Страница 48 из 111
– Скотыыыыы… – с чувством протянул я. Жертва… Что б ты понимал… Теперь я в самом деле стал пугалом. Да еще каким!… Уж лучше бы наголо обрили…
– Тебе неприятно? – в голосе Дэриена слышалось искреннее участие, и это уже начинало меня злить.
– А Вам-то что за интерес?
– Я чувствую себя ответственным, – просто и ясно ответил принц.
Разумеется. Он спас мне жизнь и теперь имеет право влиять на мою судьбу. Приятного мало… Я не люблю влезать в такие долги: отдать их трудно, и они повисают на сердце тяжким грузом.
– Зачем Вы остановили казнь, позвольте узнать? – наверное, голос прозвучал слишком безразлично, потому что Дэриен сдвинул брови.
Не понимаешь? Да, в данный момент мне все равно, зачем ты это сделал, и вопрос задан главным образом для того, чтобы продолжить (либо завершить – тут уж как повезет) нашу чрезвычайно занимательную беседу…
– Ты хотел умереть?
– Возможно.
– Ну, извини, не знал, – улыбка во весь рот. – Если хочешь, можно все вернуть назад…
Ну, и чего ты ждешь? Что я испугаюсь и поспешу ответить: нет, ни в коем случае? Не испугаюсь. Хватит, ЭТОГО я уже не боюсь. В следующий раз я не позволю застать себя врасплох. В следующий раз?! Да о чем я только думаю?… Ну, поганец, ты недалеко ушел от своего младшего братца – да, лоск у тебя есть, и с избытком, но под слоем напускной умудренности и отточенных манер скрывается точно такой же капризный ребенок, заслуживающий хорошей порки. Теперь я буду умнее и найду сначала что-нибудь гибкое и длинное, чтобы не трудить ладонь… Эх, жаль розог здесь не держат…
Наверное, я бы плюнул на ломоту во всех мышцах и осуществил бы маленькую экзекуцию над зарвавшимся сорванцом, но не успел. Со двора донеслись голоса. Встревоженные, даже испуганные. И стоны. Стонала женщина. Женщина?!… Я бросился к дверям, морщась от боли при каждом движении.
– Куда ты?
– Спущусь вниз, посмотрю, что случилось, – ответил я, готовясь к главному подвигу на сегодняшний вечер – преодолению лестницы.
Каждая ступенька давалась с таким трудом, что я оказался внизу уже много позже того, как роженицу пронесли в комнату, где доктор принимал больных. Зато у меня было достаточно времени, чтобы определить, насколько тяжело собственное состояние: переломов нет, даже ребра в порядке, но связки на ногах и руках болят неимоверно. Хорошо еще, что они не разорваны…
Да, это была та самая селянка – с середины лестницы я разглядел бледное, покрытое испариной лицо и выгоревшую на солнце косу.
– Я же просил показать женщину ведунье! – процедил я сквозь зубы в обезумевшую физиономию мужа.
– Да я… Да… Она…
– Олухи!… – я доковылял до приемной и заглянул внутрь.
Женщине было плохо, это мог бы понять и такой профан в лекарском деле, как ваш покорный слуга. Я несколько раз видел роды (правда, на расстоянии), и знаю, что роженицы испытывают определенной силы боль, но… Эта селянка билась в лихорадке вовсе не от боли. Ее терзал страх – это я чувствовал совершенно отчетливо. Мантия лениво облизнулась. Неужели?… Опять я во всем виноват! Что же с тобой случилось, дорогуша?… Доктор оглянулся, увидел меня и велел:
– Иди сюда. И закрой дверь!
– Как она?
– Плохо. Горячка, но какая-то нехарактерная… Я сделаю все, что смогу, но, боюсь, что в живых останется либо она, либо ребенок…
– Это было бы слишком печально.
– Да уж, веселого мало! – доктор склонился над женщиной, а я воспользовался паузой, чтобы повнимательнее прислушаться к своим ощущениям.
Приемная была заполнена волнами животного ужаса. Ужаса матери, чувствующей, что ее ребенку угрожает смертельная опасность… Так, что еще? Бессильная тревога доктора… Из-за двери сочится смешанная с отчаянием надежда… Кто? И где?… Слабый аромат темной Сущности… Ребенок? Она должна родить, иначе погибнет сама и погубит дитя…
– Сделайте все, чтобы ребенок вышел, и как можно скорее, – голос прозвучал расчетливо и бесстрастно – то, что нужно для приказа. Доктор не посмеет ослушаться…
Он и не посмел. Но в тот самый момент, когда голова младенца показалась на свет божий, я почувствовал, как Мантия начинает с глухим шелестом сворачиваться.
Нет, только не сейчас! Ты нужна мне!
«Нужна?» – холодные губы коснулись уха. – «Ты ненавидишь меня…»
Я вздрогнул. Первый раз в жизни Мантия соблаговолила мне ответить… Впрочем, если Слияние и в самом деле произошло, нечему удивляться: мы – одно целое. Отныне и навеки. Однако во всей этой идиллии есть один махонький изъян: моя Мантия, как и я сам, отличается скверным характером…
Пожалуйста, не засыпай! Я должен исправить свою ошибку!
«Мне-то что за дело?…»
Ты же всегда защищала меня, почему теперь не хочешь?
«Я защищаю ТЕБЯ, а не тех, кто желает твоей смерти…»
Эта женщина ни в чем не виновата!
«Откуда тебе знать? Если бы она очнулась до казни, то первая бы бросила в тебя камень…»
Нет, я не хочу в это верить! Но даже если… Ребенок все равно безвинен! Спаси его!
«Я не могу спасти кого-то, кроме тебя самого…»
Тогда… Тогда – спаси меня!
«Причина?»
Если ребенок и женщина погибнут, в их смерти уж совершенно точно обвинят меня!
«И будут правы…»
Ты знаешь, что с ней?
«Я многое знаю…» Она… смеется?
Это… В самом деле, из-за меня?
«Да…»
Тогда ты должна мне помочь!
«Хорошо… Но запомни – это будет засчитано твоим долгом…»
Я согласен! Ты поможешь?
Ответа не последовало, но шелест стих.
– И что теперь, Джерон?… Джерон?
Я вздрогнул, фокусируя взгляд. Доктор держал в руках что-то, больше всего похожее на куклу. Ни движения. Ни вздоха. Он уже мертв? Нет, невозможно! Я не могу этого допустить… Я не верю! А пока я не поверю в его смерть, он не умрет!..
– Вы позволите? – я протянул руки.
Доктор сомневался не более мгновения. Маленькое мокрое тельце оказалось у меня в руках. Нет, он жив! Тепло еще не ушло из этого хрупкого сосуда… Я прижал ребенка к своей груди. Ну же, делай то, что обещала!
«Не торопись… Доверься мне…»
Я глубоко вдохнул тугой от напряжения воздух приемной, закрывая глаза. Выдохнул, избавляясь от сомнений и страхов. Позволил Мантии тяжелыми складками повиснуть на своих плечах.