Страница 4 из 13
Судя по тому, что мои ликторы обнажили свои мечи, они также увидели незнакомца, который при виде оружия в их руках остановился и поднял руки. Свой меч обнажил и я. Признаться, пришельцу удалось подобраться к нам незамеченным, застав врасплох не только меня, но и моих ликторов.
– Если бы я хотел, Спартак, то, наверное, пришел бы сюда с войсками, – сказал он.
Наконец удалось увидеть его лицо. Мужественное лицо, на котором застыла усмешка.
– Я пришел поговорить. А если ты посмотришь внимательнее, при мне нет оружия. Поэтому предлагаю опустить ваши клинки и начать разговор.
Незнакомец не соврал, он действительно пришел без оружия. Рут осмотрел его, после чего кивнул мне. Я попросил ликторов опустить мечи, но в то же время не убирать их. Я не знал, кто стоит передо мной, какие цели он преследует. Можно было говорить что угодно, но по факту римлянин, будь он с оружием или без, представлял для меня угрозу. По-хорошему стоило немедленно расправиться с ним, но что-то останавливало меня. А именно, тот факт, что незнакомец назвал мое имя. Задевала нелепая усмешка, не сходившая с его лица. Да и надо было отдать должное римлянину – дорогого стоило выйти к группе рабов безоружным. Он серьезно рисковал, а значит, мне стоило его выслушать.
Видя, что я осматриваюсь, незнакомец, молчавший, пока его обыскивал Рут, вновь заговорил:
– Если ты думаешь, что со мной кто-то пришел, то это не так. А если хочешь найти место, в котором нас никто не увидит, то я в этом заинтересован не меньше вашего, – он улыбнулся; в отличие от моих ликторов, его зубы – в его-то годы – были полностью сохранны, улыбка блистала. – Вряд ли кто-то поймет, если увидит, что я встречаюсь с рабами на площади римского Форума.
– Поговорим здесь, и если мне что-то не понравится, ты труп, – категорично заверил я.
– Твое право, – незнакомец невозмутимо пожал плечами. – Впрочем, я не думал, что с тобой придется просто!
– Кто ты такой? – спросил Рут.
– Меня зовут Луций Сергий Катилина, если мое имя вам о чем-то говорит.
Катилина… Я попытался припомнить имя, которым только что представился римлянин, но понял, что слышу его впервые.
– Спартак, – продолжил Катилина. – Знаешь, я тебя представлял иначе…
– Как ты узнал? – перебил его я.
– Что именно?
Римлянин изобразил настороженность, делая вид, что не понимает, о чем я говорю.
– Сейчас снесу его никчемную башку, – прорычал Рут.
Я положил руку на плечо гопломаха, успокаивая его. Расправиться с Катилиной мы успеем, сейчас же следовало выудить из него как можно больше полезной информации. Что если этот самый Луций Сергий знал, чтó тут произошло, и более того, мог подсказать, куда подевался Красс?
– Как ты узнал, что мы будем здесь? – терпеливо повторил я.
Глаза римлянина сузились, он внимательно посмотрел на меня.
– Ты сработал грязно, Спартак, поэтому о твоем прибытии в город мне стало известно задолго до того, как ты появился у городских стен, – мягко, вкрадчиво сообщил он.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился я.
– Из Беневента в Рим были посланы вести о твоем туда прибытии, – подмигнул Катилина. – Далее тебя было легко просчитать; уж извини, но это так.
– Как…
– Вот так! Начальник местной стражи, как только ему стало известно, что в его городе находится сам Спартак, послал вести об этом в сенат и лично Марку Лицинию Крассу!
– Что с того? Из Беневента мы могли повернуть куда угодно, да и каков шанс, что наш отряд вообще выбрался бы оттуда живьем? – спросил Нарок.
– В том-то и дело, что не могли, – улыбка Катилины стала еще шире. – Сейчас не стоит делать друг из друга дураков. Спартак вместе со своими ликторами мог покинуть свой лагерь только в одном случае. В каком? Я не буду называть очевидные вещи вслух.
Я вынужден был согласиться с Катилиной, столь уверенно заявлявшим, что у нас не было другого пути, кроме как к стенам Рима, у которых с легионами расположился Красс. Пришлось сдержаться, чтобы не врезать себе ладонью по лбу. Как так? Выходит, Красс знал о моем прибытии задолго до того, как мы подобрались к Риму! Получалось дрянно. Я вздрогнул, обернулся к скале, у подножья которой лежали тела сенаторов. Что если новость о моем приближении ускорила переговоры между сенатом и проконсулом? Ничего нельзя было исключать. Красс знал меня, поэтому боялся. Он понимал, что никакие легионы не уберегут его от лезвия гладиуса, которое я прижму к его шее, чтобы поставить точку в нашем противостоянии.
Катилина поймал мой взгляд.
– Марк ничего не знал, Спартак, – спокойно заверил он.
Повисло молчание. Создавалось впечатление, будто Катилина давал мне возможность переварить сказанное. Признаться честно, за это я был ему благодарен. Мне требовалось время, чтобы пропустить через себя поток обрушившейся информации.
– Как думаешь, бунтарь, знай Красс, что ты будешь в городе, ты все бы еще стоял здесь?.. – Катилина запнулся и обвел взглядом Форум. – Рим – большая крепость, большой дом, как бы ты ни хотел, как бы ни желал, но тебе не пробраться внутрь, если хозяин не откроет тебе дверей. Когда все ворота города наглухо заперты, когда число караульных увеличено втрое, как можно войти в Рим?
Катилина только что макнул меня лицом в грязь, указав на мою оплошность. Я не учел, что провал в Беневенте приведет к тому, что о нас станет известно в Риме, а проникновение в город через систему канализационных стоков окажется столь предсказуемым и очевидным. Но раз так, отчего мы все еще стояли здесь, почему нас никто не схватил? В конце-то концов, почему ничего не знал Красс? Ведь нет сомнений, что Марк Лициний понятия не имел о нависшей над ним угрозе. Видя, что я полностью ушел в свои размышления, Луций Сергий продолжил:
– Думаю, после сказанного ты, Спартак, со своими людьми можете доверять мне?
– Предположим, – выдавил я. – Но каков твой интерес? Почему ты не сказал о нас Крассу?
– Обо всем по порядку, я все расскажу, главное для меня было понять, что мы разговариваем на одном языке, – заверил Катилина. – А Красс… его нет в городе!
Мои ликторы, заслышав эти слова, встрепенулись.
– Как нет? – вскричал Рут.
– Где он? – спросил Нарок.
– Как так? – процедил Митрид.
Я ничего не сказал. Слова Катилины пришлись ударом под дых. Его голос будто эхом многократно отозвался в моей голове. Захотелось убедить себя, что этот человек лжет, что он неправ, и Красс все еще находится в городе, но в глубине души я понимал, что Сергий не соврал. Красса действительно не было в Риме, как не было здесь и его многочисленных легионов. Будь иначе, площадь Форума пестрела бы щеголявшими солдатами. Но ничего этого не было. В следующий миг мне в голову пришла еще более обезоруживающая, страшная для меня мысль.
Тирн!
Что будет с молодым галлом, когда он откроет сверток, который я оставил ему? Моя кожа покрылась мурашками. Если Красса с легионами не было в городе, где тогда они были? Случись так, что Марк Лициний встретится с Тирном, – и римлянин разгромит молодого галла, а все потому, что один из элементов в моей мозаике не совпал… Глаза от этой мысли заволокло серой пеленой.
Катилина вскинул руку, прося внимания.
– В городе больше нет ни Красса, ни его легионов, да и, как вы заметили теперь, прежнего Рима тоже нет. За время, проведенное вами в пути, многое изменилось, – заявил он.
– Тебе лучше рассказать об этом немедленно! – прошипел гопломах.
– Чтобы я мог рассказывать, не перебивайте, слушайте, – охотно согласился Катилина. – Предлагаю прогуляться в мой дом, где вы сможете отдохнуть, выпить и наконец переодеться! Красса нам все равно не догнать, а для вас, друзья, у меня есть крайне любопытное предложение!
Я колебался лишь мгновение, прежде чем принять приглашение римлянина. Похоже, в нашей с Крассом игре появился новый человек, с которым приходилось считаться. Стоило выслушать его, а заодно понять, что вообще происходит. Перед глазами стояло содержание того самого свитка, врученного Тирну перед нашим расставанием. В нем был мой приказ Тирну выводить наш легион повстанцев к Риму форсированным броском. Я полагал, что, как только с Крассом будет покончено, сенат от греха подальше распустит его легионы, а мы в это время ударим по Риму единым кулаком. Ничего не вышло. Красса в Риме не было, он отвел от города войска, теперь мне оставалось только гадать, пересекутся ли пути римлянина и молодого галла… Паршивое ощущение, когда ты оказываешься вне игры и не можешь ни на что повлиять.