Страница 17 из 115
Меня.
Вытащив ее телефон из кармана, я ударил по экрану. Нет картинки. Нет фото. Просто стандартная заводская заставка. У кого нет изображения, сохраненного в качестве главного экрана? У каждого есть кто-то - ребенок, возлюбленная, мать. Все, кроме нее.
И меня.
Экран предлагает мне ввести код. Мне нужно, чтобы один из мужчин его разблокировал. Смахнув окурок с балкона, я встаю, сунув телефон в карман, но он звонит, останавливая меня. Я поднимаю его обратно. Текст. От «Мамы».
* * *
Как ты дорогая?
* * *
Я смахиваю влево и получаю возможность ответить или убрать. Я отвечаю.
* * *
Хороший. Ты?
* * *
Я делаю это просто и не добавляю поцелуй, раз уж ее мать не добавила. Ответ быстрый.
* * *
Хороший. Позвони мне, когда сможешь.
* * *
«Она будет», - говорю я себе, кладу его обратно в карман и направляюсь в пентхаус. Когда я прохожу через гостиную в спальню, женщины уже нет там, где я ее оставил. Меня это не волнует; она должна быть Гудини, чтобы сбежать из этого номера. Я иду ногами в ванную и слышу, как работает кран. Я не стучу, иду прямо.
Ее взгляд скользит вверх по зеркалу, где она стоит, ее руки наполовину собирают длинные волосы в хвост. Ее позиция обнажает загорелую кожу шеи. Мои глаза устремляются туда.
«Немного уединения, пожалуйста», - говорит она, поворачиваясь ко мне лицом. Она сняла каблуки, обнажив красные ногти на ногах в тон ее платью. Почему я замечаю это тривиальное дерьмо, мне непонятно.
Я не обращаю на нее внимания и иду в туалет, расстегивая молнию на брюках. Я медленно вытаскиваю свой член. Я вижу, как она смотрит мне в пах. Я слышу, как у нее перехватывает дыхание.
И я писаю, опираясь одной ладонью о стену за унитазом, а другой придерживая свой член. Я не тороплюсь, небрежно, осознавая, что меня изучают. И когда я закончил, я вытираюсь, смываюсь и поворачиваюсь к ней лицом, все еще сжимая свой член, а ее взгляд застревает там. Я слышу ее дыхание. Я стою неглубоко, глядя на нее, и смотрю, как она меня принимает. У девушки высокие стены, но я знаю, что она не смогла бы отвернуться, если бы захотела. А она этого не делает. Впервые в жизни я удивлен. С ней будет весело играть. Пытать.
Ее руки встречаются с туалетным столиком позади нее, когда я иду вперед, нанося удар по своему толстому стволу. Ее возбужденное состояние только усиливает мое. Я укрепляюсь в руке.
Достигнув ее, я беру одну из ее рук и обхватываю ею свой твердый член, не чувствуя ни единого намека на сопротивление. Она вдыхает. Я тоже. Но я ничего не говорю, начиная провоцировать ее поглаживания, мое тело хотело мгновенно раскрутить ее, согнуть в талии и жестоко трахнуть.
Ее рука. Мой член. Блядь.
Ее рот отвисает. Ее язык высовывается, обводя нижнюю губу. Для кого-то, кто пытается убедить меня, что она находит меня отталкивающим, она выглядит и чувствует себя довольно возбужденной прямо сейчас. Я мог взять ее. Она бы меня не остановила. Ей это чертовски понравилось. Мне бы это понравилось.
Но она здесь не для того, чтобы развлечься. И она здесь не для того, чтобы получать удовольствие. Буду ли я? Наслаждаться ею, а не чувствовать, что я чешу зуд? «Тебе хорошо, детка?» - спрашиваю я шепотом, и ее глаза немного сужаются, ее взгляд не отрывается от меня. Ее рука немного сгибается, сжимая ее крепче, и мои губы приоткрываются, мое дыхание становится поверхностным.
"Я не знаю, не так ли?" - возражает она, облизывая нижнюю губу.
Нет. Я оттолкнул ее руку и прижался к ней, отступив назад, не обращая внимания на то, как чертовски трудно это сделать. Этот туалетный столик призывает меня склонить ее над ним. Каждый мускул, которым я обладаю, напрягается от давления, чтобы выйти из него. Но хотя ее глаза умоляют, это не так.
Да, это будет весело. Или, бля, убет меня. «Ты будешь спать в моей постели», - говорю я ей, с удовольствием наблюдая, как ее стоический фасад падает, а глаза чуть-чуть расширяются. «Обнаженная», - добавляю я.
"И ты?" она стреляет в ответ.
«Я буду рядом с тобой, детка».
Каким-то образом ей удается сдержать шок от моего заявления. Она хороша. «Ты меня не трогаешь».
«Кто сказал, что я хочу?» Я с силой скручиваю губу, глядя на нее с ног до головы.
Я вижу боль в ее глазах. Это меня на мгновение сбивает с толку. Пока она не заговорит снова. «Хорошо, потому что я бы не позволил ублюдку-убийце вроде тебя прикоснуться ко мне, даже если бы от этого зависела моя жизнь».
Ублюдок.
Жаркое пламя в моих венах, и, прежде чем я это осознаю, я пересекаю комнату, обхватив ее шею ладонью, мое лицо близко к ее, моя губа скручена. «Я бы переосмыслил это утверждение». Я высвобождаю язык и медленно облизываю шов ее губ, и ее грудь прижимается к моей, ее мягкие груди прижимаются к моей твердой грудной клетке. «Потому что твоя жизнь действительно зависит от этого». Я хлопаю ее губами и крепко целую. Никаких языков. Просто твердые, сильные губы, и она хнычет. Не больно. Она хнычет от нужды. И как только я чувствую, что она открывается мне, я отдаляюсь. Это требует всего во мне и даже больше. А это неприемлемо.
Она тяжело дышит, когда я тянусь к ее хвосту и сжимаю его в кулак, запрокидывая голову назад. «Ты не составляешь большого труда, когда ты такая простая».
«Пошел ты на хуй», - выдыхает она, тряся головой и резко дернув за волосы. Затем она улыбается. Он полона удовлетворения, и я его возвращаю. Именно в этот момент я понимаю, что я не только для нее вызов.