Контрабандисты во времени

Старая колдунья стояла перед тремя всадниками, даже не думая уступать им путь.

– Ты никак причаститься решила перед смертью, старая ведьма? – засмеялся Илберт, завидев старуху.

Бергдис, поправила торчащие как старая пакля седые волосы, подняла крючковатый палец и скрипучим голосом спросила, указывая острым птичьим ногтем на Роберта.

– Это твой отпрыск, славный Илберт?

– Да, это мой сын Роберт!

– Славный, славный парнишка, – захихикала она, широко открыв один глаз и зажмурив другой.

– А тебе что за забота, что ты спрашиваешь? – спросил Илберт, теряя терпение и натягивая поводья.

– Мои старушечьи заботы не сравнить с твоими рыцарь, – ответила колдунья, – было бы тепло, чтобы не мерзли ноги и руки, чтобы брюхо было сытым и не урчало от голода… Не сравнить с твоими заботами.

– Так отойди в сторону, и я кину тебе монету, чтобы ты могла хорошенько поесть и в твоем жабьем животе не будет урчать.

Старуха, опираясь на клюку, отошла в сторону на обочину дороги, обойдя небольшую лужу. Рыцари и Роберт проехали мимо нее. Илберт потянул поводья и остановился.

– Перекрестись старая ведьма, – сказал он, – и скажи мне, что ты веришь в нашего христианского бога Иисуса.

– Я этого не сделаю, – ответила Бергдис.

– Тогда ты не получишь монету и останешься голодной! – воскликнул Илберт, – я подаю лишь людям с христианской душой. А не тем, кто ее продал сатане, врагу нашего Спасителя.

– Славный рыцарь Илберт, – засмеялась старуха, – тебя распирает тщеславие, и от этого ты становишься глупым. Ты даже не подумал, что я не просто так пришла сюда и спрашиваю тебя о твоем сыне.

– Меня мало волнуют бредни выжившей из ума старухи! – горячился Илберт.

Он потянул поводья, конь поднялся на задних ногах и резко опустившись, ударил передними ногами по луже. Грязные брызги окатили Бергдис. Роберт и дядя Жерар засмеялись.

– Что ж, – сказала она, вытирая костлявой рукой лицо, – обмануть, а потом обидеть и унизить беззащитную старуху много доблести не нужно. Но я скажу тебе то, что хотела сказать тебе, придя сюда.

Она повернулась к Роберту и, протянув руку сказала.

– За спиной у твоего мальчика ворон со сломанными крыльями, голова его опутана паутиной, и глаза его закрыты, не смотрит он на белый Свет.

– Что ты этим хочешь сказать старая карга? – задыхаясь от гнева, спросил Илберт.

– Только то, что уже сказала, – спокойно ответила она и, повернувшись, пошла своей дорогой.

– Когда же тебя сожгут на костре, проклятая ведьма?! – закричал ей в спину Илберт.

Старуха остановилась, повернулась и, усмехаясь, ответила.

– Смерть не так страшна, как бесчестье, славный рыцарь Илберт. С дымом костра, на котором меня сожгут, я вознесусь в чертоги мертвых Вальхаллы, там меня примет Один, а богиня Фрейя вернет мне молодость и красоту. Потом она отведет меня на поля и луга Фолькванга, где меня встретят души самых храбрых воинов. И поверь это намного лучше, чем сложить свою голову, воюя против своего короля! – громко засмеялась Бергдис.

– Проклятая колдунья! Клянусь честью, когда тебя будут сжигать, я принесу пару дубовых поленьев, чтобы твой костер пылал жарче! – не выдержал юный Роберт, поддерживая отца.

Но старуха лишь еще громче засмеялась.

– Когда это произойдет, у тебя чести уже не будет.

Вечером, стоя у горящего камина, Илберт стоял и задумчиво смотрел на треугольный геральдический щит своей семьи. На его поверхности в красную и желтую полоску, распростер крылья черный ворон, символ их семьи – Аркуров Амбле.

Через несколько месяцев умерла во время родов жена Илберта, что в те времена было обычным делом. Несчастный рыцарь долгое время горевал, оставшись без любимой супруги. А вслед за утратой пришли другие несчастья – денег отчаянно не хватало, и славный рыцарь впал в крайнюю нужду, так как торговля торфом шла из рук вон плохо. Замок сильно обветшал, часть его разрушилось, и развалины успели даже порасти кустарником и травой. А сами торфяные болота подступили едва ли не к самым стенам. Словно со смертью Элизы, из семьи славного рыцаря ушло не только счастье, но и достаток. Раньше ведением хозяйства занималась его жена, рожденная в семье торговца из Фландрии, имевшая от рождения острый ум и предпринимательскую жилку, сам же Илберт к этим делам не имел склонности, поэтому поместье быстро приходило в запустение.

С востока Франции пришли известия о новой войне между Бургундией и Швейцарским союзом. К швейцарцам присоединились Эльзас и Лотарингия и герцог Бургундии Карл, прозванный Смелым, очень нуждался в хороших рыцарях. Но главное он обещал очень щедро заплатить за службу. А что еще нужно рыцарю, впавшему в нужду? Деньги и Слава.

Илберт посоветовался со своим братом Жераром, собрал отряд с два десятка хорошо вооруженных человек, отчего мужчин способных вести хозяйство, в его землях сильно поубавилось. Но многие сами были не прочь отправиться в поход, все равно, под какими флагами лишь бы им щедро заплатили, и у них появилась возможность захватить добычу в богатых швейцарских и лотарингских землях. Как принято говорить у итальянских кондотьеров – скорее бы началась война, да пограбить мирное население.

Взяв с собой Роберта, он отправился в Бургундию. Жерар ввиду своего весьма преклонного возраста уже не мог крепко сидеть в седле, да и руки уже не удерживали меч, поэтому он остался управлять ветшающим замком и небольшим феодом, принадлежавшим семье де Аркур Амбле.

Карл Бургундский радушно принял рыцаря из Нормандии и его людей, так как знал его еще с тех времен, когда Илберт в составе его войска участвовал в походе во Фландрию.

– Илберт! Мой славный рыцарь!

Карл Бургундский подошёл к Илберту и обнял его.

– Я слышал, тебя не слишком жалуют в Нормандии высокомерные Аркуры. Ты поступил мудро, придя на помощь своему старому и верному товарищу! Мне нужны такие храбрецы, как ты.

Он сел за стол и жестом приказал слуге налить вина в два кубка.

– Клянусь честью, я щедро награжу тебя и твоих людей за службу, – он показал пальцем на Илберта, – подай вина моему старому товарищу… А кто этот юноша рядом с тобой?

– Это мой сын Роберт, ваше Высочество, – поклонился Илберт.

– Славный юноша! – воскликнул Карл Бургундский, – я, пожалуй, возьму его к себе оруженосцем. Мой Сисар как раз погиб. Несчастного парня проклятые швейцарские собаки, пикинеры, сначала подняли на пики, а потом, когда бедолага упал, то попал под копыта.

Он встал, обошел, вокруг Роберта, осматривая его с ног до головы, похлопал сильной рукой по плечу.

– Парень, похоже, сильный и, надеюсь, более расторопный, чем его несчастный предшественник.

Илберт склонил голову и просиял. Еще бы, его сын станет оруженосцем у такой влиятельной особы, как Карл Бургундский. У человека, по своему величию и богатству едва ли не равному королю Франции.

– Ваше Высочество, я и мой сын благодарим Бога за ваше великодушие.

Илберта немного беспокоили напряженные отношения Карла Бургундского и короля Франции, но то обстоятельство, что его сын стал приближенным герцога, равного монарху, успокоили его волнения.

В первом же бою, несмотря на свою юность, Роберт показал себя храбрым и умелым воином, чем вызвал любезные похвалы от герцога. Он не только со знанием дела помог одеть доспехи Карлу, но вовремя оказывался рядом с ним в бою, и достойно бился, не уступая взрослым опытным воинам. Стоя рядом с Карлом, он, благодаря провидению, оказал ему услугу, спас от неминуемого ранения, когда один из швейцарских ландскнехтов коварно подобрался к герцогу с алебардой и готов уже был стащить его с коня. Но Роберт вовремя мощным ударом обрушил на голову ландскнехта боевой молот, чем спас герцога от зловещего крюка. Острый наконечник клевца вонзился до основания в шлем барбют подкравшегося негодяя и пробил его череп, оставив в нем хорошую дыру. Карл увидел, как враг с залитым кровью лицом выронил алебарду и мертвый осел на землю. За такой достойный поступок, в благодарность герцог чуть склонил голову перед юным Робертом.