Страница 1 из 2
Для измученных обитателей мегаполиса деревенская жизнь представляется синонимом всего самого хорошего: там и самый чистый воздух, и самые чистые нравы, и все живут по сто лет безо всяких лекарств. Лишь проклятая инертность и вредная привычка к комфорту мешает им немедленно бросить все и сменить городской ад на деревенский рай – так, очевидно, ответят эти влюбленные в деревню горожане, если мы укажем на противоречие их идеалов и насущного бытия.
Но речь пойдет не о противоречивости людских желаний, а о том, насколько соответствуют реальности деревенские мифы. Насколько полезным будет питание, которые получат сельсколюбивые горожане, если все-таки решатся воплотить свою пасторальную мечту? Насколько «экологически чистая» среда их ждет? А главное, следует ли рассчитывать на главный бонус – т.н. деревенское супер-здоровье? Я имею в виду именно среднего горожанина. Понятно, что богатый человек получит «экологически чистые» продукты в любом месте, где пожелает, и ему не нужно для этого переезжать в деревню. Он сможет обеспечить своей семье и необходимую для здоровья дозу «чистой среды», даже имея основную резиденцию в городе. Поговорим о возможностях людей, которые переезжают в деревню на все сто процентов, то есть без городской зарплаты и иной финансовой подпитки: ни в виде процентов с городского бизнеса, ни виде пенсий или иных рентных платежей. Иными словами, насколько «здоровой» и «экологически чистой» будет жизнь в условиях тех крайне ограниченных ресурсов, который может дать исключительно сельский заработок?
Подчеркиваю: я не собираюсь дискредитировать сельскую жизнь в целом. Наоборот, я сама в настоящий момент сознательно выбрала именно ее: я живу и работаю в деревне. Однако причины моего выбора – не гастрономические, а социально-психологические. Но так как для большинства деревня ценна именно едой и водой, считаю важным развенчать этот миф. Задолго до меня это сделала Симона де Бовуар в повести «Красивые картинки» (1960-е): героиня-парижанка, желавшая приобщиться к сельскому раю в Греции, с удивлением обнаруживает, что на афинском базаре крайне трудно найти хоть одно свежее яйцо. Греция в те годы была крайне бедной страной, и местные крестьяне реализовывали (и в пищу, и на продажу) продукты вплоть до крайнего предела их пригодности, стараясь ничего не выбрасывать. Про культ свежести, возникший в обществе избытка, в Греции ничего не слышали. Оказалось, что в суетном и удушенном выхлопными газами Париже героиня имела доступ к гораздо более здоровой и свежей еде, чем в Греции!
Конечно, свежие яйца у нас есть; все не так плохо. Но в целом тенденция схожая. Зарплата в российской сельской местности крайне редко превышает 10-12 тысяч. Часто, особенно в удаленных регионах, она еще меньше. При этом продукты завезти в деревню дороже, чем в город; из-за этого, а также из-за меньших объемов продаж цена возрастает. Поэтому люди, получающие деревенскую зарплату, вынуждены покупать менее качественные продукты, чем горожане за те же деньги. Исключение составляет сезон урожая в огородах; тогда, как правило, много свежих овощей перепадает даже тем, кто ничего не выращивает: у соседей избыток, и все со всеми делятся. Но благодатный период продолжается недолго. Что касается внесезонных домашних продуктов (молоко и яйца), то их индивидуальное производство по определению дороже, чем на больших фермах. Содержание коров и коз в подсобном хозяйстве очень накладно из-за необходимости обязательного ветеринарного обслуживания, плюс – затраты на корма. Чтобы при этом еще и получить прибыль, нужно предлагать свое молоко по космической цене. Поэтому коров держат не для заработка, а только для нужд своей семьи. Излишек молока пытаются продать городским дачникам по цене в два раза выше магазинной: это позволяет хотя бы выйти в «ноль». Но для сельских покупателей и такая цена – невиданное расточительство. Поэтому домашняя сельхозпродукция для них – еще больший деликатес, чем для дачников. Если и можно говорить о здоровом деревенском питании, то только в части отсутствия вредных городских излишеств. Имея зарплату в 10 тысяч, ты скорее всего будешь есть ровно столько, чтобы насытиться, и не больше. На завтрак ты сваришь себе дешевую здоровую кашу, обойдясь без кофе, булочек, соков и сладких творожных лакомств. Имея сезонный избыток овощей, ты временно перейдешь на чисто вегетарианскую диету, чтобы сэкономить побольше денег на будущее. То есть здоровое питание в лучшем случае будет продиктовано суровой необходимостью, а не праздными идеями. Но реальность заключается в том, что один из самых популярных продуктов в нашем сельмаге (помимо спиртного, конечно) – это растворимые макароны, пюре и супы-концентраты. Ведь кроме низких зарплат, у людей присутствует еще и лень. Трехминутное приготовление, плюс будоражащий вкусовые рецепторы глутамат натрия заставляют предпочесть «Доширак» столь же дешевым, сколь и здоровым постным щам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Еще один миф – о кристально чистой колодезной воде, которой-де упиваются деревенские. Теоретически она существует, но, чтобы приобщиться к ней, нужно прежде выкопать колодец. Такие вложения при зарплате 10 тысяч рублей слишком обременительны, тем более что и помимо колодца найдутся более насущные траты. Поэтому колодцы обычно делают люди с городскими зарплатами. Селяне довольствуются деревенским водопроводом, когда вода из водонапорной башни поступает в уличные колонки. После пребывания в старой ржавой бочке и путешествия по столь же ржавым трубам вода становится такой, что на нее лучше не смотреть. Хлопья рыжего осадка (после кипячения – белого) остаются даже после фильтрации. Обычно у новичков кишечные расстройства от такой воды не прекращаются первые месяц-полтора после начала употребления. Лишь потом наступает привыкание (что не означает, что вредное воздействие на организм прекратилось). Наоборот, в больших городах бюджет позволяет применять централизованную высокотехнологичную систему очистки. Конечно, из-под крана в Петербурге течет не бутилированная артезианская вода, но она намного лучше, чем пьем мы в деревне Тверской области.
Теперь – насчет деревенского долголетия. Это типичная ошибка, когда частные случаи принимаются за общее правило. Даже в кавказских и азиатских селах, которые у нас обычно ассоциируются с древними аксакалами, отдыхающими в тени чинар, до 80 лет доживает отнюдь не каждый второй. Более того, я сама не раз наблюдала в Средней Азии изрытых морщинами старцев, которым на поверку оказывалось 73-75 лет – возраст, в котором розовощекие пенсионеры из европейских и американских «каменных джунглей» бодро путешествуют по миру. Отчего же такое несоответствие? Все очень просто: европейских городских пенсионерок молодит качественное разнообразное питание и хорошее медобслуживание, которого в российской деревне нет как класса. Выжить здесь могут только самые здоровые от природы. С зубной болью или иным неотложным случаем у нас приходится ехать 40 километров до ближайшего города. Но, например, от нашей деревни до райцентра (в котором проживают целых 19 тысяч человек) маршрутка ходит только два раза в неделю (!), а вызов такси (1600 рублей в оба конца) при здешних зарплатах малореален. Так что остается лишь надеяться, что зуб не заболит. В связи с этим глубоких стариков в глубинке очень мало, зато много – беззубых, что делает их внешне намного старше. Не стоит забывать (это корректировка еще одного мифа), что постоянное пребывание на свежем воздухе, особенно в южных регионах, сопряжено с избыточной дозой ультрафиолета. Морщинистая, выдубленная кожа ранних стариков из Средней Азии – показательный пример. Старит раньше времени и тяжелый сельский труд. Поэтому представители миддл-класса из мегаполисов (при условии, конечно, что ведут здоровый образ жизни, не курят, не пьют и умеренно занимаются спортом) демонстрируют статистически более высокий уровень продолжительности жизни, чем в сельской глубинке. Даже единственно бесспорный здоровый фактор в деревне – чистота атмосферного воздуха – оказывается не в силах преодолеть совокупность негативных факторов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})