Ночь, когда пролились звезды

— Прости-прости-прости, — как мантру повторяла она, пока он монотонно раскачивал ее из стороны в сторону, как капризного ребенка.

Нацу ничего не говорил, терпеливо дожидаясь пока она выльет все свои слезы ему на одежду. И как только это произошло, а она снова смогла спокойно дышать, чувствуя в душе абсолютную пустоту, он отпустил ее. Теперь они просто стояли друг напротив друга и молчали. Потому что ни одно слово не смогло бы выразить все то, что они хотели друг другу сказать. Зато смогло молчание.

В какой-то момент Нацу перестал скрывать свои эмоции за непроницаемой маской и прикрыл глаза, скривившись.

— У меня только один вопрос, Люси, — его голос, заглушаемый шумом чужих голосов с улицы, будто растерял все краски. Ему было больно, и она в полной мере ощущала свою вину. По ощущениям — как будто душу разрывают напополам, и она кричит, истекая кровью. Не больше и не меньше. — Только один… Пообещай, что ответишь на него честно.

Люси коротко кивнула, больно впиваясь ногтями в свои ладони.

— Ты помнишь, как мы купались ночью в море?

Люси снова кивнула.

— Хорошо, — Нацу облизал губы, долго не решаясь заговорить дальше. А потом выпалил так резко, будто нырнул в ледяную соленую воду. — Я собирался сказать тебе тогда, что люблю. Но не решился, — он горько усмехнулся, теперь уже открыто посмотрев ей в глаза. — Если бы я сделал это тогда. В ту ночь. Что бы ты мне ответила?

Люси не нужно было даже задумываться об этом. Она точно знала ответ.

— Я бы сказала тебе «да».

Нацу медленно кивнул, усмехнувшись каким-то своим мыслям. Люси показалось, что он не удивлен. Будто знал, что она ответит. А потом вновь улыбнулся, только на этот раз легко и спокойно.

— Я уже говорил тебе, что приму любое твое решение, Люси, — судя по всему, ее лицо не выражало уверенности в его словах, поэтому он приподнял его за подбородок и ободряюще добавил. — Уверен, ты была честна с собой, когда принимала это решение. Поэтому и винить тебе себя не в чем. Ты не можешь угодить всем, ты же это понимаешь?

— Прости меня, Нацу, — все равно повторила она, а он досадливо цыкнул.

— Если тебе станет от этого легче… Простил. Все нормально, Люси, — отпустив ее подбородок, он обернулся через плечо. — Ладно, я… И правда засыпаю на ходу. Пойду домой. Мне еще объясняться перед гамаком, где я провел прошлую ночь, — совсем не убедительно хмыкнув, он кивнул ей напоследок и, не дожидаясь ответа, быстро покинул переулок.

Люси осталась стоять там одна, окруженная стенами из красного кирпича, давно заросшими мхом. Нацу ушел так быстро и неожиданно, оставив у нее в груди чувство недосказанности, чувство огромной зияющей пустоты. Она понимала, что уже не сможет ее заполнить, но все равно бездумно бросилась за ним, врезаясь по пути в проходящих мимо незнакомцев. Они кричали ей что-то вслед, но она будто оглохла.

Это было похоже на какой-то страшный сон, где отчаяние заменило собой все остальные эмоции и чувства. И это не прекращалось до тех пор, пока кто-то не схватил ее за плечи, мягко, но настойчиво заставляя остановиться.

— Эй, тише. Тише, милая, — знакомый бархатистый голос ворвался в мир без единого звука, а замерзшее онемевшее лицо обдало запахом неприторной корицы и мяты. И еще кофе, что вмешалось в этот привычный коктейль. — Куда ты так несешься?

— Я сделала ему очень больно, — все, что смогла выговорить она, когда руки Грея сомкнулись на ее плечах крепче.

— Знаю, Люси, знаю. Но сейчас не лучшее время для разговоров с ним. Не для тебя.

Она отстранилась от него и оглянулась. Они стояли посреди оживленной улицы, и на них вовсю пялились любопытные прохожие. Ей было все равно, как и Грею, который смотрел только на нее.

— Ты шел за нами?

— Я не подслушивал, если ты об этом, — слегка уязвленно произнес он. — Вот что я тебе скажу, куколка. Все это — просто отстойный отстой. Но ты виновата в том, что случилось меньше всех, поэтому я хочу, чтобы ты сейчас же перестала себя винить и выбросила это из головы.

— Я виновата. Это же из-за меня… — заупрямилась Люси, но Грей только закатил глаза, цыкнув.

— Виноваты два заигравшихся придурка, которые по началу восприняли это как очередное соревнование. И ни один даже не подумал отступить, пока не стало поздно. Будем честны, милая, когда Нацу притащил тебя к нам домой, женственности и кокетства в тебе было ровно столько же, сколько звезд на небе на тот момент. Прямолинейная и искренняя до мозга костей. Ты не сделала абсолютно ничего, что могло к этому привести. Поэтому даже не думай обвинять в чем-то себя.

Наклонившись, он коротко поцеловал ее в макушку и отступил.

— Я с ним поговорю.

Люси испуганно вцепилась в рукав его куртки, очень сомневаясь в правильности этого решения.

— Брось, куколка. Как бы там ни было, но он мой друг. И я точно знаю, как привести его в чувства.

— И как? Что ты собираешься делать? — усомнилась девушка, вовремя припоминая фингал, который еще долго красовался на лице Нацу после одного такого «разговора».

Грей расслабленно пожал плечами и ухмыльнулся, заражая своей уверенностью и ее.

— Вежливо попрошу его не раскисать. А если не послушает — оболью абсентом и подожгу.

Люси улыбнулась. Сквозь сарказм и глупые шуточки, она уловила в его голосе уверенность в том, что он собирается делать.

— И как это поможет? Ему ведь не впервой загораться.

— Так вот почему мои угрозы никогда не срабатывали, — досадливо цыкнул Грей, и улыбнулся одним уголком рта. — Все будет хорошо. Это пройдет. И не такое проходит.

Договорив, он пошел в сторону дома, оставив последнюю фразу висеть в воздухе. Знал ли он о том, что она понимала ее значение, относительно него самого, слишком хорошо? Догадывался ли, что она знает о нем куда больше, чем он рассказывал?

***

Все еще пребывая в расстроенных чувствах, Люси неспеша поплелась обратно к пабу. Она надеялась, что Леви не успела уйти далеко. Пойти домой она не могла, как и оставаться наедине с самой собой. А день так хорошо начинался.

Но не успела она дойти до заветного места, где сладкие пирожки с корицей могли творить чудеса, как ее окликнул знакомый голос.

Лисанна выглядела так, будто только что улизнула от маньяка-убийцы. Она буквально бежала в сторону Люси по широкой улице. Прическа безнадежно растрепалась, на лбу виднелась испарина, а голубые глаза беспокойно бегали из стороны в сторону.

— Что с тобой стряслось? — тут же накинулась на нее Люси, переключая все свое внимание на подругу. А та уже всучила ей один из двух тканевых мешков, которые с трудом тащила. Взяв ее за руку, она пошла дальше. — Куда?.. Объясни хоть что-то! Выглядишь так, что я начинаю волноваться! Лис!

— Люси, мне очень-очень-очень нужна твоя помощь, — только и выговорила девушка, переходя на бег.

Они сбивали прохожих, пару раз Люси чуть не упала, спотыкаясь о брусчатку из-за огромного мешка в свободной руке. Но весь вид Лисанны доходчиво говорил ей одно: молчи, и делай, что она просит.

— Скажи хотя бы — никто не умирает? — не выдержала Люси. И лучше бы она не спрашивала, потому что Лисанна тут же обернулась на нее с таким выражением лица, будто это уже случилось. Но ответила она:

— Нет… Пока. Я не знаю!

Она привела ее в круглый зал для собраний, что было странно. Люси была уверена, что началась война. Но если так, то что война забыла в самом сердце лагеря?

— Лисанна, это ты? Ох, скорее, — послышался голос Эльзы, но саму ее Люси не видела.

Все скамьи были небрежно сдвинуты к стенам, а центр залы — там, где раньше стоял массивный стол — был заставлен ширмами с белыми тканями, натянутыми на рамы. Люси видела за ними расплывчатые силуэты, а после зал наполнил чей-то протяжный болезненный стон.

— Дыши, милая, — чужой голос пытался заглушить душераздирающий вопль, от которого Люси растерянно замерла у самых дверей. Но Лисанна упрямо дернула ее за руку, напоминая о себе.

— Давай, Люси. Нужно принести туда эти мешки.