Охотники на Велеса

— Нет, ты постой, батюшка, — не выдержала баба Мила, — Как это ваш дурень Всеслав с волхвами общаться собирается, грамотей такой лыковый? Увидел подвешенную крысу и осудил девку как ведьму. Мало ли для чего крысу подвесить вздумалось? Может, провялить потребовалось…

Княгиню Ингу передернуло.

— А откуда вообще в той лесной времянке крысы? — внезапно спросил Рагнар. — Я понимаю, в деревне, рядом с человеческим жильем. Но в лесу. В месяце серпне… Через сколько времени крысы набежали, Любава?

— Часа через два после моего прихода. Я сушняк собрала, огонь развела, поужинала, все убрала, даже задремала. Проснулась от раскатов грома. И крысиной возни.

— Они унюхали твой ужин и набежали. Рядом должно быть человеческое жилье. Но ты ночевала в лесу.

И все посмотрели на бабу Милу. Она была местная жительница.

— Рассказывай подробнее, Любушка. Где свернула из Ольгина, что за времянка такая?

Любава подробно рассказала, и баба Мила поскучнела. Она сидела на лавке, несчастная, маленькая, сгорбленная, Любаве стало ее отчаянно жаль, хотя она и не поняла, чем так расстроила добрую старушку.

— Там раньше, лет так пятнадцать назад или чуток поболее, было капище Велесово. Деревня при нем, дворов этак сорок. Капище как разорили еще при князе Владимире, так деревня и опустела. Заросло все. Да только люди говорят, что нечистое это место. Призраки ходят, голоса слышны, огни горят. Дорожка мимо той лесной времяночки как раз в ту деревню ведет…

— Крысы призраков не едят, Людмила, — вмешался Гостомысл, — и их призрачной пищей не питаются. Разумею, жрецы Велеса это место не совсем покинули. И Всеслав это отлично знал, когда ехал. Он подтвердил твои слова о том, что ехал в Ольгино за целебной водой?

— Не-ет, — протянула, вспоминая, Любава. — Я ничего не подтвердила, и он тоже.

— Разумею так. Брат у Всеслава умирает. Он в отчаянии бросается за помощью к Велесовым жрецам. Встречает рядом с капищем рыжую девку. Кругом гроза, молнии, гром. И крыса в круге веток, подвешенная у входа. Не так уж и глупо с его стороны, принять тебя за ведьму.

Он замолчал. Княгиня крепко обняла Любаву за плечи.

— Продолжай, — велела она воеводе. — Говори, что задумал.

— Разумею, надо отправить Любаву в Муромль. Пусть послушает и нам донесет. Плохо, что у нас нет ни одного послуха в таком важном месте.

— Нет, — сразу же сказал Рагнар, — она туда не поедет. Опасно для девицы. Согласен со всеми, что Любаву отсюда нужно на время убрать. Поедешь со мной в Царьград, Любава?

— Поеду, конечно, — обрадовалась девушка, — хоть одним глазком женские монастыри посмотрю.

— Не время сейчас в греческий монастырь уходить, — терпеливо продолжил Гостомысл. — Император Василий немолод, а после него, разумею, неспокойно там будет… Любава не одна поедет, Рагнар. Пошлем туда воина какого болезного, лекарку Любаву при нем. Воина болезного, но богатого, с охраной. А слухи, что Любава не лекарка, а ведьма, сам Всеслав и распустит. И в колдовском Муромле ты придешься, Любава, ко двору.

— Мне этот план не нравится, — резко сказала Ингигерд, по-прежнему обнимая названную сестру за плечи. — Сложный он и нелепый.

— Инга, я тебе уже много раз говорил, что главное — это не сам план, а люди, которые его будут исполнять. Касаемо воина болезного, но богатого, так у него жена умерла недавно, а сын, дурень этакий, мечтает в Муромле на сказителя выучиться. Любава подходит к заданию как ключ к замку. Всеслав всю работу за нее сам сделает. Инга, ей же надо взрослеть. Не вечно у вас с Рагнаром за пазухой сидеть. Выпустим их всех возле Муромля, и нужные сведения сами к нам потекут.

Любава молча ждала окончательного решения. Инга посмотрела на Рагнара. Последнее слово было за названным отцом Любавы. Он тоже молчал. Любава была теперь взрослой и знала, что крепко-накрепко связало этих людей: молчаливого честного Рагнара, ее отца Феофана, и хитрого словопряда Гостомысла. Их связывало кровавое прошлое, страшные новгородские события.

В последний год правления киевский князь Владимир сильно болел. Всю власть в Киеве он передал любимому сыну Борису. В Новгороде же княжил Ярослав. Все ждали, что Великое Киевское княжество распадется на три маленьких удела. На собственно Киевское княжество во главе с князем Борисом, на Полоцкое княжество во главе с князем Брячиславом и Новгородское княжество. Князь Ярослав даже прекратил платить дань Киеву и нанял дружину варягов для защиты своей земли. Вот в этой дружине Рагнар и попал в Новгород. Варяги были молодые крепкие мужики, без женщин долго обходиться не могли, в городе начались насилия. Сам Рагнар, по словам Инги, от которой Любава и узнала всю эту историю, просто нашел себе сговорчивую вдовушку. Та принимала его добровольно. Но были в Новгороде женщины, оказавшиеся не столь сговорчивыми. Одной из них и стала родная сестра Гостомысла. Бабу нашли с утра за дворами занасилованной насмерть, в луже крови. Муж ее любил, и гибель ни в чем не повинной женщины послужила последней каплей, переполнившей чашу терпения новгородцев. Они подобрались ближайшей ночью к постоялому двору с упившимися варягами и перебили, кого смогли, не отличая правых от виноватых. Рагнар в ту ночь был как раз у своей вдовушки. На следующий день князь Ярослав хитростью заманил зачинщиков расправы на свой двор, предоставив варягам возможность отомстить. И вот там, когда варяги, обнажив мечи, внезапно бросились на новгородцев, потрясенных обманом князя, там уже Рагнар был. Гостомысла тогда тяжело ранили, его шурин погиб.

А всего через несколько часов после резни Ярослав получил тайное письмо от своей любимой сестры Предславы с невероятными новостями. Князь Борис убит старшим сыном князя Владимира Святополком. Отправлены убийцы ко Глебу, к Святославу, и к нему, к Ярославу. Польский князь Болеслав окажет Святополку военную поддержку, желая захватить Киевский престол для себя. Опасность Ярославу грозила нешуточная. Надо было срочно мириться со смертельно оскорбленными новгородцами.

Быстро собрали вече. И князь покаялся. Рассказал новгородцам об убийстве князя Бориса, о назревающих событиях, просил не держать зла, просил помощи. Очевидцы говорили, что плакали все. И сам публично кающийся князь, и новгородцы, еще не успевшие похоронить убитых варягами родственников и друзей.

Гостомысл, когда поправился, присоединился к простившим князя горожанам. Он участвовал во всех походах против князя-братоубийцы Святополка. В самом первом, победоносном, после которого Ярослав стал князем Киевским. И во втором, в котором князь Ярослав проиграл талантливому полководцу Болеславу Польскому, союзнику Святополка, бежал в Новгород и обратился за помощью к варягам. И в последнем, в котором Святополк Окаянный, выйдя против объединенной дружины варягов и новгородцев без помощи польских и немецких воинов, проиграл сражение как раз на реке Альте, именно там, где посланные им убийцы в свое время нашли князя Бориса. Князь Ярослав снова занял Киевский престол. И вот с тех пор на стороне Гостомысла был нравственный перевес. Он простил тех, кто убил его шурина и тяжело ранил его самого, простил ради пользы князя и народа. И он имел право потребовать схожей жертвы от любого княжеского слуги. А уж от Рагнара особенно. Хотя мало кто так горько оплакивал свое участие в кровавых новгородских событиях, как сам раскаявшийся варяг Рагнар.

— Я думаю, что ты не весь свой план изложил, Гостомысл, — тихо произнес Рагнар. — И меня тревожит та часть, о которой ты умолчал. Но пусть Господь поможет Любаве. Ей придется справиться. Теперь несколько вопросов. Что там за болезный воин, у которого жена недавно умерла?

— Любава не в его вкусе, — быстро ответил Гостомысл. — Он любит полнотелых, ласковых. А она как тростинка. И ласки не дождешься. Успокойся, Рагнар. Сам сможешь познакомиться с отрядом, который поедет в Муромль. Пошли доверенного человека, если хочешь. Не на погибель дочку твою отправляю.

— Как она будет общаться со жрецами, если ничего в колдовстве не понимает? Хоть что-то она знать должна.