Страница 18 из 67
Эльфийская империя была организованна довольно неоднородно. Возможно, дело было в разношёрстом населении разных её регионов, так называемых Земель, в разной их урожайности и в общественном развитии. Земли Вечной Осени, например, можно было поделить на три условные административные единицы.
Сперва следует выделить большие города, правят которыми совет наместников Всадника Осени, избранные из наиболее выдающихся граждан, обязательно не дворян, и переизбираемые ежегодно после праздника Осени.
Второй единицей, намного более мелкой и потому вольной, были деревни. Они обязаны были платить налоги городу, в пределах окрестностей которого находились, либо же дворянину, — а в остальном были в полном самоуправлении.
Ну и дворяне. Дворяне правили небольшими городишками или же поместьями, им принадлежала едва ли не половиной всех сельских угодий. Работали на них в основном рабы, серебряные эльфы. Угодье дворянина могло быть любого размера и протяжённости. Самые богатые владели круглыми процентами всей имперской земли; те что победнее довольствовались малым, и чаще находились у границы с человеческими землями, вдали от торговых путей. Одним таким бедным дворянином был Гелиальфан. Это был бездетный, немного замкнутый старик, большой ненавистник покидать пядь родной земли, но при этом очень властный и гордый. Когда рабы его стали разбегаться, Гелиальфан приказал своим наёмным золотым эльфам собирать по одному из каждой семьи, связывать их в кучу и сжигать — хозяйство не волновало его настолько, как утрата душ — ведь именно в душах видел он свой статус. Он держался за него мёртвой хваткой. Он сжимал руки и ноги рабов кандалами и прятал в свои темницы или закапывал в глубины земли. Старик обезумел, как будто — как будто некая давняя злость заставляла его идти на столь бешеные меры. Наверное, у него была занимательная жизнь.
Артуру она была не интересна. Он швырнул старый труп на землю, у желтых, пшеничных полей, и не остался наблюдать, как собственные рабы разрывают старое тело — вырывает ему сердце, селезёнку, кости; тащат волосы или зубы, или просто, щипает его пружинистую плоть; Артура занимало другое. Он обошёл медленно разгорающийся красным пламенем особняк и оказался на заднем дворе, где была небольшая дверца, ведущая в погреба.
Артура спустился по низкому туннелю, пригибая спину, — тень юноши качалась по стенам — и оказался в сыром помещение. Он зашёл в открытую дверь и встал рядом с Мерзелом. Вместе они смотрели на обгорелые трупы. Они лежали погружённые в пепел и землю, утрамбованные в грунт.
“Женщины”. Сказал Мерзел. Лицо его было ясным и белым, но как будто дрожащим в свете единственной лампы.
“Они нужны были для рождения. Дворяне… Бывают дворяне, которые хотят всё правильно. Они заставляют своих рабов давать потомство по указке. Эти не справились…”
“Я спрашивал. Все они родили мертвых. Их за это убили”.
Артур разглядел на земли, среди больших костей, несколько маленьких косточек. И сразу воображение его дорисовало картину. Вот как оно было: озлобленному старому эльфу докладывают страшную новость. Он злится, он бежит и сам смотрит. Женщины держат мёртвые тельца и плачут. Они качают их на своих руках и ревут на весь погреб. Старый дворянин в бешенстве, он уже давно безумен. Ему кажется — теперь даже женщины лишают его богатства. Они сделали это нарочно. Он поджигает и запирает комнату. Они горят и бьются наружу, в закрытую дверь.
“Я верю”.
Сказал Мерзел.
Артур медленно кивнул.
********
Четвёртый и пятый эльфийские легионы были расположены в столице Вечной Осени. Седьмой оставался на границе, кроме нескольких отрядов, выделенный для карательных операций. Пробраться в город теперь было сложнее, у врат стояла плотная охрана, и Артур не мог просто пройти за стену с той же плавность, с которой он это сделал это в прошлый раз. И всё же проблемы, хоть и были, представляли собой не задачу, но просто рутину. Уже вскоре юноша и трое его спутников бродили среди узких улочек квартала серебряных эльфов.
Мерзел наблюдал всё вокруг с большим интересом — впервые он видел город, впервые он был в окружении стольких своих сородичей, и тем сильнее вид их оживлённой жизни, своеобразный запах праздника в воздухе нагоняли на него тяжёлое чувство — вину.
Аркадия всё дорогу была молчалива, Альфия тоже, но её немота была какой-то неправильной и надутой, как шарик. Она будто сдерживала себя, и действительно, когда они зашли в своё временное укрытие, в небольшой отель, расположенный прямо напротив стены, отделявшей кварталы серебряных, она не сдержалась и спросила Артура:
“Зачем я здесь?”
“Я привёл тебя”. Ответил юноша очевидное, присаживаясь на кровать.
“Я могу помешать тебе. Как лишний груз”.
“Тогда я тебя выкину”.
“…” Она замолчала и присела на пол.
Меж тем заговорил Мерзел: “Пойду свяжусь с остальными”.
Артур кивнул и выпустил его за дверь.
Окно в помещение было почему-то выдрано, и громкий шум и гам с улиц наполнял собою комнату. Кварталы стали немного теснее с прошлого визита юноши, — каждый день пребывали беженцы. Они бежали от своих хозяев и находили в городе убежище. По приказу генерала Алдана, значительная часть всех рабов работали теперь на военные нужды. Дворяне обеднели, и могли бы ещё смириться с такими тратами, но генерал пошёл даже дальше. Он принимал даже беглых рабов. По его приказу стража даже не спрашивала, откуда был серебряный эльф, прежде чем пропустить его в город.
В таких условиях было довольно легко запустить в столицу нескольких крыс. Это были эльфы Мерзена. После кампании длинной в неделю он, с помощью Артура и его войска, несколькими налётами разграбил с десяток поместий и набрал себе сотню последователей. Они постепенно вливались в общество сородичей, где искали новых сторонников.
Сторонники должны были собираться в ячейки. Мерзен ходил по оживлённым улицам и высматривал стены. Наконец он заметил небольшой и неприметный узор — три пальца, выведенные пеплом. Он постучал, и его встретила на пороге дома маленькая девочка. Она смотрела на него невинными глазами. Мерзен обомлел. Вскоре пришли взрослые и девочку увели. Его пропустили, и толпа в тёмных капюшонах сошла в подвал.
Спустя несколько часов, к вечеру, Мерзен вышел на улицу немного деревянным шагом. Он устал. Не телесно, нет, устал его дух. Мерзен понимал, что все жертвы, которые неизбежности придётся принести, нужны были для общего дела, и всё равно ему сложно было направлять свой народ на смерть. Ему сложно было врать.
Чтобы унять вину, он снова вспомнил мудрые слова короля людей: ложь тоже может быть во благо.
118. Провокация
118. Провокация
Альфия осталась одна, совершенно. Несколько секунд она стояла неподвижно, даже как-то ошарашено. Но постепенно она расслаблялась, наслаждаясь тёплой, шумной тишиной вокруг. Вдруг Альфия будто воспаряла духом и запрыгнула на кровать. Её лицо скривилось. Матрасы в бедном эльфийском отеле не шли ни в какое сравнение с королевской периной… Но даже тупая боль не смогла притушить радостное волнение внутри неё. Она ожидала, что он если он взял её с собой, то будет всюду таскать. Что он обязательно придумает для неё новые пытки, испытания, будет измываться над нею, но нет — она лежала на кровати. Вокруг не было никаких срочных дел. Ей было тепло и приятно.
Первое время она просто лежала с глупой улыбкой. Потом вздохнула, успокоилась, стянула дорожный плащ, не покидая кровати, и скомкала его куда-то, и стала глядеть в окно. Там всё ещё было шумно, хотя доносились уже запахи пряного вечера. Альфия расслабила своё небольшое, усталое тело и долгое время была неподвижна. Когда стало темнеть, снова она скучая покосилась в окно. В нём она увидел холм, тот самый, с древесным алтарём, на котором уже так давно сжигала свои пятки. Альфия резко покрутила головой и уставилась в потолок.
Отдых нужен чтобы отдыхать, а не думать мрачные мысли.