Царь Ифритов

– А я же ехал сюда через отдаленные деревни и видел иную картину. Видел и голод, и засуху, и бедность. Видел также людей, которые говорят, что царь забыл о них.

Голос Лабара стал сухим и ровным.

– Я так тебе скажу, мой царевич… Царь Ямайн очень стар. И родился в те времена, когда столица и считалась целым царством. Мало что изменилось с тех пор. Вот только людей стало больше.

– Вот так, стало быть… – Эшиа помолчал, а потом задал вопрос: – Скажи, Лабар, а сам ты откуда родом?

– Я родом из деревни на окраине, – коротко ответил слуга и отвернулся, чтобы налить царевичу чай.

Эшиа замолчал. Ответ Лабара был достаточно красноречив. Теперь он убедился в том, что должен попробовать обратить внимание царя Ямайна на происходящее. Он вспомнил Тамиллу и ее отца, и бедность, в которой они жили, и простоту их еды, и красоту их сердец. Ему хотелось исправить это. Благополучие и процветание столицы, которое он мог сегодня наблюдать во время прогулки, ужасающе не сочеталось с бедностью родной деревни Тамиллы.

Ему хотелось сделать что-то для них в благодарность за душевную теплоту.

Кажется, Лабар разгадал его мысли, а может статься, что все они отразились на лице царевича, только тень упала на лицо слуги.

– Зря ты задумал это, царевич, – сказал он. – Но не мне давать тебе советы. Вот что скажу тебе: пей чай и ешь сладости, и наслаждайся моментами отдыха, а о горьком не думай. Горькие мысли отравят тебя.

– Спасибо за заботу твою, добрый Лабар. – Эшиа потянулся под водой и откинул с лица намокшие волосы. – Оставим этот грустный разговор. Вот что я скажу тебе: сбрось свою одежду и присоединяйся ко мне в купальне. Ты провел со мной этот день и тебе тоже надо отдохнуть и сбросить с плеч усталость.

Лабар с сомнением взглянул на синие воды купальни, благоухающие лотосом и жасмином, но Эшиа смотрел на него прямо и уверенно, и намерения его были ясны. И Лабар скинул с себя одежды слуги, и решительно шагнул в горячую воду, в тот же миг оказавшись в руках царевича.

В горячей воде, среди белого мрамора и синих мозаик, провели они много времени, отгоняя усталость, наслаждаясь сладким чаем и фруктами, и Лабар снова кормил Эшиа виноградом из своих рук, и больше в тот вечер не думали они горьких мыслей.

В тот вечер предстоял царевичу Эшиа ужин с царем Ямайном. Царевич Эшиа вышел в самой нарядной своей одежде, волосы кудрявыми завитками свободно опускались ему на плечи. В одежде, даже будучи в путешествии, предпочитал он синие цвета, оттого просто находясь в белых стенах дворца Ямайн, выглядел необыкновенно привлекательным. Всякий, кто посмотрел бы сейчас на царевича Эшиа, решил бы, что юношеская свежесть и красота еще не оставили его, но долгая дорога через пустыню отметила его лицо мужеством и решимостью, что присущи уже взрослым мужьям. Одним словом, царевич Эшиа находился на том рубеже, когда юноша окончательно взрослеет, и взросление это было ему к лицу.

Вот и царь Ямайн пришел к таким же мыслям, увидев его вновь, и принялся нахваливать перед гостем каждое блюдо на столе. Редкие виды мяса, напитков, сладостей и закусок превращались в его устах в еще более редкие, и он не жалел щедрых слов, чтобы украсить ими и без того нарядно выглядящие блюда.

– Ты, мой царь, расскажи мне вот что, – спросил царевич Эшиа, когда поток красноречия царя Ямайна слегка иссяк. – Блюда на твоем столе поставляют торговцы с базара?

– Исключительно они, – склонил голову старый царь. – Но по моему особому заказу. Ты не найдешь на моем столе чего-то, что видел сегодня днем на базаре.

От царевича Эшиа не укрылась его оговорка. Значит, прекрасно было известно царю Ямайну, как провел день его гость. Это не удивило его: именно такой исход он предвидел заранее.

– Видать, талантливые в твоей стране купцы, – спокойно ответил он. – Находят такие редкости! Ты хорошо платишь им?

– За свою еду и одежду я не жалею никаких денег, – с достоинством ответил царь Ямайн. – Ибо процветает лишь та страна, царь которой не знает лишений.

– И ты говоришь, что процветает твоя страна? – тихо спросил царевич Эшиа, и голос его был недобрым.

– А ты имеешь в этом сомнения, юный царевич? Разве не достаточно тебе было прогулки по моему городу, разве ты не видел прекрасный мой базар?

– Видел, да только приехал я к тебе со стороны разоренной деревни. И видел, что ты совсем забросил своих подданных, и никак им не помогаешь.

– Если деревни те существуют лишь в убыток – уместно ли царю думать о них?

– Ты же царь, светлейший Ямайн! – Брови царевича Эшиа сошлись на переносице. – Разве пристало тебе говорить подобные слова о своих подданных?

– А ты, стало быть, дерзкий царевич, считаешь, что тебе позволительно решать за меня, что мне пристало делать, а что нет? – Слова царя Ямайна звучали добродушно, однако нельзя было по нему сказать, что добродушию этому вот-вот не настал бы конец. – С чего ты начал вести такие речи, царевич?

Тут пришло время царевичу Эшиа прикусить губу, ибо законы гостеприимства твердили, что не следует грубить сиятельному царю. Но помнил он Тамиллу, и строптивого Зариба, и разоренную деревню тоже помнил, и не могло его сердце оставить подобную несправедливость без вмешательства. Но как не старался он, все время его разговоры с Ямайном сводились к забытой царем деревне Осмарит. И царь Ямайн с трудом сохранял благодушный вид, ибо видно было, что разговоры эти изрядно ему досаждают. Однако продолжил он угощать царевича Эшиа своими уникальными кушаньями, и расспрашивал изрядно про жизнь в стране Эшиа при нынешнем правителе – царе Аймире.

– Как нынче устроена твоя страна, царевич? – спрашивал он. – Много ли изменилось с тех пор, как сидел на троне твой дед, царь-путешественник?

С удовольствием отвечал ему царевич:

– Не многое изменилось, великий царь. Все так же мою страну с одной стороны омывает море, с другой возносятся неприступные горы. Мой отец, царь Аймир, унаследовал от царя Эшиа мудрость и дальновидность, и прислушивается к советам своих визирей, и правит вдумчиво и осмотрительно. Оттого процветает торговля, и оттого народ нашего царства не знает бедности и войны.

– А что же славная царевна Несаим, чье упрямство не смогли сломить даже годы? Все так же изучает мудрые книги и помогает правителю достойно управлять страной?

– И это так, великий царь. И мудрость царевны Несаим с годами не поубавилась.

– Когда я еще был молод, и едва воссел на этот трон, а случилось это тогда, когда твой дед еще даже не взял себе жену, – царь Ямайн огладил свою белоснежную бороду и пустился в воспоминания, – в те времена многие боролись за право стать мужем царевны Несаим. Много было наглецов и упрямцев, надеющихся сломить ее решимость и укротить ее нрав. А ведь царевна Несаим отличалась всегда не только умом, но и красотой. И так никому и не случилось одержать над ней победу. Отрадно слышать, что она еще жива.

– И мой дед жив, – упрямо сказал царевич Эшиа. – Я уверен, что он достиг своей цели, но не остановлюсь, пока не разыщу его и собственными глазами не увижу подтверждения тому.

– Ну, а если не случится этого, царевич? – Глаза царя Ямайна, посветлевшие от старости, стали колкими и пристальными. – Что от этого будешь делать?

– Коли так случится, решу на месте, – незамедлительно отозвался царевич Эшиа, – и буду действовать так, как велят мне обстоятельства. А до того момента вера моя в то, что царь Эшиа достиг успеха, будет непоколебима.

Царь Ямайн смерил его странным взглядом, о выражении которого сложно было что-то сказать. После рассмеялся громко и отчего-то довольно, и сказал такие слова: