Блеск минувших дней

Я удивленно заморгал. И не я один.

– В самом деле? Вы заботитесь о графе и его семье, сеньор?

Главный советник наверняка был человеком, сведущим в нюансах и дипломатии, раз удерживался на этом посту уже много лет.

Господин по имени Валери гневно уставился на него. Краснолицый, лет пятидесяти, на этот раз он закричал по-настоящему:

– Как вы смеете?! О чем же еще я могу заботиться?

– Вот как. Это очень хорошо, – торжественно произнес советник. – Ведь есть много вещей, которые могут волновать человека этой ночью. В таком случае вам следует знать, что я уже послал стражу в святую обитель, где находится графиня. И ребенок графа тоже у нас и тоже под надежной охраной.

– Что? Кто приказал вам это сделать?! – рявкнул Валери.

– Синьор Валери, – в первый раз заговорил Морани, – с самым большим уважением, позвольте спросить, почему чиновники дворца обязаны отчитываться перед купцом о том, что они делают, или ждать его указаний? Как только что заметил главный советник, было бы гораздо лучше, если бы вы вернулись домой. Мы все сейчас напуганы и разгневаны. Утром станет яснее, что следует делать дальше.

Воцарилось молчание. Я переводил взгляд с Морани на главного советника – его звали Новарро, – а потом снова на плечистого купца. Даже такому молодому человеку, каким был я в ту ночь, было очевидно, что Валери пришел сюда в надежде застать хаос и слабость и воспользоваться этим в свою пользу.

Купец указал пальцем на Морани. Что-то в том, как он это сделал, заставило меня подойти ближе. Никто пока ни слова не сказал по поводу моего пребывания в этой комнате; думаю, только Морани меня и заметил. Слуги и мелкие чиновники вечно снуют по дворцу, на них обращают внимания не более, чем на мебель. Тут меня осенило. Я огляделся: еще трое мужчин в комнате были мне незнакомы, и все они были в ливреях – значит, пришли вместе с купцом.

И все они были вооружены.

– И вы еще смеете что-то говорить? – произнес человек по имени Валери. – Все это случилось из-за вашего предательства! – Он резко повернулся к главному советнику. – Почему этот человек до сих пор жив?

– Синьор, это ужасное обвинение, – тихо ответил советник Новарро. – Повторяю, было бы лучше, если бы вы…

Валери выхватил меч. Во дворце, в покоях графа.

– Нет! – крикнул он. – Для Милазии лучше не дать осуществиться предательскому заговору! Люди нуждаются в руководстве, им не нужны в этом дворце злодеи, которые убили своего господина!

Он направил меч на Морани, но тот не дрогнул. Это я помню.

– Синьор! – снова повторил главный советник, но не двинулся с места.

Это сделал я. Развилки на дорогах нашей жизни. Наши поступки, совершенные без раздумий, во внезапном порыве. Мгновение, требующее от нас немедленного действия, от которого зависит вся последующая жизнь.

Валери угрожающе шагнул к Морани, выставив меч. Я же сделал два стремительных шага к нему. Я был молод и быстр, поэтому выхватил кинжал на ходу и ударил два раза со спины – сперва в поясницу, а потом насквозь, в сердце.

– В этой комнате нельзя обнажать клинок! – крикнул я. – Никому нельзя!

Валери упал. Фактически он уже был мертв, когда падал. Его старший сын с этой секунды стал главой семьи, хотя пока не знал об этом. Самые разные варианты будущего Милазии и многих других мест проистекали из этого мгновения и растворялись в нем из-за того, что я сделал. Развилки на нашем пути затрагивают не только наши судьбы.

– Стража! – крикнул главный советник. – Ко мне!

Три человека, пришедшие вместе с Валери, которые сперва замешкались, теперь словно очнулись и схватились за оружие. Один даже вытащил меч из ножен, но тут же вложил его обратно, когда в покои ворвались пять стражников.

– Господа, – обратился главный советник к трем спутникам Валери, – прошу вас положить свои мечи на пол.

Они не колебались. Их работодатель был, кажется, мертв, а они окружены дворцовой стражей. Мечи полетели на пол.

Но теперь здесь был убит уже второй человек. Мною.

Я посмотрел на первого министра:

– Мой господин, скажите, что я поступил правильно! Он намеревался убить синьора ди Россо. Он обнажил против него оружие! В этой комнате! Кто он был такой, чтобы отдавать здесь приказы?

Мне не пришлось изображать панику и мольбу. Я только что убил первого в своей жизни человека. В ту же ночь, когда это сделала Адрия, хотя эта мысль пришла ко мне позднее.

– Действительно, кто? – произнес главный советник Милазии. И тихо прибавил: – Ужасная ночь.

Морани смотрел на меня, но я не понимал выражения его лица.

Главный советник Новарро нахмурился. Потом сказал:

– Стража, убейте этих трех человек, пожалуйста. Я начинаю понимать, чей это был заговор, кто подослал женщину убить графа.

У меня отвисла челюсть.

– Господин главный советник… – начал Морани.

Но дворцовые стражники Уберто Милазийского были хорошо вышколены и убивали без колебаний. С тремя спутниками купца разделались легко. Один, который был поживее других, попытался выскочить через открытое окно, чтобы спуститься вниз по веревке, но ему это не удалось. Он умер, наполовину высунувшись из окна. Его тело оставалось там до утра, а затем его вынесли на площадь и разрубили на части вместе с телами остальных.

– Мы еще не поймали женщину, – сказал главный советник.

Его лицо раскраснелось, но голос звучал более уверенно. Я понял: кого-то надо было назначить виновным в событиях этой ночи. В городе вот-вот начнется хаос, а хаос порождает насилие.

По-видимому, главный советник Новарро принял решение. Тот купец, Валери, сделал смелый ход в игре и проиграл. Если женщину не найдут – а я был совершенно уверен, что не найдут, если только она сможет держаться в седле, – то дворец объявит о предательском заговоре в городе и об убийстве главы заговорщиков.

Я понял, что всю семью Валери убьют, даже маленьких детей. Их дома, землю за стенами города, корабли, если у них они есть, уничтожат, или все добро плавно перейдет в собственность того, кто даст взятки нужным людям. Взятки в Милазии весьма приветствовались, а главный советник, как я слышал, богат. Кроме того, наследнику Уберто всего девять лет, ему понадобится советник, который будет руководить и им, и Милазией, долгие годы. Я взглянул на Морани. Он пристально смотрел на Новарро и молчал. Такое развитие событий, понял я, могло спасти ему жизнь. Или нет.

Мир знает, что произошло в Милазии потом.

Или Батиара знает. Потому что мы важны – наши города-государства влиятельны, богаты, здесь, в Родиасе, живет Верховный патриарх – и склонны полагать, будто то, что происходит у нас, должно оказывать влияние на весь мир.

Это не так. События в таком маленьком городе, как Милазия, едва ли были замечены в Карше или Эсперанье, а Сарантий боролся с надвигающейся на него опасностью. Кроме того, дела власть имущих (или будущих власть имущих) не оказывают такого уж серьезного влияния на большинство людей, живущих своей собственной жизнью, например ожидающих зиму и то, что она принесет.

Милазия перестала быть частью моей истории, хотя я сыграл здесь свою роль и еще сделал кое-что важное до того, как покинул ее. О смерти Уберто и последующих событиях действительно много говорили в наши дни, они стали предостережением для других правителей.

Утром главный советник велел объявить, что убийство графа Уберто было спланировано семейством Валери, что у них, несомненно, имелись сообщники среди других купцов и что их непременно найдут.

«Не сомневайтесь в этом!» – кричали его глашатаи на дворцовой площади.

Тем не менее девушку не нашли. Оглядываясь назад, я понимаю, что в этом заключалась гибельная ошибка того плана, который пытался осуществить главный советник Новарро.

Милазия была городом зарождающегося купечества, над которым властвовал темный и ненавистный правитель. Люди терпели его, потому что он обеспечивал безопасность фермерских хозяйств и охотничьих домиков, которые знать приобретала вне стен города, и кораблей в гавани (в открытом море их безопасность была не в его власти).