Байки Дыма. Если…

– Да я и сам понимаю, что не место, – вздохнул молодой. – Поэтому и возвращаюсь. Знаешь, надоело мне тут за полгода до чертиков. Есть, конечно, в Зоне какая-то своя романтика, но не по моей части. Я больше за спокойную жизнь, размеренную. А когда тебя под каждым кустом сожрать пытаются, совсем не до спокойствия.

– Молодец, что понимаешь.

– Тебе спасибо за науку, – хмыкнул парень. – А ты-то куда потом? Обратно в бар вернешься, байки собирать?

– Зачем сразу в бар? Прогуляюсь до Агропрома, свиданку с зомбаками устрою. Надо же иногда отдыхать для разнообразия.

– Интересные у тебя представления об отдыхе, – хохотнул парень и затих, понимая, что громкие звуки привлекут ненужное внимание.

Дым заминку заметил и лишь одобрительно кивнул. Дальнейший путь до периметра преодолели в тишине, лишь изредка перебрасываясь парой слов по существу. В точке, куда они направлялись, находились развалины небольшого одноэтажного строения, определить назначение которого уже было невозможно.

– В эту часть Зоны я не забредал, – поделился парень.

– И правильно, – отозвался бармен. – Тут все равно ловить нечего. Артефактов не найти, мутанты почти не попадаются, даже аномалий практически нет. Зато есть безопасный выход за периметр, о котором почти никто не знает.

– Так тут до периметра еще метров триста. Топать и топать.

– И после еще столько же топать, – хмыкнул Дым. – Тут подземные коммуникации какие-то сохранились. Тоннель как раз метров шестьсот и получается. Отсюда топаешь на полусогнутых по прямой и выходишь в лесочке уже с той стороны. Через лесочек пойдешь на север, пока в дорогу не упрешься. Правда, там путь получается не близкий, километров двадцать, если не больше. Долго, но безопасно, там ни одна собака не ходит, да и в лесу всегда можно переночевать. А уж от дороги сам как-нибудь разберешься с направлением. Запомнил?

– Запомнил, – кивнул парень. – А почему на полусогнутых, Дым?

– Да потому что там тоннель метра полтора в высоту, – усмехнулся бармен.

– Всего-то, – улыбнулся парень. – Ничего, уж полкилометра как-нибудь преодолею.

– Вот и хорошо. Но смотри, из тоннеля выберешься, и сразу ходу как можно дальше в лес, чтобы уж точно никто не засек. А то мало ли, что там воякам в голову взбредет. И надейся, чтобы тоска тебя не накрыла потом. А ежели и накроет вдруг, то лучше возвращайся сразу, иначе не будет тебе спокойной жизни.

– Я понял, дядь Дым. Знаешь, есть все же в этом что-то романтичное, тоска по Зоне, желание вернуться снова. Если затоскую, обязательно вернусь, – пообещал парень. – Только мне тосковать-то совсем некогда будет, у меня и на большой земле дел хватит на сто лет вперед.

– Балбес ты, – улыбнулся Дым. – Говорят тебе, что не место тут для романтики, а ты все равно романтизируешь. Ну да ладно, давай прощаться, а то так и будем с тобой до скончания времен любезностями обмениваться.

– Прощай, дядь. Спасибо тебе за науку, она мне в жизни еще не раз пригодится.

– Бывай, романтик. – Бармен крепко пожал парню руку и, развернувшись, быстро направился в противоположную сторону.

Парень провожал его взглядом до тех пор, пока Дым не скрылся в зарослях. Постояв еще немного, он прислушивался к своим ощущениям, не желая признаваться даже себе, что уходить не хотелось совершенно…

Вороны и крысы

Зона, Зона. Место, навевающее первобытный страх, окутанное завесой загадочности и мистических сплетен. Место, в котором, если верить сплетням, выживает один из десяти. Да и то условно. Зона будоражит умы и перекраивает своих сталкеров так, как ей заблагорассудится. Делает из них одержимых фанатиков, не способных после вернуться к нормальной жизни. Бредящих ею, болеющих ею. Зона могла не изменить снаружи, но всегда меняла внутри. Так считали все, кому посчастливилось выжить.

Все, кроме Марата.

Зона – это радиоактивный мусор, вороны и крысы. И еще возможность заработать. Так считал Марат.

Всем своим существом он отчаянно ненавидел Зону. Считал, что она никак на него не влияет, не меняет его внутри, но… Возвращался снова и снова, убеждая себя, что делает это исключительно ради денег. И не было такой силы, которая смогла бы его переубедить. Вороны, крысы, грязь.

И деньги.

Марат не понимал Зону. И даже не стремился постичь те законы, по которым она живет вместе со всеми своими обитателями. Заказчики не скупились на снаряжение и щедро платили за каждую вылазку, и это было главным. И потому он старательно не замечал, что каждая следующая вылазка становилась опасней и трудней предыдущей. Списывал сложности на усталость, регулярные Выбросы, погоду и все, что угодно. Но упорно отказывался смотреть в лицо фактам. Предупреждения и предостережения считал пустыми сталкерскими суевериями, при этом, совершенно не считая сталкеров людьми. Для него все без разбора обитатели Зоны были лишь досадной помехой. Люди, мутанты, аномалии. Все было лишь препятствием и не более того.

Вороны, крысы и грязь. Привычное и понятное положение вещей, которое Марика вполне устраивало.

Вот только в одной из последних вылазок он крупно облажался. Заказчик, узнав об этом, был не просто недоволен. Заказчик орал так, что дрожали стекла сначала в машине, затем в небольшом кабинете. И Марик признал, что действительно облажался, не доведя начатое дело до конца. Точнее, не убедившись в успешном его завершении. Но, за работу давно было уплачено, и потому нужно было как можно скорее исправлять свою оплошность, доделывать то, что не доделал в прошлый раз.

Но с самого начала все пошло не так.

Неприятности начались с мелочей вроде отрывающихся пуговиц и потерянных ключей. Но далекий от всяких суеверий Марат находил досадным помехам логичное объяснение и тут же выбрасывал из головы за ненадобностью. Только вот помехи становились заметнее, словно весь мир вокруг задался целью остановить, заставить отказаться от задуманного.

Такси, сначала оставленное сотрудниками ДПС, потом едва не угодившее в аварию. Долгий и, с точки зрения Марика, довольно унизительный досмотр на вокзале, во время которого пришлось раздеться до трусов и вытряхнуть абсолютно все содержимое рюкзака. Видите ли, со стороны он выглядел слишком подозрительно. Но до белого каления его едва не довела цыганка, привязавшаяся уже на платформе. И если поначалу ему удавалось без особых усилий игнорировать ее заученное «позолоти ручку», то следующая попытка заставила его вздрогнуть.

– Вижу, недоброе ты замыслил, хороший, – протянула цыганка.

Несколько секунд Марат внимательно разглядывал женщину в цветастой юбке, одновременно пытаясь взять себя в руки.

– Хочешь поучаствовать? – процедил он.

– Ой, хороший, боком тебе твоя задумка выйдет, – отозвалась та, игнорируя вопрос.

– Если не скроешься, то тебе сейчас боком выйдет, – пообещал Марик. И, к его нескрываемой радости, угроза помогла. Женщина пробормотала что-то себе под нос и, резко развернувшись, направилась куда-то в сторону зала ожидания. Но радость была недолгой.

Уже расположившись в купе, Марат с удивлением понял, что кто-то из цыганских ловкачей успел прошерстить карманы куртки. Потери были небольшими – пара мелких купюр и зажигалка, но очень обидными.

– Вот же суки, – выругался он, проверяя содержимое внешних карманов рюкзака. Из рюкзака, к счастью ничего не пропало. Или не успели, или просто не стали рисковать, этого Марик так и не понял.

Но даже на этом злоключения не закончились.

Следующим пунктом программы стала внезапная задержка. Как сообщила проводница, по техническим причинам. Всего каких-то пятнадцать минут, которые вдруг показались целой вечностью. Изрядно выводящей из себя вечностью. И к моменту, когда поезд тронулся, Марика уже откровенно потряхивало от злости. Впрочем, дальше поездка обошлась без неожиданностей и приключений. Ровно до того момента, пока поезд не прибыл на вокзал.

Одним из существенных плюсов своей работы Марат считал наличие огромного количества полезных знакомств и связей. Вот только связи эти всегда поднимались заранее, нужные люди подключались к делу задолго до начала любой операции, и потому никогда прежде у группы Марата не возникало необходимости решать банальные бытовые вопросы. Но в этот раз он ехал в Зону один, без группы, без долгой подготовки и заранее оговоренного плана. И потому все сопутствующие вопросы приходилось решать самому.