Страница 85 из 111
Я не торопился возвращаться, но ноги сами собой бодро шагали по лесной тропинке, чуть ли не пританцовывая. Веселыми пузырьками в крови сновало злорадство. Так вот, чего вы так боитесь, дорогие и любимые родственнички! Как просто и… как странно. Если я представляю собой столь страшную угрозу для любых существ, чья жизнь проходит сразу в нескольких Пластах, то почему, фрэлл подери?! Почему я до сих пор жив? Почему меня не придушили еще в колыбели? Зачем такому чудовищу позволено ходить по земле? Как-то не складывается, не вяжется и не вырисовывается логичное объяснение происходящего, не находите? Высвобожденная из границ и форм, лишенная управления и цели магия – жуткая перспектива, так и к гадалке ходить не нужно. Магия разумная и не-разумная. Порядок и Хаос. Две стороны Зеркала Бытия. Два Пути, по которым может двигаться мир. А там, где развилка… Ваш покорный слуга. Если повезет, то именно здесь, на кресте Выбора, я и останусь распятым. Если же не повезет… Жаль только, что я не смогу насладиться изысканным зрелищем в лице сумасшедшей Мантии. Хотя, если учесть, что и сейчас мы с ней – не слишком-то нормальны…
И все-таки, почему? Кому-то может показаться, что я излишне подозрителен. Пожалуй. Виновато воспитание, которым меня пичкали в детстве и юности. «Чтобы бы тебе не говорили, знай: тебе говорят не всю правду…» – таков девиз, начертанный на моем гербе. Правда, еще там есть ослиные уши… Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Точнее – ни одного ответа. Ни одного готового ответа. Как мне надоело думать! Почему даже в самой простой ситуации никто не подскажет решение?…
…Я уныло вожу пальцем по лакированной поверхности стола. Смотреть в раскрытый фолиант больше нет сил. Скучно. До жути. И дело даже не в том, что автор текста старался казаться умнее, чем был, и его измышления невозможно понять ни с первого, ни со второго раза… Просто – плохое настроение. И рука ноет. Просто зверски. С одной стороны, это даже неплохо: на пару недель я избавлен от такой повинности, как занятия в фехтовальном зале. Но с другой… Перелома, конечно, нет, зато я получил трещину в кости немногим выше запястья и очередное напоминание о том, насколько хрупким является мое тело. А всего-то ничего – удар. И не сильный. И меч был деревянный. И… Я, как всегда, оказался растяпой. Хорошо еще, что наставника за это не накажут (сильно сомневаюсь, что кого-то тронут мои несчастья), а то к муторной боли добавились бы угрызения совести – в сущности, он вовсе не обязан был со мной заниматься. Даже более того: он не хотел учить меня фехтованию. Ввиду полной бесполезности сего действа. Не знаю, кто его уговорил, но, подозреваю, что тут не обошлось без очень большой взятки…
Магрит присела на край стола и несколько минут рассматривала мою руку, стянутую тугой повязкой.
– Больно было?
– Почему – «было»? – Огрызаюсь я. – И сейчас болит. И еще несколько дней будет болеть.
– Надеюсь, ты извлечешь урок из случившегося.
– Угу. Брошу фехтовать. Навсегда.
Она качает головой:
– Неправильный ответ.
– А каков правильный?
– Решай сам.
Я захлопнул книгу. Над столом закружились рваные облачка пыли.
– Как я могу решить сам, если не знаю, каким образом это делается?
– Учись, – пожала плечами Магрит.
– Как?!
– Думай. Анализируй. Просчитывай варианты. Выбирай лучшее из доступного.
– Лучшее – для кого?
– Для себя, конечно же. Ты и этого не понимаешь?
– Не понимаю.
– А вот лгать не нужно. Ложь – обоюдоострое оружие: вынутая из ножен, она рано или поздно ударит по тебе самому.
– Почему Вы обвиняете меня во лжи? – Не люблю такие беседы: они заставляют обнажать душу, а это куда больнее, чем любые ушибы…
– Потому что так оно и есть. Никогда не лги. Никому. Или учись лгать так, чтобы твой собеседник не догадался, что в твоих словах нет и капельки правды…
– Я не лгал!
– Разве? – Она улыбнулась, но от этой улыбки захотелось убежать подальше.
Магрит обошла вокруг стола. Я почувствовал ее дыхание на затылке, а в следующее мгновение вскрикнул, потому что тонкие пальцы сестры сдавили мое ноющее предплечье.
– Не спорь, пока не научишься делать это должным образом, – голос звучал ровно и ласково. А я задыхался от боли.
– За… чем?…
Она отпустила руку, и боль приобрела новые оттенки.
– Ты пренебрегаешь знаниями. Ты плохо учишься.
– Как могу, так и учусь… – Я не знаю, куда пристроить руку, чтобы хоть немного уменьшить пламя, с новой силой вспыхнувшее в том месте, куда утром пришелся удар деревянного меча.
– Если бы ты был совершеннейшим дурачком, я не стала бы заставлять тебя. Но поскольку это не так… – О, Магрит признает у меня наличие умственных способностей? Надо же… – Почему ты рассеян и невнимателен?
– Какая разница? – В самом деле, какая? Я ничему не научусь достаточно хорошо, и она прекрасно это знает.
– Мне любопытно, – пальцы скользнули по столу совсем рядом, и я вздрогнул.
– Ищите развлечение в другом месте, – грубо, конечно. Но больше не могу сдерживаться. До каких же пор она будет считать меня своей игрушкой? Десять лет назад я не мог возразить, потому что просто не догадывался, насколько странно и зыбко мое положение в Семье. Но время идет, и кое-что меняется. Если даже реки прокладывают новые русла в нагромождении скал, то, что уж говорить о моем терпении, которое давно уже на грани истощения?!
– Мне доступно больше развлечений, чем ты можешь представить, – тон голоса не изменился: все то же спокойствие, незыблемое, как обещание встречи со смертью.
– А мне недоступно ВСЕ! – Я срываюсь на крик. Бешенство, умело подогретое сестренкой, выплескивается наружу вместе с внезапно проснувшейся обидой.
– Отчасти ты сам в этом виноват.
Что?! Я – виноват?! Да как она… Как у нее язык только повернулся…
Магрит усмехается, с легкостью прочитав мои мысли:
– Прежде чем обвинять других, нужно справедливо оценить собственные действия.
– Какие действия?
– Вот именно – какие? Ты ничего не делаешь. Даже хуже: ты ничего не желаешь делать.
– Я…
– Сегодня утром ты был на волоске от того, чтобы получить серьезную рану. Исключительно по собственной глупости и невнимательности.