Страница 24 из 26
– Должно быть, в этом году я очень хорошо с тобой обращался.
Он почувствовал, как Гас прикоснулась губами к его груди.
– Да, это так, – пробормотала она.
– Ты не поверишь, – сказал Майкл, – но я слышал над головой топот копыт.
Рука Мелани с очками замерла на пути к прикроватному столику.
– Ты, наверное, шутишь.
– Нет, не шучу, – настаивал Майкл. – Пока ты была в душе.
– Топот копыт?
– Как у северного оленя.
– Полагаю, Санта прячется в стенном шкафу, – расхохоталась она.
– Я серьезно. – Майкл нахмурился. – Погоди… Вот послушай. На что это, по-твоему, похоже?
Мелани подняла голову, услышав какие-то звуки, как от скрипа и глухих ударов по твердой поверхности. Бросив взгляд на потолок, она нахмурилась и, повернувшись к стене, у которой находилась передняя спинка кровати, прижалась ухом к этой стене.
– Ты слышишь Гас и Джеймса, – заявила она.
– Гас и…
Кивнув, Мелани хлопнула ладонью по стене, чтобы Майкл понял.
– Северный олень, как бы не так!
Майкл ухмыльнулся.
– Гас и Джеймс? – переспросил он.
Мелани откинула одеяло и забралась в постель.
– Кто еще это может быть?
– Понимаю. Но Джеймс?
Мелани выключила лампу со своей стороны кровати. Скрестив руки на груди, она напрягла слух, пытаясь услышать очередной удар и вскрик за стеной.
– А что не так с Джеймсом?
– О-о, не знаю. Разве тебе не проще представить за этим занятием Гас, чем Джеймса?
Мелани нахмурилась:
– Обычно я не думаю о том, как любой из них этим занимается. – Она подняла брови. – А ты?
Майкл покраснел:
– Ну, пару раз это приходило мне в голову.
– Такие возвышенные стремления.
– Ой, перестань! – рассмеялся Майкл. – Готов поспорить, они тоже думали про нас. – Одним быстрым движением он перекатился к ней. – Мы можем дать им кое-что послушать, – предложил он.
Мелани пришла в ужас:
– Исключено!
Каждый устроился на своей подушке. Сквозь тонкую стену доносилось тихое нежное постанывание. Майкл рассмеялся и повернулся на бок. Еще долго после того, как он заснул, Мелани прислушивалась к сексу соседей, пытаясь представить, что эти стоны исторгаются из ее горла.
Крис мог припомнить такие кануны Рождества, когда было невозможно уснуть, думая о гоночной машинке под елкой, о железной дороге или о новом велосипеде. Это было хорошее состояние – бессонница, подогреваемая возбуждением. Сейчас он не испытывал ничего подобного.
Каждый раз, закрыв глаза, он видел убитого зайца.
Крис вспомнил, о чем говорил иногда отец, когда у него выдавался скверный день в больнице. В такие дни ему надо было выпить чего-нибудь крепкого.
Он подождал, пока родители перестанут изображать Санту – довольно глупое занятие, учитывая, что Кейт уже в него не верила, – и прокрался на кухню на первом этаже коттеджа. Он знал, что в холодильнике есть бутылка «Самбуки». Накануне вечером его отец с отцом Эмили выпили по стаканчику и выкурили по хорошей сигаре. Бутылка была полна на три четверти.
Крис нашел в буфете стакан для сока и наполнил его до краев. Он понюхал алкоголь – запах напоминал солодку – и отхлебнул. Глотку обожгло огнем, потом стало тепло в животе. Заяц, усмехаясь, подумал он. Какой заяц?
Осушив полстакана, Крис перестал чувствовать пальцы на ногах и кончики пальцев рук. Кухня приятно расплывалась перед глазами. Теперь в бутылке оставалось меньше половины, и Крис наклонил ее на один бок, наблюдая, как течет и вибрирует спиртное. Может, они подумают, что все выпил Санта. К черту печенье с молоком! Вдруг ему показалось это смешным, и он засмеялся, но потом заметил стоящую в дверях кухни Эмили.
На ней была фланелевая ночная рубашка с принтом крошечных пингвинов, – по крайней мере, он считал, что это пингвины.
– Что ты делаешь? – спросила она.
Крис улыбнулся:
– На что это похоже?
Эмили не ответила, просто подошла ближе, принюхиваясь к бутылке «Самбуки».
– Фу! – Она сморщила нос и отвернулась. – Это гадость.
– Это божественно! – поправил ее Крис.
Интересно, пробовала ли Эмили крепкие напитки. Насколько он знал, нет. Его забавляла мысль о себе как о посланце зла, и, подавшись вперед, он протянул ей стакан:
– Попробуй. Это похоже на лакричные конфеты, которые ты покупаешь в кино.
– «Гуд энд пленти»?
– В точности, – кивнул Крис.
Эмили помедлила, но все же взяла стакан:
– Ну, не знаю.
– Трусишка!
Крис знал, что это подействует. Глаза Эмили сверкнули в лунном свете, и она крепче зажала стакан. Поднеся к губам, она опрокинула его, и Крис не успел даже предупредить ее, что надо пробовать понемногу.
Эмили сильно закашлялась и выплюнула на кухонный стол ликер. Глаза у нее расширились, и она схватилась руками за горло.
– Господи! – охнул Крис и стал хлопать ее по спине.
Наконец Эмили удалось отдышаться.
– Бог мой! – прохрипела она. – Эта бурда…
– Не для тебя.
Крис и Эмили вскинули голову, увидев стоящих в дверях кухни родителей в полном составе и в разной степени неодетых. Джеймс прищурил глаза и сделал шаг вперед:
– Не хотите рассказать, чем это вы занимаетесь?
Крис так никогда и не узнал, почему Эмили выдала его. Раньше, когда их ловили на разных проделках, они всегда держались друг друга. Основой их дружбы была солидарность. Но на этот раз Эмили дрогнула под взглядом его отца.
– Это был Крис. – Она указала на него дрожащим пальцем. – Он заставил меня попробовать.
Ошарашенный Крис откинулся на стуле.
– Я заставил тебя?! – воскликнул он. – Я тебя заставил? Я поднес стакан к твоим губам и влил в тебя спиртное?
Рот Эмили беззвучно открылся и закрылся, как у рыбы.
– Ближе к делу, – сказал его отец, – почему ты сидишь здесь и пьешь, обормот?
Крис принялся объяснять. Но, заглянув в глаза отца, он вновь увидел зайца с развороченным животом, и нужные слова не смогли пробиться через жалость, застрявшую у него в глотке. Он покачал головой, и одно это движение вернуло его в лес, когда он стоял с дымящимся дробовиком в руке, уставившись на кровь на снегу.
Прикрыв рот рукой, он метнулся в ванную, успев заметить, как Эмили опустила глаза и отвернулась.
Это Рождество не было веселым.
Крис провел утро в одиночестве, сидя на кровати в своей комнате и прислушиваясь к доносящимся снизу неестественно веселым голосам людей, которые открывали свои подарки. Единственным человеком, получающим удовольствие от этого, была Кейт, проспавшая все события прошлой ночи.
Он думал о том, что они собираются делать с его подарками. Вернуть в магазин? Отдать на благотворительность? Вряд ли он их увидит, и это было очень досадно, поскольку он догадывался, что получил бы пару новых лыж, на которые смог бы встать в этот же день. Крис бросился на кровать лицом вниз, пытаясь убедить себя, что его старые лыжи вполне сойдут.
Сразу после трех в комнату вошла его мать. На ней был лыжный комбинезон, а на шее висели защитные очки. Увидев ее, Крис испытал приступ зависти. И хотя он успел устать от лыж, но отдал бы все, чтобы остаться на склоне вместо охоты на этого глупого зайца.
Гас положила руку ему на плечо:
– Привет! Веселого Рождества!
– Да уж, веселого, – увернувшись от нее, ответил Крис.
– Мы с отцом решили: если хочешь, можешь покататься до вечера.
«До вечера» означало всего-навсего час с небольшим. Крис заметил, что мать даже не упомянула подарки.
– Здесь Эмили, – тихо сказала мать. – Она не хочет кататься без тебя.
Да мне по фигу! – подумал Крис, но просто фыркнул.
Он смотрел, как мать выходит из комнаты, но потом заметил съежившуюся у входа Эмили.
– Привет, – сказала она. – Как поживаешь?
– Отлично, – проворчал Крис.
– Ты… гм… хочешь пойти со мной?
Он не хотел. Если бы их корабль тонул, он не сел бы с ней в спасательную шлюпку. Не имело значения, что вчера она была напугана и, возможно, ее затошнило от одного глотка. Не имело значения, что у Криса не было случая рассказать ей, почему он напился. Эмили стала предательницей, и он не мог этого так быстро простить.