Страница 15 из 127
— Это плохо, — задумчиво произнёс Лайонел. — И хуже всего то, что при таких обстоятельствах любые ваши попытки проникнуть в Семью Трапани, минуя Еву Монтанари, будут выглядеть крайне подозрительно. Гм. А вы не могли бы... ну, реанимировать вашу дружбу?
— Боюсь, что нет. И дело вовсе не в том, что мне неприятна мысль о притворстве. Просто с Евой такой номер не пройдёт. Как и ваш брат Генри, она тоже «нечитаемая», а с такими людьми я совершенно не умею правильно себя вести, тем более — убедительно притворяться. Собственно поэтому наша дружба не состоялась — ведь в человеческих взаимоотношениях притворство играет немаловажную роль.
— Да, понимаю, — кивнул Лайонел. Он понял даже больше, чем я сказала, и спокойно отнёсся к моему нежеланию втягивать в это дело Еву. — Значит, план с поездкой на Терру-Сицилию не годится. А как насчёт Дамограна?
— Это уже лучше, — сказала я. — Мне думается, что на Дамогране я гораздо быстрее раздобуду нужную вам информацию, чем на Терре-Сицилии. Судя по тому, что рассказывала мне Ева, её отчим — человек простой, общительный и гостеприимный, я уверена, что с ним особых проблем не возникнет.
Лайонел Янг пристально посмотрел на меня:
— Так вы согласны сотрудничать с нами? Я имею в виду, не только в этом деле, но и вообще, на постоянной основе.
— Конечно, согласна, — ответила я. — Мне подходит эта работа. И в любом случае, я не смогла бы отказаться. Вы просто не оставили мне выбора.
Оба брата мигом смутились. Не знаю, что творилось на душе у младшего, но старший принялся лихорадочно перебирать свои мысли в поисках той, что могла бы привести меня к такому заключению.
— Вы считаете, — осторожно произнёс он, — что мы стали бы вас принуждать, шантажировать?
— Вполне возможно. По крайней мере, такой соблазн у вас был. А вот поддались бы вы ему или нет — этого я не знаю. Вы, Лайонел, скорее всего, устояли бы, хотя наверняка утверждать не берусь. Насчёт вас, Генри, ничего определённого сказать не могу — ведь о вас я сужу лишь по мыслям вашего брата... Впрочем, теперь этот вопрос носит чисто умозрительный характер. Мне нравится ваша идея, и я согласна сотрудничать с вами без всякого принуждения. И хватит об этом. — Я решительно поднялась с кресла, подошла к бару и достала оттуда бутылку вина. — Лучше отпразднуем наше знакомство.
Братья охотно согласились.
*
Лайонел и Генри ушли только в четвёртом часу утра, оставив после себя наполовину опустошённый бар. Оба были изрядно навеселе, но отказались от моего любезного предложения заночевать на борту яхты, уверяя меня, что в любом состоянии смогут перехитрить охранные системы и незамеченными выбраться из ангара. Это было похоже на правду: несмотря на внушительное количество выпитого спиртного (и не только вина, а и кое-чего покрепче), братья сохраняли ясность мыслей и до самого конца совершенно трезво обсуждали со мной детали предстоящей операции.
Что же касается меня, то я была пьяна в стельку, даром что выпила совсем немного. Наверное, из-за особенного устройства моего мозга мне порой достаточно лишь понюхать пробку, чтобы меня ударило в голову. К счастью, даже при сильном опьянении я не теряю над собой контроль, а похмельный синдром переношу довольно легко, поэтому иногда позволяю себе хорошенько напиться — как говорится, для очистки регистров. Чтение мыслей весьма изматывающее занятие, а алкоголь действует расслабляюще и быстро снимает нервное напряжение. Но я стараюсь не злоупотреблять подобной «терапией», обычно отдавая предпочтение менее эффективным, но не таким опасным для здоровья транквилизаторам.
Уходя, Янги прихватили с собой файлы с информацией, которую я собрала на нескольких здешних «авторитетов», включая Оганесяна, и пообещали передать их в полицию. Они собирались представить это как сведения, полученные ими от своего местного осведомителя, чьего имени называть не вправе. Мы договорились, что в дальнейшем для передачи подобной информации я буду пользоваться лишь шифрованными каналами Интерпола, которые исключают малейший риск обнаружения. Да и местная полиция, получая из этого источника «наводки», как правило не особо любопытствует, кто их прислал.
Когда мы прощались, я сердечно пожала обоим руки и сказала:
— Кстати, чуть не забыла поблагодарить вас.
— За что? — спросил Генри Янг.
— За то, что не собираетесь использовать меня против отца.
Лайонел кивнул:
— Этот вопрос для нас закрыт, мисс. Раз и навсегда.
Задраив за ними люк, я, не в силах дальше сдерживаться, опустилась на пол, прикрыла лицо ладонями и расплакалась. Я много раз представляла встречу с людьми, которые тем или иным образом вычислят мои телепатические способности, прорабатывала различные варианты своего поведения, прикидывала, чем от них можно будет откупиться или как их перехитрить. Но никогда, ни при каких обстоятельствах я даже мысли не допускала, что они могут отнестись ко мне так... так по-человечески! Я ожидала угроз, ожидала шантажа, мне представлялось совершенно естественным, что с меня станут требовать плату за молчание; и только одного я совсем не ожидала — что со мной поступят честно и порядочно.
В мыслях Лайонела я прочла, что если сейчас я убегу, сменю своё имя и затеряюсь среди шестисот миллиардов людей, населяющих Галактику, они не станут меня искать и постараются забыть о моём существовании. Ещё три месяца назад, отправляясь в погоню за мной, братья Янги уничтожили все данные обо мне в архиве Интерпола и исключили моё имя из списка лиц, представляющих потенциальный интерес. Тем самым они совершили служебное преступление, и если это когда-нибудь всплывёт (хотя они тщательно замели за собой следы), им не поздоровится. Правда, в случае моего согласия сотрудничать с ними такие их действия становились вполне законными: Интерпол не следил за своими людьми, а после вербовки тайного агента все материалы о нём изымались из архива. В некотором роде это и был шантаж — мол, мы оказали тебе услугу, а теперь ждём ответной любезности, — но против такой формы шантажа я никаких возражений не имела. Формула «ты мне — я тебе», как принцип человеческих взаимоотношений, меня удовлетворяла.