Сицилианская защита

– Вы имеете в виду Pz. IV? Не столь они уже и новые. Мы их успешно применяли прошлой осенью в Польше.

– Это конечно так, Гейнц, однако только сейчас эти танки пошли в войска хоть сколько-нибудь массово. И все же, что вы думаете об этой машине? Сможет ли она стать опорой танковых войск вермахта?

– Без сомнения, господин генерал-полковник. Единственная вещь, которая мне не нравится в наших новых танках – орудие, – в который раз Гудериан затронул тему короткоствольного орудия новой «четверки».

– Оставьте, Гейнц, – фон Рунштедт сделал неопределенное движение рукой, – уже много раз поднимали этот вопрос и признали длинноствольное орудия калибра 75мм излишним. Не нужно начинать этот спор опять.

– Однако, меня беспокоит возможность столкновения с тяжелыми французскими танками. Нам будет достаточно сложно им противостоять.

– Пусть с ними разбираются пикирующие бомбардировщики. Оставьте работу авиации орлам Геринга. Не можем же мы делать все, не так ли? И еще одно, вы знаете, Буш вас очень хвалил. Он сомневался, сможете ли вы форсировать Маас, но теперь он просто в восторге.

Приняв доклад о продвижении корпуса, фон Рунштедт уехал, а Гудериан вновь направился на передовую в войска.

К концу дня войска французов были отброшены от реки на пять-десять километров. За ночь большая часть подвижных сил переправилась на левый берег Мааса, создав предпосылки для броска уже следующим утром 19 мая. Вечером же Гудериан встретился с командующим 14-м армейским корпусом генералом фон Витерсгеймом. С ним необходимо было обсудить вопрос взаимодействия частей при смене подразделений занимающих предмостное укрепление. Фон Витерсгейм клятвенно заверил, что его части смогут переправиться через Маас не позднее полудня 19 мая.

Решив не ждать тихоходные пехотные части, Гудериан в нарушение прямого приказа более осторожного Клейста приказал, дабы не терять темп, начать движение на рассвете. Таким образом, возникал разрыв в боевых порядках, однако это мало беспокоило создателя танковых войск Третьего Рейха. Отступающие французы совершенно не казались теми, кто мог преподнести неприятный сюрприз.

19-му армейскому корпусу была поставлена задача ударить на юг и занять высоты в районе города Стонн, для того чтобы лишить французов возможности бить артиллерией через Маас и по мостам на реке. И таким образом позволить спокойно переправиться дивизиям второго эшелона. Однако сходу это сделать не удалось.

Воспользовавшись подаренным временем, французы серьезно укрепили город, подтянув противотанковую артиллерию и некоторое количество танков. Наступление на Стонн застало Гудериана на передовой, поэтому он лично наблюдал за атакой частей 2-ой танковой дивизии.

После основательной артиллерийской подготовки, в атаку пошли танки и пехота. Однако далеко продвинутся не удалось: на открытом поле, по которому начали двигаться немецкие войска начали вставать кусты разрывов. Среди снарядов средних калибров ясно выделялись падения снарядов чего-то значительно более мощного. К счастью точность их оставляла желать много лучшего.

– Что это? – оторвавшись от бинокля, спросил Гудеран стоящего здесь же на наблюдательном пункте командира 2-ой танковой дивизии Рудольфа Файеля. – Судя по всему никак не меньше двухсот миллиметров. Откуда у французов здесь осадные калибры?

– Это фланкирующий огонь с линии Мажино, господин генерал. Ведут огонь с юга на максимальную дальность орудий. Поэтому и точность такая.

– Однако если они пристреляются, у нас будут проблемы.

Как будто услышав слова командующего 19-м корпусом, французы положили снаряд точно в центр наступающих порядков немцев, в мгновение стерев с лица земли целое отделение.

– Рудольф, командуйте отступление, нет смысла гробить солдат. Сейчас вызовем авиацию, чтобы проутюжить передний край и попробуем после захода солнца. Вероятно, ночью французы будут не столь точны.

Новая атака, предпринятая в одиннадцать часов, увенчалась частичным успехом. Немцам удалось закрепиться на вершине холма, однако полностью выбить неприятеля из города не получилось. С рассветом ожесточённые боевые действия продолжились. Городок несколько раз переходил из рук в руки, задерживая движение всего корпуса. Наконец, к вечеру 19 мая вермахту удалось отбросить французов за окраину города, устранив, таким образом, угрозу переправляющейся через Маас пехоте.

Однако время уже было потеряно.

Глава 3

Пятью километрами южнее г. Стене, Франция, 19 мая 1940 года

Свежеокрашенный в армейские цвета Ситроен шустро петлял по лесной дороге. Вокруг, под сенью уже по-летнему зеленеющих крон и дополнительно скрытые маскировочными сетями, сновали военные, одетые в темно-коричневую форму со знаками различия танкистов французской армии. Здесь же, тщательно укрытые от воздушных разведчиков люфтваффе, находились и танки. По большей части это были легкие Renault R35, также были Somua S35, D2 и. конечно же, тяжелые B1bis. Впрочем, этим линейка французских танков, сведенная чьей-то недрогнувшей рукой в одно подразделение, не ограничивалась. В межвоенный период французский инженерный «гений» породил немало уродцев, все еще тянущих лямку в разных уголках страны.

Наконец, автомобиль притормозил и из него неторопливо выскочил долговязый полковник. К нему тут же подошла группа офицеров-танкистов.

– Здравствуйте, господин полковник, – козырнул майор, старший по званию из присутствующих. – Давайте пройдем в штабную палатку.

– Добрый день, – кивнул на ходу в ответ де Голль, – доложите о готовности к маршу.

– 44-ый танковый батальон полностью готов к выдвижению, – браво доложил майор, и чуть тише добавил, – насколько это вообще возможно. Из сорока пяти положенных по штату легких танков Renault R35 на ходу сорок три. Еще два нуждаются в ремонте, который в поле провести не возможно. Среди личного состава выбывших нет. Готовы начать движение через пол часа после приказа.

– Отлично, Поль, – в штабной палатке на столе была разложена карта данной местности. К ней де Голль и устремился. – Выдвигаемся ночью. Через час после заката. Твой батальон идет во главе колонны. Двигаемся в максимальном темпе.

Длинный палец заскользил по карте, обозначая направление движения.

– За тобой пойдет 46-ой батальон – наши тяжи. Если нарвешься на упорное сопротивление – обходи, не трать время. Твоя задача первым выйти вот сюда. – Ноготь ткнулся в синюю ленту на карте, обозначающую реку Маас возле надписи Доншери. – Далее занимаешь оборону по реке и не отступать ни на шаг. Если будет совсем плохо, вызывай авиацию, артиллерию хоть самого черта из ада! Держаться до подхода пехоты ориентировочно пять-шесть часов. Впрочем, ты сам понимаешь.

Майор, Поль Эрсан, командир 44-ого танкового батальона только кивнул в ответ. Начавшаяся всего девять дней назад война уже показала всю ненадежность любого плана.

– Кроме того тебе отдаю большую часть зенитной артиллерии. Скорее всего, вражеская авиация будет висеть над тобой все время, поэтому не забудь замаскировать все что сможешь.

Наконец, обсудив все детали, офицеры оторвались от стола и снова вышли на улицу. Перед палаткой все также стоял призванный на военную службу сугубо гражданский по своей сути ситроен.

– Господин полковник, а пехоту будут перевозить на чем-то вроде этого? – с изрядной долей скептицизма произнес майор Эрсан.

– Ну да, прямо как в 18-ом году. На парижских такси, – де Голль в сердцах плюнул себе под ноги.

Ситуация с автомобильным транспортом во французской армии действительно была полу комична полу трагична. Экстраполировав опыт Первой Мировой, французское командование, решило, что комплектовать армию в полном объеме колесным транспортом нет необходимости. По плану в начале войны следовала мобилизация гражданского автотранспорта для нужд армии. О том, что получилось в итоге, в армии говорили исключительно матерно. Мало того, что проходимость большей части гражданского транспорта совершенно не подходила для ведения боевых действий, так еще и техническое состояние каждой отдельной единицы разительно отличалось. Таким образом предсказать, как поведет себя техника на марше, и какой процент машин придется оставить по дороге, было совершенно не возможно.