, до сих пор сидящего мертвым и сочащимся кровью на переднем плане Земель. Пламя упало вокруг, и кролик исчез в катящемся оранжевом и завивающемся черном. Через несколько секунд загорелся взрыватель, и после приблизительно десяти секунд масса пламени выплеснулась вверх и наружу, выбросив что-то черное и дымящееся больше чем на двадцать метров в вечерний воздух и разбрасывая куски по Землям. Взрыв, намного больший, чем взрывы в норах и при отсутствии чего-нибудь, что могло бы его приглушить, треснул над дюнами как удар кнута, заставив уши зазвенеть, я даже подпрыгнул.
Остатки самца, упали далеко позади меня. Я шел по градиенту горелого запаха до места, где они лежали. Большей частью это была голова и грязный кусок позвоночника и ребер, а также около половины кожи. Я стиснул зубы и поднял теплые останки, принес их на Земли и, размахнувшись, бросил их с вершины обрыва.
Я стоял в косых солнечных лучах, теплых и желтых, в вони горящей плоти и травы на ветру, в дыму, поднимавшемся в воздух из нор и от трупов, сером и черном, в сладком запахе несгоревшего бензина, который шел от Огнемета, лежащего там, где я его оставил; я дышал глубоко.
Остатками бензина я залил тело катапульты и пустую бутылку от Огнемета, лежавших на песке, и поджег их. Я сидел со скрещенными ногами недалеко от огня, уставившись на него с наветренной стороны, пока он догорел, и стали видны только остатки Черного Разрушителя, потом я взял его испачканный сажей скелет и закопал там, где он погиб, под холмом. У холма теперь будет имя – Холм Черного Разрушителя.
Огонь везде погас, трава была слишком молодая и влажная, чтобы загореться. Но я не был бы озабочен и если бы она загорелась. Я подумал, не зажечь ли кусты дрока, но когда распускались цветы, они выглядели так весело, и живые кусты пахли лучше, чем горелые, поэтому я не стал. Я решил, что я устроил достаточно разрушений для одного дня. Катапульта была отомщена, кролик – или то, что он означал, его дух, наверное – опозоренный и разрушенный, получил жестокий урок, и я чувствовал себя хорошо . Если бы ружье было чистым и внутри прицела или где-нибудь в другом месте трудном для чистки не было песка, оно почти того бы стоило. Бюджет Обороны выдержит покупку новой катапульты завтра, просто арбалету придется подождать до следующей недели.
С этим прекрасным чувством удовлетворенности внутри, я собрал Военный мешок и утомленно пошел домой, думая о случившемся, пытаясь вычислить, как и почему, понять какие выводы должны быть сделаны и какие знаки прочитаны во всем этом.
По пути я прошел мимо кролика, которого считал убежавшим, он лежал недалеко от сверкающей чистой воды ручья, черный и перекошенный, зажатый в странную искаженную позу, его сухие глаза обвиняюще уставились на меня.
Я спихнул его в воду.
Моего другого мертвого дядю со стороны матери Эрика звали Хармворс Стоув. Он был бизнесменом в Белфасте, он и его жена смотрели за Эриком в течение почти пяти лет, когда он был маленьким. В конце концов, Хармворс совершил самоубийство с помощью электрической дрели и сверла в четверть дюйма. Он вогнал сверло сквозь боковую кость черепа и, обнаружив что жив, поехал в ближайшую больницу, где позже умер. На самом деле, я думаю, что я немножко причастен к его смерти, она случилась меньше, чем через год после того, как Стоувы потеряли своего единственного ребенка, Эсмерельду. Они не знали – и никто не знал – она была одной из моих жертв.
Этой ночью я лежал в постели, ожидая возвращения моего отца и телефонного звонка, думая о случившемся. Может быть, большой самец не с Земель, а какое-нибудь дикое животное, которое пришло в норы извне, чтобы терроризировать местных и сделаться главным, но погибло, встретив превосходящее его существо, которое оно не могло понять.
Как хотите, но это был Знак. Я был уверен в этом. Весь пугающий эпизод должен что-то значить. Моя автоматическая реакция может иметь общее с огнем, предсказанным Фабрикой, но глубоко внутри я знал, это было не все, ягодки ожидали впереди. Знак был во всем, не только в неожиданной ярости убитого мной кролика, но также и в моем гневном, почти необдуманном ответе и в судьбе невинных кроликов, принявших на себя тяжесть моего гнева.
Это также значило: я должен оглянуться назад и смотреть вперед. Первый раз, когда я убил человека, это случилось из-за кроликов, встретивших огненную смерть, а их огненная смерть от Огнемета была практически такая же, как месть, обрушенная мной на норы. Всего слишком много, близкого и совершенного. События развивались быстрее и были хуже, чем я ожидал. Я был в опасности потерять контроль над ситуацией. Кроличьи Земли – теоретически счастливые охотничьи угодья – показали, как это может произойти.
Тенденция всегда была от малого к большому, и Фабрика научила меня быть настороже и уважать тенденции.
Свое первое убийство я совершил из-за того, что мой двоюродный брат Блис Колдхейм сделал с нашими с Эриком кроликами. Эрик первым изобрел Огнемет, и он лежал в том, что было велосипедным сараем (теперь это мой сарай). Наш двоюродный брат, приехавший со своими родителями провести с нами уик-энд, решил, что будет весело прокатиться на велике Эрика по мягкой грязи на южном конце острова. Так он и сделал, пока мы запускали бумажных змеев. Потом он вернулся и наполнил бензином Огнемет. Он сел с ним в саду, спрятанный от окон веранды (где сидели его родители и наш отец) бельем, раскачивающимся по ветру, он зажег огнемет и обрызгал пламенем две наши клетки, сжигая всех наших красавцев.
Особенно был огорчен Эрик. Он плакал как девчонка. Я хотел убить Блиса прямо на месте, порки, которую он получил от своего отца, Джеймса – брата моего папы – было, по моему мнению, недостаточно за то, что он сделал с Эриком, моим братом . Эрик был безутешен, в отчаянии, ведь он сделал вещь, с помощью которой Блис уничтожил наших любимцев. Эрик всегда был немного сентиментальным, чувствительным, умным, до того отвратительного случая все были уверены: он пойдет далеко. В любом случае, это было начало Земель Черепа, участка большой, старой, частично засыпанной землей дюны за домом, куда отправлялись все наши домашние животные после своей смерти. Сгоревшие кролики начали традицию. Старый Сол упокоился там до них, но это была одноразовая акция.