Тринадцать месяцев

Мы сидели рядом и молча смотрели на странных существ, кишащих вокруг на ровной, как доска, снежной равнине. Они были практически прозрачные, словно изготовленные из силикона, тела их были округлые, вытянутые и гибкие, с множеством коротких конечностей. Они отдаленно напоминали сороконожек, только размером были со взрослого человека. Ближайшая к нам прозрачная тварь внезапно раскрыла тонкие стрекозиные крылышки и, издавая шуршащий звук, оторвалась от снежной поверхности. За долю секунды покрыв разделяющее нас расстояние, она зависла в метре над снегом, не долетев до нас совсем немного. Боковым зрением я увидел, что еще несколько летунов проявляют к нам интерес, подбираясь поближе. Я с трудом перевел дыхание.

– Что это за твари?

Владимир ответил совершенно спокойно, словно просил передать сахар.

– Правильнее будет спросить не что, а КТО.

– Кто? Что ты хочешь сказать?

Его спокойный голос подействовал на меня умиротворяющее, и я смог взять себя в руки. Владимир вытянул палец, показывая на что-то впереди. Я пригляделся.

Сквозь белую пелену снега проступали очертания огромного полупрозрачного шара, висящего неподвижно прямо в воздухе. Он слабо мерцал. Вокруг сновали сотни этих странных существ, влетая и вылетая из него через невидимые глазу отверстия. Я схватил друга за руку.

– Они на нас не нападают!

Странное создание продолжало висеть в воздухе, издавая крылышками тихий шелест. Его многочисленные конечности шевелились, и было сложно определить, в какой части тела расположены глаза. Если они вообще имеют глаза. Владимир хмыкнул в своей обычной манере. Я посмотрел на него – он был совершенно спокоен.

– Конечно, не нападают. Нападают на врага.

– Хочешь сказать, мы им не враги?

– Уже нет.

– Что значит – уже?

– Мы больше не враги. Когда противник побежден, он перестает быть врагом. Он становится побежденным противником. Все кончено. Они победили.

Я посмотрел вокруг. Странные существа исчезали и появлялись, с удивительной грацией ныряя в снежную массу. Те, что парили в воздухе, сами немного напоминали снежные хлопья, которые продолжали бесконечным потоком сыпаться с неба. Теперь это был их мир. У меня не было ни малейшей тени сомнения.

Прозрачная сороконожка ещё немного повисела перед нами в воздухе, развернулась и улетела по своим делам. На нас никто не обращал внимания. Я посмотрел на Владимира.

– Как глупо.

Он кивнул и усмехнулся.

Январь 2019 года.

Москва

Февраль

Счастье – это когда тебя понимают,

Большое счастье – это когда тебя любят,

Настоящее счастье – это когда любишь ты.

Конфуций

Грязь.

Весь город был в грязи. По грязным дорогам неслись грязные автомобили, разбрызгивая грязь по тротуарам и стенам домов. Воздух был пропитан влажной, липкой грязью. Она была холодной и пахла сыростью. Даже в помещениях бизнес-центра ощущалось её присутствие – ею пахло синтетическое ковровое покрытие, обувь, курильщики, которые каждые сорок минут выбегали травиться на улицу. Они возвращались, неся с собой запахи бензина, никотина и грязного снега.

Настроения работать не было совершенно. Цифры путались, столбцы в таблицах постоянно исчезали, словно по волшебству. Специалист по компьютерам Паша подходил, терпеливо возвращал пропажи на место и уходил выполнять дальше свою работу. Он никогда не делал замечаний, но она видела в его глазах усталое недовольство, и от этого на душе становилось ещё противнее.

Каждый вечер она приходила домой и подолгу стояла в душе под горячими струями, пытаясь отмыть грязь, которую чувствовала всей кожей. Промокшая обувь сушилась в прихожей, наполняя дом запахом улицы. Три пары утеплённых ботинок пахли даже после того, как были отмыты и натерты кремом. Даже на школьной площадке снег был грязный, пропитанный солью и машинным маслом. Её мальчишки занимались своими делами у себя в комнате, и она приходила к ним, садилась на кровать и смотрела, как они играют. Думать не хотелось.

Она ждала весны, хотя и знала, что это ничего не изменит. Но все равно ждала. На работе она отвлекалась, подолгу наблюдая, как по стеклу стекают капли, скатываются по тонкой пленке жирной грязи и накапливаются у основания оконной рамы. Она так устала от рутины.

В этом месяце отдел не получит премию, у них плохие показатели. Ей вечно не хватает денег, а все вокруг только просит больше и больше. Кричащие рекламные плакаты сооблазнительно демонстрируют товары со скидками; она идёт по магазинам, покупает там одежду, но после остаётся только разочарование и, хотя на обложках журналов все улыбаются, показывая новые тренды, она чувствует, что все вокруг пропитано грязью, и от этого все портится.

Она ждёт весны и отпуска. Уедет на юг и целых две недели не будет грязи и сырости. Но это будет ещё не скоро.

***

В отделе поддержки пахнет изоляционной лентой, микросхемами и курильщиком Пашей. И как в него влезает столько сигарет?

Он оторвался от экрана и посмотрел на сисадмина. Все-таки программистом быть спокойнее. У Паши зазвонил телефон, он снял трубку, вежливо ответил, и устало вздохнув, поднялся с кресла. Сейчас пойдёт к ней.

Он проводил Пашу взглядом, словно невзначай повернувшись в кресле. Паша подошёл к ней, она на миг повернула голову. Эта ямочка на щеке, он так хорошо её знает.

Она стала что-то объяснять, активно жестикулируя, Паша терпеливо кивал. Все своё спокойствие он готов был променять на должность Паши. Паша может общаться с ней каждый день, и всегда есть для этого повод.

Админ немного сдвинулся, наклонившись над клавиатурой, и заслонил её от него. Он знал, что коллега долго не провозится, и обзор восстановится секунд через тридцать, снова открыв его взгляду ямочку и левый глаз с длинными ресницами. Но он отвернулся и стал смотреть в окно. По стеклу скатывались капли, образуя причудливый узор. Он представил, сколько капель встречается, пока доберутся до низа, и стал размышлять, какова вероятность того, что именно эти две смогут слиться и добраться до самого конца.

Она была прекрасна. Каждый день он придумывал повод, чтобы подойти и заговорить с ней. Но он боялся её потерять. Паша бы посмеялся, наверное, услышав такое оправдание. Но у него нет таких сложностей. У него дар знакомиться с девушками, хотя он и говорит, что просто не делает из этого проблемы. Он бы сказал, что нельзя потерять то, чего у тебя нет. Но у влюблённого есть кое-что, даже когда ничего нет. У него есть шанс. Пока он не сделал отчаянный шаг, у него остаётся этот единственный шанс, и он страшно боится его потерять.

Зазвонил телефон – курьер из службы доставки привёз краски и кисточки. Он накинул куртку и спустился вниз. На улице была слякоть, пахло холодом и свежестью. Он обнаружил курьера – тот стоял под деревом, на котором сидели синицы и переругивались с воробьями. Вдохнув свежий воздух, он подошёл, расписался на бланках и отправился назад, ловко стряхнув с ботинок налипший снег.

Паша уже сидел на своём месте. Он скосил глаза – она снова сидела к нему спиной.

– Разобрались?

– Разобрались. Могла бы уже и запомнить.

Он не ответил. Распаковал посылку и стал рассматривать содержимое – набор кистей и масляных красок, рулон хорошей бумаги, ещё кое-что. Паша выглянул из-за монитора.

– Что сейчас рисуешь?

Он пожал плечами.

– Развязку на шоссе.

– Не самое лучшее время рисовать трассы.

Он снова пожал плечами. Паша кивнул.

– Покажешь?

– Как закончу, обязательно.

У него зашевелились волосы на затылке – знакомый запах духов, сладкий и опасный одновременно, пахнул сзади.

– Паша, можно тебя ещё на секундочку?

Паша ответил, отработанно улыбнувшись, и поднялся, бросив ему по дороге:

– Ладно, Художник. Пойду спасать мир.

Он уткнулся в компьютер, от волнения написав за пять секунд половину кода, над которым размышлял последний час. Он кожей чувствовал, что она на него смотрит.