Страница 21 из 73
– В таком случае мы можем позволить Сюзанне и нашим детям играть на публике, если они этого захотят.
Гауэйн начал спускаться. Голова исчезла под мраморным парапетом, пока Эдит все еще переваривала последнюю фразу. Она наклонилась и стала наблюдать, как он спускается, так же легко, как по ступенькам.
Оказавшись на земле, герцог запрокинул голову и взглянул на невесту. Сердце Эди сильно забилось. Но она также испытывала невероятный стыд. Возможно, ей следовало вести себя более холодно. Ей пришла в голову ужасная мысль: что, если Гауэйн сочтет ее распутной особой?
– Возможно, ты прав, – тихо откликнулась она, глядя вниз. – Мы дали слишком много воли эмоциям… слишком поспешно, слишком внезапно, слишком все это неправильно.
– Я могу начать ухаживать за тобой завтра, словно мы только что встретились, но боюсь, здесь все знают, что я испытываю к тебе сильное чувство. И объявление уже появилось в газетах.
– Подобное просто не случается с такими, как я, – заметила Эди.
– Твой голос – как музыка, – прошептал Гауэйн, глядя на нее. – Когда ты встаешь?
– Почему ты спрашиваешь?
– Я хочу видеть тебя не только в церкви на свадьбе.
Его тон был серьезен и отчасти чопорен, но ее сердце наполнилось радостью.
– В девять утра. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – сказал герцог слишком тихо, и Эдит не должна была услышать.
Но она услышала. И стояла, сжимая холодный мрамор, наблюдая как Гауэйн пересекает двор и исчезает под портиком.
Эдит постояла еще немного, слушая музыку, звучавшую в ушах, музыку, еще более лиричную и сладостную, чем она извлекала из струн виолончели.
Глава 14
Лондон. Керзон-стрит, дом 20
Особняк графа Гилкриста
– Твой жених, – ледяным тоном заявил граф, – вначале согласился на пятимесячную помолвку, но теперь желает уменьшить срок. Кажется, я упоминал тебе, что он недавно стал опекуном осиротевшей сестры. По-моему, он волнуется, что ребенок слишком долго остается без матери, хотя не выражал таких тревог, когда просил твоей руки.
Гилкристы вернулись в Лондон сразу после свадьбы, а Гауэйн отправился в Брайтон продолжать переговоры с банкирами. Эди втайне считала дни до следующей встречи с ним. Завтра… или даже сегодня вечером.
– Я была бы рада согласиться, – выпалила она, стараясь говорить спокойно, как послушная дочь. Не стоит доводить отца до приступа праведного негодования, указав на то, что он забыл упомянуть дочери о Сюзанне.
– Мне это не нравится, – резко бросил отец, поставив бокал на стол.
– Могу я осведомиться, почему?
– Герцог не тот человек, каким я его считал.
– Это неправда! – запротестовала Эдит. – Гауэйн точно…
– Гауэйн?! Ты обращаешься к нему по имени? Возмутительно!
Губы графа вытянулись в тонкую линию. Эдит хотелось отчитать отца, но будет только хуже.
– Я не так выразилась, – пробормотала она.
– Меня ожидают в парламенте, – отчеканил отец, поклонился и вышел.
Вечером он не пришел ужинать.
– Знаешь, – сказала Эди за столом, – думаю, ты слишком добра к моему отцу, Лила. Сидишь дома, пока он ищет приключений и делает все, что пожелает.
– А что прикажешь делать? Флиртовать с Грифисом? Мне он даже не нравится. Слишком молод.
– Конечно, нет.
Эди отложила вилку:
– Но почему твоя жизнь должна быть такой несчастной? Я не говорю, что тебе стоит флиртовать, Лила. Но, может, следует сделать так, чтобы ты не сильно грустила, когда отцу вздумается не ночевать дома.
Лила с сомнением уставилась на падчерицу.
– Знаю, я давала тебе нечто вроде предлога никуда не выезжать, поскольку дебютировала только в этом году. Но сейчас у тебя нет причин сидеть здесь. И все же ты редко покидаешь дом.
– Как и полагается порядочной жене.
– Но муж должен быть рядом с ней! Не говоря уже о том факте, что просто обязан сопровождать жену на балы и в театры. Мой отец редко бывает дома, а когда бывает, может заморозить любого своим взглядом и манерой речи. Куда бы мы поехали сегодня, если бы отец не принял предложения Кинросса? Иными словами, если бы я все еще искала мужа?
– В «Олмак», полагаю, – вздохнула Лила. – Сегодня среда, и после дебюта тебе прислали приглашение.
– Верно! – обрадовалась Эди. – Туда мы и отправимся.
– Но зачем? Твой отец не будет знать, где я, да ему совершенно все равно. Что, если он не придет домой сегодня, как вчера ночью? Он утверждает, что ночует в своих покоях в палате лордов.
Последнюю фразу Лила произнесла с отчетливым оттенком недоверия.
– В таком случае ты прекрасно проведешь время в танцах, что тоже очень важно. Нет никаких причин сидеть и скучать, пока я надоедаю тебе своей игрой. – Эди встала: – Попрошу Мэри одеть меня для танцев.
– Хорошо.
Эди указала на Лилу:
– Вы, дорогая мачеха, будете сегодня счастливы.
– Полагаю.
Лила вымученно улыбнулась. Очевидно, ей не слишком хотелось ехать.
– Скажи Вилликинсу, что перед отъездом мы выпьем шампанского. Обе будем навеселе и станем танцевать со всяким, кто вытянет руку в нашу сторону. Пусть сплетники все расскажут отцу!
Спустя полчаса Эдит спустилась по лестнице: нечто среднее между девственницей и обольстительницей. Гауэйн еще не сообщил, что вернулся в Лондон, но она, разумеется, оделась не только для того, чтобы угодить мужчине. Хотя сделала именно это.
Мэри выпрямила ее волосы щипцами, а потом уложила так, чтобы они не спускались ниже плеч.
– О, Эди, дорогая, ты выглядишь абсолютно восхитительной! – воскликнула Лила и, оглядев себя, добавила: – Ты такая стройная, а я начинаю толстеть.
– Ты вовсе не толстая! У тебя пышная фигура. Это большая разница. И я вовсе не худая.
– В сравнении со мной очень стройная, возможно потому, что не пьешь чай днем. А мне нужно меньше есть пышек. Шампанское тебя ждет. – Лила махнула бокалом в сторону Эди. – Вероятно, на вкус твоего отца я чересчур толста.
– Лила, дорогая, ты уже пьяна?
Эди взяла бокал у Вилликинса, который с поклоном вышел.
– По-моему, я действительно немного навеселе. Это все моя новая диета. Я решила после трех дня есть только виноград. И больше никакого чая. Он меня губит.
– Абсурд.
– Если мне удастся выдержать, я смогу снова увести твоего отца у Уинифред.
– Уинифред? Кто это?
Эди уселась напротив мачехи и глотнула шампанского. Потом еще.
Пожалуй, стоит докопаться до истины.
– Хочешь сказать, что узнала имя любовницы отца?
– Нет, но я назвала ее Уинифред. Всегда ненавидела это имя, так что теперь мне легче…
– Что именно?
– Ненавидеть и ее, конечно. За то, что разрушила мой и без того несчастливый брак. В том, что я съела чрезмерно много пышек, тоже она виновата. Как и в том, что мой муж встает ночью по единственной причине: воспользоваться ночным горшком.
– Ха, – откликнулась Эди, но комментировать шутку не стала.
– Мне необходимо вдохновение. Я использую Уинифред как стимул к похудению. Уверена, она стройная сильфида абсолютно роскошная.
– Это ты абсолютно роскошная, – возразила Эди, наблюдая, как Лила одним глотком ополовинила бокал.
– И важнее всего, что время настало, – заявила Лила, помедлив для пущего эффекта, – рассказать тебе о тайнах моей брачной постели.
– Я их знаю, – поспешно заверила Эди.
– Нет-нет, не основы. Я хочу поведать тебе тайны, которые передаются от матери к дочери.
Лила нахмурилась.
– Ты знаешь о petit mort?[3]
Эди была совершенно уверена, что знает все, и поэтому кивнула.
– Как типично для англичан – не иметь своего обозначения для этого состояния, – слегка раздраженно заметила Лила. – Приходится обращаться к французскому, словно французы – единственные, кто способен дать женщине наслаждение. Я могла бы сказать тебе… – Она вовремя сдержалась. – Тебе вряд ли понравятся детали, поскольку речь идет о твоем отце.
3
Маленькая смерть (фр.). Так в светском обществе называли оргазм.