Страница 99 из 103
И вот в последнее время — несколько десятков странных и зачастую трагических происшествий с марцалами, агентами Мафа, занятыми как раз отбором подходящих ребятишек. Агентов сбивали грузовики, их убивало током, ядом из баночек с йогуртом; их кусали гремучие змеи. Было несколько прямых покушений, но еще ни разу не удавалось поговорить с покушавшимся: кого-то застрелили полицейские, кто-то бесследно скрылся. Правда, статистика нам говорит, что вообще уровень немотивированного или неявно мотивированного насилия вдруг возрос почти повсеместно, так что не совсем понятно: за агентами охотились целенаправленно — или они просто случайно попали под раздачу?
Итак, барышня: чем лично вам так досадил бедняга Ургон?
Почему вы хотели убить Ургона?
И снова: чем вам досадил Ургон?
А Юлька и хотела бы сказать все, но ей было так плохо, что она, пожалуй, не смогла бы сейчас объяснить, как из хлеба и колбасы соорудить простейший бутерброд, а не то что проследить все свои сложные ассоциации… тем более что сам этот вопрос: а какого черта я пыталась убить этого поганца? — вопрос этот чем дальше, тем больше казался ей безответным. Как объяснить ему, такому мудрому, что на самом-то деле она стреляла в Барса, защищая своего еще не родившегося ребенка… Но она была как в липком густом тумане. Туман становился все гуще, плотнее, уже как вода, — и она всплыла в нем, всплыла и откинулась на спину…
И все бы ничего, это было даже приятно, ее поднимало и опускало на плавных волнах, но вдруг как-то нехорошо, выворачивающе потянуло в животе. Раз и еще раз.
Ее как будто накрыло, она захлебнулась и стала биться.
Что-то происходило вокруг, но туман не рассеялся, разве чуть-чуть, а главное — ничего не проникало в сознание сквозь протяжный дикий звон. Кто-то большой и сутулый вел, придерживая за шею, старого марцала, как там его?.. А к марцалу рвался весь белый Санька, его держали толпой, но он продолжал рваться. А саму ее куда-то несли на руках, она хотела извиниться, сказать: ну зачем же? — однако ничего не получалось. Были полулюди-полукошки в синих и серых комбинезонах, раньше она их видела только на фотографиях. Был совсем маленький и очень шустрый бородач. Были полицейские с пистолетами. Были пожарные.
И была Варечка. Самая грозная здесь.
Юлька попыталась поправить волосы, но уронила руку. Ладонь вся была в крови.
Потом туман опять сгустился и принял Юльку в себя.
Герцогство Большой Южный Паоот, планета Тирон.
Год 468-й династии Сайя, 17-й день лета
Так вот ты какой, Дьявол Чихо, подумал Стриженов, отходя. Все эти великие и мрачные ублюдки, становясь мертвыми, как будто сбрасывают все маски и накладные бицепсы — и остается что-то жалкое, неполнозубое и кривое.
Чихо убит был двумя пулями в спину. Это о многом говорило.
«Старая братва» — бандиты, начинавшие с Чихо еще до его возвышения, — пытались отстреливаться по-взрослому, но заняли неудачную позицию: их моментально обошли и забросали гранатами. Трое легионеров были ранены в самом начале перестрелки, но остались в строю.
Итак, приказ генерала Тугхо выполнен. Дьявол Чихо перестал существовать. Равно как и его армия.
Впрочем, в последнем Тугхо наверняка убедился еще вчера.
И скорее всего он приписал это благое деяние нам…
Стриженов посмотрел на снятый с шеи Чихо медальон. Эмалевый портрет красивой светлоглазой женщины с русыми — что редкость для Тирона — волосами. Наверное, он ее любил.
Медальон, два револьвера с платиновой чеканкой, кривой кинжал — миниатюрный ятаган — с мерцающим муаровым узором по клинку и шершавой кожаной рукояткой. И — огромный голубоватый кристалл в оправе, наверное, им Чихо и «обращал» адептов. Некрон мог бы сказать точно, но он как-то подозрительно долго без сознания, не случилось ли чего? При переломах больших костей бывает всякое… а здесь даже фельдшера нет…
Сержанты Пистухов и Деркач задержались около трупа, фотографируя и снимая отпечатки ладоней. Пусть будет.
Подошел Давид. Тоже посмотрел на медальон. Сказал:
— А ведь мы, кажется, пришли.
…Это была когда-то широкая мощеная дорога, сейчас заплывшая землей, поросшая кустарником и деревьями. Кое-где мшистый дерн сняли, и там обнажились желто-серые каменные блоки, формой напоминавшие буханки хлеба, но побольше размером — так где-то с маленький чемодан. Их начали выворачивать из кладки и сооружать бруствер, но потом бросили это дело.
— Дорога, мощенная желтым кирпичом, — с кривой усмешкой сказал Стриженов.
Давид кивнул. Дальше, за бруствером, дорога обозначилась более явно, там не было ни мха, ни кустов.
А здесь шел, похоже, немаленький бой. Гильз-то…
Метрах в пятидесяти от недоделанного бруствера как-то нехорошо чернело круглое отверстие. Вход в туннель. Что Стриженова напрягло — так это то, что он никак не мог определить на глаз, каков размер этой гнусной дыры. Пройдет человек, или автомобиль, или вагон? Чернота струилась и завораживала.
— Трое со мной, — сказал он. — Ты, ты и ты. Поручник!
Булаховский подскочил, вытянулся. Он стал черен и худ, былое брюшко исчезло, глаза ввалились, но усы гонорливо топорщились.
— Остаетесь за старшего. Займете круговую оборону. Держаться до нашего возвращения. Если мы не вернемся… — Стриженов задумался, — через восемь часов, поступайте по обстановке. В любом случае постарайтесь сохранить роту. — Стриженов снова задумался. Поручник ждал. — Ежи, я знаю, задача не по силам, но… нельзя допустить, чтобы туда, — он кивнул на вход, — проник неприятель. Ни сейчас, ни потом. У меня нет готовых планов на этот счет. Думайте.
— Слушаюсь, — Булаховский двумя пальцами коснулся берета. — Разрешите выполнять?
Стриженов кивнул.
— Стоп! — Давид замер, поднял руку. Все остановились и прислушались. Сначала казалось, что царит полная тишина, но потом донесся слабый звук: будто где-то далеко о стекло бился шмель.
— Там, — уверенно показал Деркач.
Стриженов направил туда луч фонаря.
Решетка в полу. Несколько прутьев отпилены. Ступени вниз.