Страница 25 из 45
Закончив вносить информацию, устало потерла глаза и запустила обработку данных. Понимая, что времени на это потребуется немало, встала, расхаживаясь и разминаясь.
Долгожданный результат, сообразно с изначально заданными мной параметрами, приятно изумил солидными процентами вероятности прогнозов. Слегка подрагивающими от волнения руками раскрыв результат по первому предусмотренному мной сценарию прочитала следующее:
1. Пессимистичный сценарий с итогом в виде гибели всех покинувших пределы конфедерации добровольцев из числа землян и Измененных в результате космической, климатической, бактериологической, военной, колониальной или прочих видов угроз их существованию в ближайшие два года обозначался максимальным из полученных прогнозов процентом – пятьдесят семь.
Польза для конфедерации данного сценария: значительное уменьшение затрат на уничтожение Измененных; контроль над возрастающей напряженностью на территории Земного союза и эффективный способ первоначальной борьбы с ней; овладение технологиями, которыми на данный момент обладают Измененные или скрывают земляне; сохранение реноме лояльных и разумных управленцев.
Ущерб для конфедерации: существует риск того, что Измененные хотя бы частично за период подготовки этого космического колониального похода сумеют рассредоточиться и затеряться на просторах конфедерации, что в дальнейшем приведет к самым непредсказуемым последствиям.
2. Пессимистично-реалистичный сценарий с итогом отложенной по времени гибели в результате вырождения или самоуничтожения выражался следующим значением процента вероятности – тридцать четыре. Данный вариант предполагал, что колонистам удастся избежать гибели на просторах космоса, но они в силу различных причин не сумеют колонизировать какую-либо подходящую для жизни планету. В итоге через несколько поколений, существующих в замкнутых пределах своих кораблей, начнется вырождение, которое приведет ко всем формам деградации и самоуничтожению.
Данные о пользе и вреде для конфедерации совпадали с указанными в предыдущем прогнозе.
3. Оптимистичный сценарий с итогом в виде успешной колонизации как минимум одной планеты, достаточной для закрепления и расселения прибывших, их адаптации с последующим формированием в самостоятельную цивилизацию, способную выжить, защитить себя и развиваться дальше, обозначался вероятностью в девять процентов.
Польза для конфедерации данного сценария: значительное уменьшение затрат на уничтожение Измененных; контроль над возрастающей напряженностью на территории Земного союза и эффективный способ первоначальной борьбы с ней; овладение технологиями, которыми на данный момент обладают Измененные или скрывают земляне; сохранение реноме лояльных и разумных управленцев; долгосрочная перспектива, путем заключения дружественного союза и поддержания регулярных взаимоотношений с новообразовавшейся цивилизацией, обретения союзника; расширение сферы влияния конфедерации с возможностью бороться за новые ресурсы вселенной.
Ущерб, наносимый конфедерации: существует риск, что Измененные хотя бы частично за период подготовки этого космического колониального похода сумеют рассредоточиться и затеряться на просторах конфедерации, что в дальнейшем приведет к самым непредсказуемым последствиям; долгосрочная перспектива обретения опасного и сильного соперника, претендующего на территорию конфедерации.
Уфф… Прогнозы весьма неоднозначные, и сложно сказать, к какому выбору они подтолкнут Совет Верховных. Хотелось верить, что к нужному нам. Но тут мне предстояло надеяться только на возможности Гайяра и его дар убеждения. В совокупности прогноз их вероятной гибели составлял девяносто один процент, по сути тот же результат, к которому стремились неймарцы, только без их непосредственного вмешательства. Остается надеяться, что это их убедит. Я же буду верить, опираясь на внутреннюю убежденность, что своим шансом колонисты воспользуются и реализуют именно оптимистичный сценарий.
Я устало потянулась, разминая напряженные плечи. Бросив взгляд на таймер, изумилась тому, что уже почти пять утра по времени Крелада. Какой же бесконечный день! Усталость свинцовой тяжестью давила на плечи, заставляя мечтать только о постели. И было уже не важно, что она одна. Главное, она есть!
Распечатав и сохранив полученные данные, положила пластиковый лист с прогнозируемыми результатами на видное место на случай появления Гайяра и, выключив систему и проигнорировав два пищевых бокса – усталость подавляла даже аппетит, – побрела в спальню. На умывание сил не осталось, поэтому, стянув слаксы, в футболке упала в кровать и, кажется, заснула еще в процессе залезания под одеяло.
Глава 34
Кира
Просыпалась я как-то медленно, с неохотой. Сознание, упираясь всеми силами в надежде отдохнуть еще, цеплялось за последнее сновидение. В итоге я в полусонном состоянии вяло пыталась сосредоточиться на окружающем, желая понять, отчего проснулась. Поняла. Это был голод. Зверский. Есть хотелось неимоверно – живот бурчал и нервно дергался от предвкушения. Повод в принципе серьезный, но спать было так хорошо, так уютно… Стоп. Сейчас, сосредоточившись, я уловила чье-то дыхание рядом. Глаза распахнулись одновременно с осознанием личности расположившегося рядом. Гайяр. Вот же! Развезло меня от усталости вчера основательно, раз плюхнулась на его постель, ведь думала же изначально на диване пристроиться!
Сфокусировав наконец сонные глаза, поразилась увиденному чуду: укрывая меня, лежало карминово-красное, поблескивающее переливчатыми бликами крыло неймарца. М-дя. Учитывая, что сплю я буйно, ворочаюсь и разбрасываюсь, видимо, когда он появился, ему представилась занятная картина – я, сбившая одеяло в мягкую кучу и обнявшая его. Решил, что замерзну? Или у них это нормально? Как же они тогда спят – крыльями навстречу и в обнимку? Неудобно же… Хотя не мне судить. И вообще, мне лучше бы озаботиться вопросом, как выбраться отсюда, не разбудив при этом Гайяра.
Для начала решила произвести разведку окружающей обстановки, для чего осторожно повернула голову в сторону спящего рядом мужчины. Похоже, не только я еле нашла силы добраться до кровати. Гайяр расслабленно и безмятежно спал рядом. Обхватив подушку двумя руками, прижавшись к ней щекой, с лицом, повернутым в мою сторону. Полная умиротворенность и нега – вот что он олицетворял собой. Задержавшись на непривычно расслабленном лице с закрытыми глазами, скользнула взглядом ниже по сильной, равномерно вздымающейся груди к широким штанам, одетым на нем. Дыхание неймарца было ровным, подтверждая глубокий сон. Поэтому я решилась на попытку избавления от шелковистого кокона его крыла. Осторожно, стараясь не потревожить спящего мужчину, начала медленно вывинчиваться из-под укрытия. Если остаться на месте, возмущенный голодовкой живот все равно разбудит неймарца.
Но сбежать из кровати незамеченной мне не удалось: добравшись до края крыла, была вынуждена чуть-чуть приподнять его, открывая себе путь к завтраку. Гайяр тут же открыл глаза. А сразу же за этим укрывающий полог резко исчез, сложившись и втянувшись куда-то за его спину. Эх, посмотреть бы, как там у них все это устроено! Резко опомнившись, сообразила, что осталась в задравшейся до самой талии футболке, и тут же рывком села, одновременно одергивая вниз одежду. Хорошо, что армейские комплекты нижнего белья не страдали минимализмом. Но все же как-то неловко стало.
– Можешь не волноваться – я еще утром налюбовался, – ехидно прокомментировал мои метания неймарец.
Я, возмущенно засопев, резко к нему обернулась, намереваясь… Что? Сама забыла, обнаружив на его лице широкую улыбку, по какой причине хотела возмутиться. Ведь если он так рад…
– Все получилось? – с надеждой спросила я.
– Пока ничего определенного не скажу. Вчера с раннего вечера и до поздней ночи вынужден был отчитываться перед Советом Верховных за предпринятые действия. Потом общался с друзьями, которые имеют возможность повлиять на позицию некоторых членов Совета, потом долго беседовал с отцом, объясняя ему все.
В свете знакомства с его мамой личность отца заранее представлялась пугающей. Я ужаснулась, представив себе эту семейку, не сдержав нервного подергивания. Гайяр неожиданно рассмеялся. Вообще он в каком-то непривычно хорошем расположении духа пребывает сегодня с утра.
– Маму не бойся, она не так плоха, как кажется при первом знакомстве. Стоит ей узнать тебя лучше, она поймет, какое ты сокровище, и тогда со всем старанием и усердием примется тебе помогать, поддерживая во всем.
Это и пугало. Но о собственном отношении к ситуации я решила не распространяться.
– А… твой отец?
До сих пор он выглядел для меня весьма таинственной фигурой, учитывая, что в этом семействе два знакомых мне представителя были весьма непросты.
– А что он? – Гайяр пожал плечами. – Он – член Совета Верховных, глава рода, и он сдержанный и мудрый глава семьи. Я очень люблю и уважаю отца. С ним даже мама не пререкается. Так что всегда можешь рассчитывать на него как на крайнее средство.
Вот уж семейство – один другого интереснее! Я на их фоне совсем затеряюсь… Впрочем, не стоит спешить.
– Ты видел, я прогнозы сделала.
– Да, молодец. Думаю, это то, что надо, чтобы переломить сопротивление Совета. Вчера все были сильно потрясены стремительностью перемен, поэтому какого-то полноценного диалога не получилось. Но сегодня, полагаю, можно ожидать града возражений, порицаний, возмущений и гневных претензий. Это не говоря уже об общем протестном отношении к подобной перемене планов.
Я поникла. Да, видимо, большой наивностью с моей стороны было ожидать, что вот так легко будет свернуть верховных неймарцев с проторенного пути. Кровать рядом прогнулась, и еще до того, как я ощутила ладони Гайяра на своих плечах, я поняла, что он тоже привстал, оказавшись рядом.
– Не расстраивайся раньше времени, уверен, что шансы переубедить их неплохие. В любом случае ты уж точно сделала для этого все возможное.
Последняя фраза прозвучала как-то двусмысленно, заставив меня напрячься. Тут же, видимо не выдержав или решив разрядить обстановку, заурчал мой многострадальный живот.
– Ты что, решила заморить себя голодом? Вчера так и не поела. Или заставить тебя нормально питаться только твой зловредный Оболтус может?
Упоминание моего обожаемого кактуса удивило, сразу породив массу вопросов.
– А… тебе откуда об этом известно? – Я резко развернулась лицом к нему.
Во взгляде алых глаз мелькнула хитринка. Мелькнула и пропала, а неймарец медленно, не отводя уже серьезного взгляда, склонился ко мне, соприкоснувшись своим лбом с моим, и одними губами еле слышно прошептал:
– О, это большая тайна. Я не выдам ее и под пытками. Если только за поцелуй…
Я смешливо фыркнула, не отстраняясь и также вглядываясь в него. Ну кто бы мог подумать, что он способен в каком-то смысле на игривое поведение?
– И это – суровый капитан «Эндорры»? Возмутительно! Это же натуральное вымогательство! – Я расслабленно засмеялась и неожиданно, не удержавшись, взлохматила его красные и без того беспорядочно разметавшиеся волосы.
Взгляд неймарца сразу изменился, став таким трогательно-восторженным, что руку я поспешила отдернуть. Вот поддалась моменту на свою голову! Все же утро – не мое время, мозг, в отличие от желудка, еще сладко посапывал. Гайяр неожиданно зажмурился, продолжая касаться меня лбом, к тому же я почувствовала, что и мои ладони постепенно, но целенаправленно тоже пытаются «прихватизировать».
– Совесть проснулась? – с улыбкой поддела я. – В глаза смотреть стыдно?
– Нет, просто представляю тебя настоящей…
Ну, представлять предстоит еще долго. Словно услышав мои мысли, пробормотал:
– Еще месяца полтора, так?
– Ага, – подтвердила я. – Самой не нравится, но…
– Зачем тогда такую внешность выбрала?
– Я не выбирала, оставила это на усмотрение медика… Вы с ним, кстати, сурово обошлись? Жалко сознавать, что из-за меня пострадал.
– Лично его я взял в свое ведомство, так что трудится теперь на благо конфедерации, – хмыкнул Гайяр.
В изумлении я уставилась на него, пользуясь тем, что не видит. А потом… взяла и поцеловала. В благодарность!
– Мм… – довольно, все еще зажмурившись, прошептал неймарец, невероятно смущая меня интонацией. Поэтому я тут же выпалила:
– Это за Оболтуса! Быстро рассказывай про него!
– Мм… – с еще более возмутительной медлительностью протянул мужчина. – Маловато будет…
Уже открыв рот для того, чтобы покусать его в знак протеста против возмутительного шантажа, вздрогнула от неожиданно резкого звукового сигнала. Отпрянув от Гайяра, недоуменно оглянулась кругом, сама не зная, чего ожидать. Он тоже выпрямился с явным сожалением в распахнувшихся глазах, выпуская мои ладони. Сигнал повторился. Неймарец, вытянув руку, коснулся небольшой консоли на стене, и тут же перед нами появилось визуальное табло, выплывшее откуда-то сверху. И кто же там отобразился? Упомянутая выше не ко времени родительница неймарца! У-у-у…
Инстинктивно, не задумываясь над собственными действиями, я рухнула на кровать, укрываясь с головой одеялом. Вот уж с кем общаться с утра хотелось меньше всего! Я еще морально не готова к встрече, поэтому прикинусь тюфячком, может быть, и не заметят. Гайяр, чуть повернув голову в мою сторону, пронаблюдал мои попытки скрыться от ответственности, но ничего не сказал, ограничившись иронично приподнятой бровью. Я же в ответ, поглядывая из-под краешка одеяла с очевидным намерением подслушать, ответила ему самым честным взглядом.
– Сын! Что происходит? Почему командор категорически отказался позволить мне увидеть тебя, заявив, что ты крайне занят? Почему я обо всем должна узнавать последней, причем от твоего отца? И как быть с отцом Ниранды? – Родительница была вся охвачена праведным гневом. – И почему твоя дейрана заявила мне, что вопрос ваших отношений для нее еще не решен? Что она вообще о себе возомнила? Как можно говорить подобное о тебе? Ты не какой-нибудь землянин! А еще она собирается жить на этой своей Земле. Как это понимать? Мне теперь для встречи с тобой предстоит мотаться на эту, забытую всеми планету? О! И мои внуки будут расти там? Вдали от меня?!
Хорошо, что я лежала, иначе упала бы непременно. И поводов для этого было множество. И неправы те, кто утверждает, что, подслушивая, ничего хорошего о себе и для себя не услышишь. Нет, я, конечно, тоже не услышала… хорошего, но вот полезного – очень даже. И выводы сделала.
– Мама! Когда Оля имела возможность сообщить тебе об этом?
Ух, обратись он ко мне таким тоном, я бы, наверное, снова сбежала… от ужаса.
С лица Гайяра прямо на глазах пропали все следы радости и умиротворения, снова превратив его в бесчувственную холодную маску. Он ловко отогнул с краю кровати укрывающее меня от зоркого взгляда его мамочки одеяло и одарил меня очень многозначительным и суровым взглядом пылающих гневом глаз. Ясно! Мне красноречиво намекают на то, что выяснять отношения намерены без меня. А вот зря! Я бы посмотрела. Со стороны. Прежде чем выбирать мужчину в спутники жизни, как раз не помешало бы увидеть его не только с самой благоприятной стороны, а данная ситуация как никогда располагала к подобным наблюдениям. Тем более если этот мужчина – неймарец, о расе которых и мне мало что известно.
Однако мои намерения были неосуществимы. Бросив стремительный взгляд на табло, на котором виднелось нисколько не испуганное, а скорее нахмуренное лицо его мамы, я пристыженно слезла с кровати и потопала в ванную. Для протеста аргументов у меня не было. К цели двигалась намеренно медленно, в надежде, что кто-нибудь из них не выдержит и еще что-нибудь скажет. Увы, выдержали оба. Когда я уже закрывала за собой дверь в ванную, в животе раздался стон отчаяния. Да уж, завтрак снова откладывался. Остается только помыться.
Пока плескалась в душе, снова вернулась мыслями к только что услышанному. Ну что он не нашел еще времени поговорить с мамой, – понятно, а вот что за Ниранда, отец которой был упомянут в данном контексте? Неужели та самая, за договорный союз с которой радела его мама? А от ее отца сейчас зависит что-то в вопросе принятия решения… Как же плохо ничего не знать! Пожалуй, пора побеседовать с мамой. Очень обстоятельно. То, как ее задевала моя раса, в принципе не трогало. Другого ожидать не приходилось. Вряд ли кто-то из неймарцев с пониманием отнесется к выбору Гайяра. Так что ожидать иного приема не приходится, меня скорее могут изумить проявления радушия и симпатии. А вот попытки его родительницы наставить меня на путь истинный – вернее, тот, который виделся собственно ей, напрягали. Опять же надо исключить элемент непонимания из этого уравнения. В общем, план такой: выяснить, понадобится ли моя помощь Гайяру сегодня, и, если нет, попытаться откровенно поговорить с его мамой. Найдем общий язык – хорошо, нет – не такая уж и проблема. Гайяру я обещала только попытаться, не получится у нас пары – не моя вина, значит, просто не судьба. Но первоочередной целью был завтрак. Плотный! Поэтому, выбравшись из душа, быстренько обсушилась полотенцем и, обернувшись еще двумя, осторожно выглянула за дверь ванной.
Никого. Раньше почувствовала, чем собственными глазами удостоверилась в том, что остальные помещения блока были пусты. Прошлепав босыми ногами к уже застеленной кровати, обнаружила шлепанцы, пусть и большего, чем надо, размера, но… И лежащий аккуратной стопкой на краю кровати полный комплект армейской формы. И на том спасибо, не в полотенце же ходить? Быстро переодевшись, подбежала к замеченному мною сразу боксу с завтраком. Наконец-то!
Хотя масштабность обнаруженного напугала. Это был даже не плотный, а невероятно плотный завтрак. Это только Оболтус может лопать бесконечно много, мне же, чтобы объесться, вполне хватит порции творога с жирными сливками и сублимированного бутерброда с напитком. Кстати, в ставший уже привычным армейский рацион ни то, ни другое не входило. Остается сделать вывод, что меня целенаправленно решили откармливать. Причем любимым набором продуктов. Творожок на завтрак я обожала с детства. Кроме Оболтуса, никто этого знать не мог. Интересненько, это совпадение или нет? Может ли быть, что неймарец сумел найти подход к моему зарвавшемуся обжоре? Но когда бы он успел? Не вовремя его мама вмешалась, я бы наверняка выяснила, что там он про мой кактус скрывает. Бросив взгляд на зеркальную поверхность встроенного в стену комнаты гардероба, вздохнула про себя: пройдет полтора месяца, липидные импланты рассосутся, и все нынешнее телосложение превратится в мое привычное теловычитание. Пора уже взяться за себя и хоть немного отъесться. Поэтому за еду принялась с удвоенным аппетитом.
Позавтракав, озадачилась вопросом: что делать дальше? Быстренько осмотрев рабочую зону, обнаружила исчезновение приготовленного вчера листа с прогнозом и отсутствие указаний на сегодняшний день. Так-с, Гайяру сегодня не до меня. А мне что делать? Можно, конечно, воспользоваться возможностью и залечь в спячку, но из-за волнения и множества мыслей об Измененных точно не усну. Стоит только представить, каково им сейчас в ожидании ответа конфедерации… Значит, остается мама неймарца. Опять же какая разумная девушка определится с выбором спутника жизни, не оценив предварительно его семьи? Папу, по причине отсутствия, оставим на потом, а вот с маман, пока свежа и полна сил, надо пообщаться. Сказано – сделано. И уже через пару минут, устроившись поверх стандартного чехла, укрывавшего постель, занималась изучением расположенной там же консоли быстрого управления. Если неймарка смогла связаться с блоком Гайяра, значит, и ее контакты должны быть где-то тут. Искать ничего не пришлось; неожиданно снова раздался так напугавший меня утром звуковой сигнал. Быстро отыскав кнопку визуальной связи, приняла звонок. Очевидно, нас с мамой Гайяра одновременно посетили одинаковые мысли.
Глава 35
Кира
В ожидании появления родительницы неймарца, которая совершенно неожиданно связалась со мной, проявив аналогичное намерение пообщаться, я обдумывала нашу беседу. Два наших предыдущих разговора как-то не слишком сложились, но будем надеяться, что третья попытка станет более удачной. Услышав звуковое предупреждение о посетителе, шустро спрыгнула с кровати и понеслась в общедоступную комнату блока. Как раз к моменту, когда входная дверь отъехала, являя мне суровую даму, я уже в ожидании чинно сидела на диванчике.
– Оля, – с серьезным видом приветствовала меня неймарка.
А вот я даже имени ее не знаю!
– Давайте мы уже познакомимся? А то, в отличие от вас, не знаю, как к вам обращаться.
– Полагаю, мамой ты меня называть не желаешь? – От такого прямого, а главное, преждевременного вопроса я растерялась. Пока я еще и Гайяра мужем не решалась называть, а уж «мама»… – Можешь обращаться ко мне по имени – Лана, это уменьшительное от Ланаиры, так меня называют только близкие.
– Вы все время, так или иначе, пытаетесь привязать меня к вашей семье, – откровенно высказала я возникшую мысль. – В то время как я еще не готова к подобному решению и, возможно, не буду готова никогда. И вашего имени я не знаю потому, что ваш сын нас друг другу не представил, поэтому давайте не будем так спешить с далеко идущими планами.
Мама Гайяра, не отрывая от меня взгляда алых глаз, подошла к дивану и села рядом.
– А что может быть уместно в данной ситуации, кроме далеко идущих планов? – наконец спросила она.
– Мне бы хотелось разобраться в текущих вопросах. И я понимаю ваше негодование и гнев – не случись меня, Гайяр не попал бы в эту ситуацию и не был бы вынужден отстаивать перед Советом альтернативное предложение. И я очень хочу помочь ему! Но не знаю чем. Поэтому прошу вас подсказать, есть ли такая возможность? Вы и плохого для него не посоветуете, и знаете лучше меня, как обстоят дела.
Последние слова я сопроводила умоляющим взглядом, очень надеясь на то, что она согласится помочь. Сама я была не в силах что-то сделать, а Гайяр помощи не просил.
– Как ты повлияла на эту ситуацию? Почему он вдруг передумал проводить полностью спланированную операцию? – Лана прервала возникшую после моих слов паузу и, перестав пристально вглядываться в меня, рассеянно скользнула взглядом вокруг.
– Попросила его помочь Измененным, потому что не знаю больше никого, кто бы смог пойти на подобное. И я обещала, что, если получится им помочь, я попробую стать его женой, в смысле дейраной. А почему попросила? Мою семью ликвидировали в подобной операции (кстати, по распоряжению Гайяра), я лично знакома с некоторыми Измененными, и мне известно и понятно их состояние, их отчаяние. В конце концов, они не виноваты в происходящем! Это, скорее, вина конфедерации, которая допустила их похищение и подобные опыты над ними. А теперь их же и уничтожат! И самое страшное, что я понимаю, – уничтожат напрасно. Для конфедерации это проблему землян не решит.
– Оля, я тебя выслушала, Гайяр тоже, но остальные… Ты же сама землянка. Вряд ли членов Совета заинтересует мнение и видение ситуации кем-то из твоей расы, – очень осторожно, отведя взгляд, ответила неймарка. И уже совсем грустно добавила: – Но теперь мне ясно, что сын не отступится.
– Вот и отношение к моей расе надо менять! Возможно, уже эти перемены позволили бы избежать многих возникших проблем. А чье мнение было бы весомым для Совета? – Я твердо была намерена разобраться.
Неймарка встала и задумчиво прошлась по комнате, не реагируя на мой напряженно следующий за ней взгляд.
– В Совете есть двое, кому никто не посмел бы противоречить. Если бы они оба высказались «за», вопрос был бы решен в пользу Измененных.
– Кто они? – Я затаила дыхание.
– Диал – отец Гайяра, и Торнаг – глава Совета и отец Ниранды, той девушки, которая предназначалась моему сыну в договорном союзе. Предполагалось, что со временем Гайяр тоже войдет в Совет, а в будущем и возглавит его. Это был уже решенный вопрос. Давно решенный. И тут возникаешь ты… Не пойми меня неправильно, но от одного известия, что сын предпочел Ниранде землянку… Понимаю, что тогда, связавшись с тобой после его сообщения о выборе дейраны, была некорректна, но я была настолько потрясена его словами, его выбором, самим фактом происшедшего! Я не желала поверить в то, что все так необратимо изменилось, поломав все планы!
От вспыхнувших эмоций я тоже вскочила и в несколько шагов подбежала к ней.
– Ланаира, поверьте, – то, что приключилось с этим эниаром… Там от меня ничего не зависело! Я сопротивлялась, как могла, но не в моих силах было противостоять Крейвану. Это он влил эниар мне в рану перед тем, как добровольно сгореть вместе с теми пленными, кого уничтожили каратели.
– Крейван?! – испуганно перебила меня неймарка. – Он влил тебе эниар? А почему он сгорел? Гайяр сообщил в рапорте, что он погиб при нападении Измененных на «Эндорру», защищая экипаж.
– Нет. – Я растерянно покачала головой. – Я все видела собственными глазами, он сгорел среди пленных.
– Но почему?
– У Измененных была его дейрана. Он помогал их создателям, в надежде спасти ее. И потом он почувствовал, что она… уничтожена.
Мама Гайяра вглядывалась в меня напряженным взглядом, беспокойно сжимая руки. Неожиданно резко сказала:
– Крейван – сын Торнага и брат Ниранды. Они с моим сыном с детства были вместе. Крейван младше, но он всегда тянулся за Гайяром. И работать пошел под его началом…
– И именно он сделал так, что я стала дейраной Гайяра, он принудил меня, – прошептала я, желая объяснить, что не желала навредить ее сыну.
Ланаира помолчала, опустив глаза.
– Оля, мы – другие. Ты поговори об этом с Гайяром. Думаю, Крейван понял то, что мой сын должен объяснить тебе сам. Просто поверь, что он сделал лишь то, что было правильным. И еще… Ты – дейрана Гайяра, этого не изменит даже твой отказ. Это необратимо. И я прошу тебя, – она неожиданно подняла голову и встретилась со мной взглядом, – не отворачивайся от него.
Так и застыв напротив этой женщины, честно говоря, пугающей меня своим напором, я с абсолютной очевидностью поняла простую истину: она очень любит своего сына. И ради него готова на все. Как и моя мама когда-то ради моего спасения была готова на все, так и она сейчас, перешагнув через себя, попросила меня о главном.
Не зная, какие подобрать слова, как объяснить, что поняла ее, я просто молча взяла Ланаиру за руку и, слегка сжав ее, кивнула.
– И надо Торнагу рассказать правду о сыне. Я думаю, это повлияет на его решение, – прошептала она, сжимая мою руку в ответ.
Мы еще немного постояли рядом, вслушиваясь каждая в свои мысли и ощущения, прежде чем неймарка отступила и, развернувшись к выходу, предложила:
– Я сейчас же свяжусь с ним. И если он захочет, попрошу связаться с тобой.
– Хорошо, – решительно согласилась я. – И спасибо вам!
Неожиданно легко улыбнувшись на прощание, мама Гайяра исчезла за дверями.
А я, с ощущением необъяснимой надежды, осталась ждать. Как же это сложно! Последующие часы казались бесконечными – томиться в ожидании, терзаясь неизвестностью, было невыносимо тяжело. Я лежала, свернувшись на кровати в комочек, и думала, накручивая себя. Меня кидало из крайности в крайность, то представлялась неизбежная бойня, то отлет Измененных навстречу свободе, причем обязательно со счастливым концом. Да, они наверняка смогут найти для себя подходящую планету, не может во Вселенной на их долю ничего не найтись, и достичь ее они должны – ведь смогли же стать незаметными для систем слежения конфедерации. Ну хоть бы кто-нибудь хотя бы словечко сообщил, а то оставили одну взаперти!.. И тут, словно подслушав мои мысли, раздался звуковой вызов. Метнувшись к консоли, активировала визуальную связь и растерянно застыла, уставившись на незнакомого неймарца. Я же в блоке Гайяра, возможно, это вызывают его…
– Приветствую! – Голос, тон, да и сам вид говорящего были настолько величественными, что о его личности я догадалась за миг до того, как он представился. – Я – Торнаг, глава Совета Верховных.
Когда мама Гайяра предупреждала о возможности объяснить все ему лично, я себе и представить не могла, что это действительно случится. И сейчас, немного оробев и растерявшись, с трудом выдавила из себя ответ:
– Приветствую! – и замерла в ожидании разъяснений.
– Расскажи о том, почему и при каких обстоятельствах погиб мой сын. – Безэмоциональный тон и полное безразличие в глазах.
Но меня уже было не обмануть этой внешней холодностью, поэтому, не скрывая ничего, подробно пересказала все, что знала, от начала до самого конца. Повисла тишина.
– Да… с Далией у них был гармоничный союз, они оба узнали друг в друге предназначенную пару и поэтому обменялись эниаром, – нарушил безмолвие Торнаг. – Ее похищение надломило его духовно, лишило смысла жизни. И ты серьезно полагаешь, что ваша раса достойна быть признанной равной остальным?
Неожиданный переход обескуражил, но, подавив панику, собралась с мыслями и ответила:
– Да, серьезно! И это не голословные эмоции. Я полагаю, Гайяр уже проинформировал вас о технологических возможностях Измененных, да и сам факт их существования говорит о многом. Их создателями были земляне.
Неймарец иронично прищурился:
– Никто не утверждает, что вы – безнадежная в интеллектуальном плане раса, не способная на научные разработки. Нас беспокоит ваше несовершенное восприятие мира, безответственно потребительское отношение даже к самим себе, ваша ментальная незрелость. А выпусти мы ситуацию из-под контроля, обрести его снова будет значительно сложнее.
– Если изменений в окружающей нас среде и мироустройстве не будет, шансов на то, что мы обретем все это, нет. Будет лишь хуже, и тогда что? Уничтожите постепенно всех? Я не говорю, что менять все надо сейчас и повсеместно. Нет, переход должен быть постепенным. Пойдите двумя путями. Измененных и самых мятежных из числа нашей расы отправьте за свои границы. И не ваши проблемы, если они проиграют в сражении за свой новый мир. Но параллельно начните менять и ситуацию с положением в конфедерации рас, не обладающих сверхвозможностями. За несколько поколений это можно сделать. К примеру, позвольте землянам или тем же ортегам обучаться более востребованным в конфедерации профессиям, создайте для них подобные возможности. Дайте нам шанс учиться у более зрелых рас, перенимать их видение и отношение к законам мироздания, ощутить себя полноценной частью конфедерации, вносить свой вклад в ее существование. И это шанс для нас постепенно, но самостоятельно завоевать уважение к себе, переломить существующее положений вещей. Я – живой пример подобной практики. Если смогла я, почему бы не суметь и другим?
Неймарец молча сверлил меня задумчивым взглядом.
– Я тебя услышал, – в итоге кивнул он мне. – Но для таких глобальных для конфедерации проектов необходим долгосрочный и постоянный контроль. А я, признаться, к такому уже не готов. Мы рассчитывали на сыновей, особенно на Гайяра – он единственный наследник первородных. А Крейвана предполагали сделать его правой рукой. И что имеем в результате? Мой сын, надломленный потерей дейраны, бесславно завершил свой путь, а Гайяр – в шаге от этого. И в таких обстоятельствах ты предлагаешь нам идти навстречу Измененным? Увы!
Мое сердце словно оборвалось, в отчаянии рухнув вниз.
– Получается, вы неверно поставили перед нами вопрос. Его сумела сформулировать мне сейчас Ланаира, – продолжал он, словно поучая меня. – Мы должны выбрать не между изначальным и предложенным сейчас способом избавиться от Измененных, нам надо решить, готовы ли мы к тому, что лишимся и Гайара и вынуждены будем оказаться перед проблемой поиска и подготовки достойной замены ему. А таковую найти сложно…
Я смутилась. Получается, все пытаются меня тем или иным способом привязать!
– Значит? – прозвучало несколько натужно, вынуждая меня прочистить горло.
– Значит, если хочешь спасти Измененных и сделать что-то для своей расы, будь готова взять и на себя в полной мере часть ответственности за последствия. Быть всегда рядом.
Да что за невероятная настойчивость?! Чтобы глава Совета напирал на меня, тем более в свете того, что Крейван был его сыном, а Ниранда – дочерью… Как-то невероятно подозрительно. Соглашаюсь на брак, и все? Измененные спасены, с моими идеями согласны, и никаких препятствий со стороны Совета? Бред! Не может все быть так просто! Или может? Но тогда почему? В чем подвох?!
– Зачем вы меня убеждаете? Ведь ваша дочь в результате лишилась пары, а я так вообще землянка – получается, заведомо невыигрышный вариант для спутницы жизни, – не сдержала я недоумения.
– Это долгая история. И давняя. Поверь, в данной ситуации мы и на землянку согласны, тем более ты его сознанием выбрана. А это уже вообще редкое везение в данных обстоятельствах. При случае расспроси об этом Гайяра. И за Ниранду не переживай, она скорее рада, что избежала уготованной участи. – Неймарец невесело усмехнулся.
А меня кольнуло беспокойство.
– И что, все так просто? Вы вот так сразу согласны на все условия?
– Нет, конечно, от вас потребуется ряд предварительных шагов. И в случае, если вы на них согласитесь, Совет не видит значительного ущерба для конфедерации в следовании вашим путем, – с самым непроницаемым выражением лица окончательно перепугал меня неймарец.
– Каких шагов?
– По результатам соглашения. Гайяр тебя о них уведомит. А я прощаюсь. Обдумай, так ли уж важны для тебя прогрессивные идеи?
И табло визуальной связи погасло, оставив меня в абсолютной растерянности.
Я нервно вскочила и заметалась по блоку. Сижу тут взаперти и ничего не понимаю! И что обидно, объяснять никто не спешит! Все рады использовать втихую… Да и с Гайяром что-то непонятное, надо бы выяснить, что означает слово «первородный». И он, получается, вовсе не завидный жених у них? Или женить его уже такой критичный вопрос, что и моей скромной персоне рады? И главное, как мне, не разобравшись в этом, слепо соглашаться на замужество? Судя по всему, альтернативы мне уже вообще никто не предоставит. Ведь Измененных я бросить на произвол судьбы не смогу, да и шанс изменить хоть что-то тоже…
От тревоги совсем пропал аппетит, поэтому, поковыряв вилкой обед, есть так и не стала, а снова легла на кровать и, свернувшись клубочком, расплакалась. Так в слезах и заснула…
Глава 36
Кира
Пробуждение было внезапным. Так бывает, спишь в каком-то коконе спокойного безразличия, и вдруг – раз! – и что-то тревожное или важное словно физически кольнет. Вот и я одним рывком села на кровати и принялась судорожно озираться, соображая, что же случилось. И сразу поняла: Гайяр пришел. Я не слышала его и пока не видела, но чувствовала – он где-то рядом. Лавиной тревоги нахлынули воспоминая о прошедшем дне, все вопросы и сомнения, что одолевали накануне. Рефлекторно переведя взгляд на часы, обнаружила, что уже пять утра по времени Крелада. Получается, вырубило меня основательно. Но хотя бы выспалась, отдохнула, взяла себя в руки – и уже готова к любому раскладу.
Он вошел мягко, пружиня шаг. И явно рассчитывал увидеть меня спящей. Натолкнувшись вместо этого на мой напряженный взгляд, на миг опешил и застыл в дверях. Но сразу же решительно шагнул вперед.
– И как? Решилось? – Сама почувствовала, что в голосе звучала обреченность.
Гайяр прищурился и, приблизившись к кровати, с самым хладнокровным видом одним махом стянул форменную куртку и футболку, плюхнулся, а затем и растянулся рядом.
– Как же я сегодня измотался-а-а, – на выдохе протянул он, переворачиваясь на бок лицом ко мне.
В душе шевельнулась совесть. Чего бы я там себе не воображала, но он реально работал, честно выложившись по максимуму, стараясь сдержать данное мне обещание – помочь Измененным. Даже мелькнула неожиданная мысль погладить его по разметавшимся карминовым прядкам, а то и вовсе ласково провести ладонью по сильным плечам, снимая напряжение и даря покой уставшим мышцам. Но идею я задушила в зародыше, решив, что нежность сейчас не к месту, ибо надо еще определиться в вопросе, кто тут кому большее одолжение делает. Да и страшновато было взять и самой первой коснуться его. Поэтому ограничилась тем, что, немного развернувшись к Гайяру, уставилась на него вопросительным взглядом. Неймарец с ответом не спешил, откинувшись на подушку и из-под полуопущенных век наблюдая за мной.
– Ты отдохнула сегодня? – наконец нарушил он молчание.
– Более или менее, – сдержанно отозвалась я, начиная нервничать. Вот чего он тянет?
– Скучно было? Извини, что вынудил весь день просидеть в одиночестве.
Сейчас это меня волновало меньше всего. Нашел, за что извиняться!
– Так что? Совет Верховных что-то решил? Есть определенность какая-то? – настойчиво переспросила я.
Гайяр как-то иронично фыркнул, видимо признавая факт того, что избежать разговора на упрямо развиваемую мной тему не удастся.
– Нам удалось договориться. Совет готов согласиться с твоим вариантом развития событий. Но с их стороны есть некоторые… дополнения.
Ага! Я молча внимательно смотрела на неймарца, а он в ответ нахмурился.
– На подготовку к этому полету отведут два года. Измененным на этот срок запретят покидать Галану под любым предлогом. Кордон вокруг планеты оставят, и при попытке его прорвать уничтожат уже сразу и без вариантов. Их потребности будут обеспечены и необходимая помощь оказана. Им разрешено отобрать небольшую группу, строго из тех, кто, как Ревун, сам трансформирующим опытам не подвергался, но разделяет их интересы. Задачей этой группы будет организация полета пожелавших присоединиться к Измененным землян. Дистанционные контакты ограничений не предполагают. Все этапы подготовки, поиска и отбора желающих будут строго контролироваться. С ресурсами мы им готовы помочь. Ограничений по количеству желающих из числа землян не будет. Но это будет билет в один конец, права на возвращение у них не будет, независимо от обстоятельств. С момента пересечения границ конфедерации они могут считать себя автономной группой или расой. Уже сегодня им будут оглашены эти условия и предоставлено право выбора.
На этом Гайяр замолчал. Молчала и я, ожидая, когда он перейдет к прочим условиям.
– И это все? – осознав, что продолжать он не намерен, спросила я.
Неймарец медленно кивнул. И что тогда? Торнаг ввел меня в заблуждение или… недоговаривает Гайяр?
– Больше никаких условий нет? – допытывалась я уперто.
Гайяр, откинувшись на спину, заложил руки за голову, отчего мышцы пресса напряглись, непроизвольно смущая и притягивая мой взгляд, при этом основательно сбивая с мысли, и задумчиво уставился в потолок. Совершенно неожиданно для меня он потянулся к функциональной консоли и, быстро выдвинув экран визуальной связи, что-то активировал. К моему ужасу, табло послушно отобразило главу Совета Верховных и повторило все его слова. Я мысленно застонала. Мне было бы неприятно, если бы вот так, за моей спиной… А Гайяр… Не знаю уж, что он там от меня скрывал, что они все скрывали, – но пока он по отношению ко мне вел себя безукоризненно. Тот, кого я встретила под кличкой Летун, невероятно отличался от того капитана, от которого я сбежала. Гайяр, при всей своей сохранившейся непримиримости и властности, изменился в главном: он признавал за мной право быть ему равной и относился соответственно. Или это все временное явление, имеющее целью заманить меня в оковы брака? Вот теперь, пока не разберусь, на что намекал Торнаг и почему Гайяру так важно обрести пару, во всем буду сомневаться.
– Оля, – прервал очень сдержанным тоном мои мысленные терзания неймарец, – у вас, землян, кто считается хорошим мужем?
Озадачить меня сильнее, чем удивил сейчас этим вопросом, он вряд ли бы смог. Опытом и знаниями в этой сфере я в принципе не обзавелась. Никаких отношений, хотя бы в отдаленной перспективе ведущих к супружеству, в моей жизни не было.
– Э-э-э… Тот, кто заботится, любит, обеспечивает. Понимает, поддерживает… Не знаю даже, так сразу не сообразить… Для каждого есть что-то свое, у меня вообще идеал какой-то получился, – в итоге пробормотала я нечто несусветное.
– Все вышеперечисленное могу тебе гарантировать, – все так же глядя в потолок, отозвался неймарец. – А лично для тебя что важно?
– Честность! – не задумываясь, сурово припечатала ответом.
Повисла пауза. Я выжидательно замерла, надеясь, что загнала его в угол. Но нет. В один миг передвинувшись, он уже сидел напротив, вперив в меня непривычно суровый взгляд.
– Ты мне обещала, что, если я смогу убедить Совет, ты попробуешь стать моей парой, так?
Я осторожно кивнула. С этим не поспоришь: обещала и от слов своих не отказываюсь. И он справился – это тоже факт. Но вот к чему он клонит?
– Каковы критерии успешности? В каком случае ты признаешь союз состоявшимся, а меня – полноценной парой?
На лице такая знакомая ледяная маска. Как с ним быть? Вообще не ясно, что для него важно, а о чем из вежливости спросил.
Я зависла. Вот серьезно! Почему-то во время всех этих споров, уговоров, побега и ссор я ни разу не задумалась о том, каково это – быть его женой? Не представила, так сказать, на практике. А сейчас… испугалась. Ведь это означает, что мы будем вместе. Во всех смыслах вместе – жить рядом, постоянно контактируя друг с другом, и работать вместе, и спать тоже будем друг с другом! Да, я думала о том, что жуткой в этом браке моя доля не будет, но какой же она будет тогда? Получается, мой удел – скрытность и постоянное лицемерие, какая-то видимость вместо реальных взаимоотношений? Ибо как можно строить совместную жизнь с тем, кому не доверяешь, кто заведомо нечестен с тобой, от кого ждешь удара в спину? Никак! Подобная жизнь станет пыткой, сведет на нет все мои намерения стать счастливой, самодостаточной, обрести себя. А значит, любая попытка уже сейчас обречена на провал, ибо, как ни старайся он стать идеалом, меня постоянно будет преследовать извечный вопрос – зачем? Но выбора нет, я попытаюсь. Ведь если не получится, моей вины в этом не будет? Как бы объяснить ему все это? Да и сейчас я должна что-то ему ответить, хотя сама и склонялась все больше к пессимистичному исходу нашей попытки.
– Предлагаю следующее: давай установим срок – к примеру, месяц-два… И если за это время сумеем сами поверить в то, что стали настоящими мужем и женой, в смысле парой, то… так все и оставим.
– А если нет? – Все такой же безэмоциональный вопрос сидящего напротив мужчины.
– Ты меня отпустишь, – стушевалась я, понимая, что ставлю уж очень невыгодные для него условия.
Но что еще я могла предложить в таких обстоятельствах? Научившись быть хозяйкой своей судьбы, вновь возвращаться к безнадежной забитости не хотелось.
Гайяр медленно выдохнул, потом плавно скрестил на груди руки и так же, с ледяным спокойствием в голосе, уточнил:
– А что, если за этот период возникнет перспектива появления ребенка? Каких действий ты ожидаешь от меня в этом случае?
Потрясенно вздрогнув, я нервно икнула и недоверчиво уставилась на него.
– Но как… Я полагаю, мы не станем пока, еще все не ясно окончательно… Поэтому стоит повременить с такой близостью…
Гайяр неожиданно резко встал с кровати, в бешенстве подскочил к типовому безликому комоду и одним стремительным ударом… проломил его до основания. Почти тут же застыл на мгновение спиной ко мне, прежде чем обернуться и безапелляционно заявить:
– Оля, я как последний безумец рискнул всем ради того, чтобы помочь тебе, ради осуществления твоих невероятных планов. Ты обещала мне, что попытаешься! И я со всей ответственностью заявляю тебе, что намерен воспользоваться этим шансом сполна. И целибат я хранить не собираюсь. Я и так неимоверно долго нахожусь в отдалении от своей дейраны. А ты не хочешь задуматься над тем, чего мне это стоит. Поверь, я на пределе! В общем, ты не только идеалистка, ты еще и очень наивна, если полагаешь, что я буду соответствовать этим твоим смехотворным ожиданиям. Нет, я твердо намерен привязать тебя всеми возможными способами, использовать с пользой каждый подаренный миг и об этом предупреждаю тебя честно, как ты и хотела! Два ближайших месяца мы проведем, живя по моим правилам!
– Прекрасно! Раз ты так горячо заявляешь мне о честности, поясни слова Торнага! – переполненная возмущением от его заявления, крикнула я, тоже вскакивая с кровати. – Почему это они даже на меня согласны, готовы позволить Измененным выжить, только бы не сорвать обретение тобой дейраны? И почему Ниранда рада-радешенька от тебя отделаться? И кто такие эти первородные?
Под конец я уже кричала. Гайяр, неожиданно устало вздохнув, обхватил мое запястье и потянул в ванную. Там заставил умыться и так же молча сопроводил обратно в спальню.
– Не стоит придавать такое значение заявлениям Торнага. Вся эта их суета с моим союзом раздражала меня и раньше. Поверь, они – просто кучка паникеров, которым за каждым деревом мерещится моя гибель. Для Ниранды же это возможность встретить предназначенную пару и обрести гармоничный союз. А первородные…
Я затаила дыхание, ожидая ответа.
– Обещаю, что расскажу тебе о них, как только мы станем родителями. – Его голос дрогнул.
Меня же затрясло от гнева. Получается, замуж за капитана – это без вариантов. Сам он железно уверен, что после испытательного срока в два месяца я уже никуда не денусь, да еще и забеременею. Торнаг опять же прямо намекнул, что должна теперь пожизненно рядом быть и всю посильную помощь оказывать, раз втянула Гайяра в такие передряги. И я совсем не против последнего – понимала изначально, на что иду.
А мне что? А мне остается кот в мешке! Вот чувствую, что-то в этих первородных непросто… А еще и на детей намекают! Это вообще как понимать? Жизнь у меня – сплошные виражи, когда от меня никому и ничего не нужно – все презирали, теперь уважение наметилось, так всем от меня что-то сразу стало необходимо.
Гнев, возмущение, искренняя обида – все одновременно взыграло, забурлило, резко, одним огромным всплеском адреналина снося мое смущение, скованность, страх перед Гайяром и общественные ограничения. Не найдя слов для ответа на столь возмутившее меня заявление – фактически прямой намек на то, что так и быть мне в неведении, да еще и ребенка ему обязательно родить, – я сорвалась. Не помня себя от злости, сжав кулаки, кинулась к нему с единственным желанием – треснуть этого зарвавшегося деспота.
Не удалось! К моему вящему сожалению. Поймали на подлете и, спеленав намертво объятиями, прижали к себе.
– Ш-ш-ш… Оля, тише… Зря я так сказал. Не то имел в виду, что прозвучало, не то… Прости!
При этом он, как и накануне ночью, прижался своим лбом к моему, пристально вглядываясь в глаза.
И был этот взгляд таким… не ледяным. Непривычно обеспокоенным, живым, искренне переживающим, горячим, что у меня от неожиданности перехватило дыхание. Но активированный запал эмоций, всплеск силы и злости так просто сойти на нет не мог. Поэтому в отчаянной попытке все же воздать по заслугам этому тирану, я взбрыкнула и попыталась пнуть его в коленку. Мгновенно донесшийся шорох за миг до собственных ощущений сообщил о последствиях. Поверх кольца сильных рук меня уже по всей поверхности тела обхватили невыразимо сильными крыльями, полностью притиснув к мужскому телу и лишив всякой возможности нападать и сопротивляться. Ррр…
– Извини, – очень нежно прошептал Гайяр мне на ухо, – ударишься. У нас прочный наружный покров.
Его тон деморализовал меня настолько, что, совершенно не поняв смысла сказанного, я замерла в этих двойных объятиях, пытаясь вообще вспомнить, из-за чего на него накинулась. Ах да, дети!
– Я не так выразился. Не думай, что давлю на тебя или тороплю, нет. Просто смогу только после этого рассказать, это… личное, – снова уткнувшись в мой лоб и встретившись со мной взглядом, прошептал неймарец. – Когда бы это ни случилось.
Чувствуя, что от сердца немного отлегло, но до полного спокойствия еще ого-го как далеко, решилась на искренний ответ:
– А как мне предлагаешь жить и чувствовать себя, зная, когда что-то словно нависает, грозясь вылиться неизвестно во что?
– Поверь, тебе волноваться не из-за чего. Опасности там нет… для тебя. Но рассказать не могу. Пока, – тихо-тихо прозвучал ответ, а алые глаза необъяснимо запылали.
– Почему? – от глубины и открытости ответного взгляда ощущая себя словно окутанной им, прошептала я.
– Личное, Оля, слишком личное… Доверься мне.
Я неуверенно кивнула. А что еще оставалось? Свой выбор я сделала, когда поставила перед выбором его. В очередной раз жизнь задавала мне уравнение с неизвестными. Но была уверенность – заветный икс вычислю, надо лишь прийти в себя и все обдумать.
Медленно скользнув по спине, плавно обежав то, что ниже, руки, вслед за крыльями, вернули свободу. А я… я смутилась и, резко развернувшись и сгорая от стыда, на негнущихся, словно деревянных ногах отправилась в душ. Но не успела дойти, как сзади догнал уже снова спокойный, ровный голос:
– Кстати, завтра к Креладу за нами прилетит «Эндорра». Мне пора возвращаться на свое место, да и тебе тоже.
– Но я думала… – Я резко обернулась, уставившись на Гайяра и вмиг забыв о своем смущении. – Я считала, что смогу еще встретиться с Ревуном, Громилой и Скорым.
– Нет. – Гайяр, холодно зыркнув на меня, отвернулся к кровати с явным намерением лечь спать. – Больше твоего присутствия среди них я не допущу. Но дистанционно связь можешь поддерживать. Тем более что я планирую приобщить тебя к контролю над этим делом.
Чувствуя, что вот-вот начну скрипеть зубами и снова разозлюсь, резко рванула в ванную и, от души хлопнув дверью, мысленно обозвала неймарца бездушным свином. Если дело и дальше так пойдет, придется идти к Тинарагу лечить нервную систему. Вот он посмеется! Эх, «Эндорра»… Что там меня еще ждет? И что, увы, уже не ждет? Вернее, кто. Ни Оболтуса, ни тарна там уже нет. Надо связаться с Шейн-оганом и договориться о возвращении хотя бы кактуса. С ним и жизнь как-то веселей…
Глава 37
Кира
Принять душ оказалось полезным. Сама по себе процедура очень бодрит и повышает жизненный тонус, плюс успокаивает взбудораженные нервы и дарит ощущение расслабляющего комфорта. Опять же обдумать можно многое, спокойно взглянуть на ситуацию со стороны и сделать определенные выводы. Поэтому, подняв навстречу тугим струйкам воды лицо с закрытыми глазами, с ощущением какой-то отрешенности от всего окружающего я сосредоточилась на собственных мыслях, эмоциях и впечатлениях, осознанных и не очень. Вода шумела, монотонной дробью барабаня по плечам, острыми уколами приятно массажируя лицо, снимая появившееся напряжение, смывая злость… Да, именно так – вместе с булькающим потоком, исчезающим в направлении слива в замкнутую систему водоснабжения базы, маленькими, но уверенными ручейками утекали возмущение, гнев, раздражение. В душе осталось только непреложное убеждение – да! Браку быть! И это уже данность. Гайяр сделал все, что можно было в этих обстоятельствах, хотя где-то в подсознании и билась мысль о том, что только мне казалось, что предметом обсуждения была именно участь Измененных. Внутренний голос настойчиво шептал, что совсем не случайно за мной так решительно помчались прямо в лапы к врагу, а потом сразу изолировали, лишив малейшего шанса убежать или участвовать в обсуждении. Да что там участвовать, хотя бы послушать. И искал ведь! Искал, не бросил, и в армии нашел. Значит, все же нужна. Остается надеяться, что лично ему нужна, а не им всем для чего-то.
Ладно, будем исходить из того, что имеем: постараюсь постепенно убедить Гайяра довериться мне, плюс буду держать глаза и уши открытыми – что-то да услышу, замечу, остальное додумаю и пойму. И к Тинарагу надо будет сходить на консультацию, что-то слишком уж рано возник вопрос о детях. Может быть, у них с рождаемостью проблемы? Или союз считается общественно состоявшимся только после появления ребенка? В любом случае я же сама, в первую очередь, могу повлиять на собственную перспективу стать мамой. Или нет? Все же что с этими первородными не так?
А вода, приятно лаская кожу, окружая пологом бурлящего гула, создавая ощущение уединения и покоя, струилась по телу. Со всем справлюсь. Замужество – не смерть, да и Гайяр не тот мужчина, который может оставить равнодушной… Ему бы только открытости, умения довериться, перестать таиться, скрываясь за безликой холодностью. Задача ясна. Дело за малым – определить пути ее осуществления. Возможно, стоит на собственном примере показать ему, какими я вижу отношения в семье. Вспомнились родители… Между ними всегда были доверительные отношения.
Решено! Требовать от кого-то, а тем более от мужчины другой расы, да еще и фактически мужем тебе приходящегося, искренности и доверия, не доверяя самой, сложно. Значит, надо учиться быть с ним откровенной и открытой тоже, вообще учиться жить вдвоем. И надеяться, что заметит, поймет и оценит. А еще подтолкнуть к тому, чтобы брал пример… Женщина я или нет, в конце концов? И счастья тоже заслуживаю. Неужели, сумев справиться с собой и переломив собственную жизненную неудачливость, не сумею научить неймарца доверять мне, тем более что он (и это мне уже очевидно) во мне нуждается? Сумею! Главное, идти к цели продуманно, последовательно, решительно и без страха. В теории все, конечно, всегда яснее и легче, чем на практике, но надо стараться.
Откинув голову и отклонившись назад, позволила тугим струям забарабанить по шее и груди, скатываясь на живот бойкими ручейками, сбегающими по ногам уже полноводным потоком. Как здорово! Здорово быть живой и, по большому счету, в безопасности. Знать, что и для спасения своего квадра сделала все, что могла. И это главное. И за это я с полным основанием могу сказать спасибо неймарцу. А остальное… Все приложится, все утрясется, со временем во всем разберусь.
Не разжимая век, развела в стороны руки, ища опору на всякий случай, и неожиданно коснулась рукой… чего-то твердого и теплого – определенно живого. Застыв от неожиданности, боясь распахнуть глаза, медленно шевельнула пальцами и, вслушавшись в ощущения, поняла то, о чем надо было догадаться сразу. Я так растворилась в этом ощущении абсолютного одиночества, так погрузилась в монотонный успокаивающий гул воды, что не заметила появления Гайяра. Как давно он тут? Что успел прочесть на моем лице? Впрочем, не важно. Раз решила учиться ему доверять – значит, буду. Вот прямо сейчас и начну! Но почему-то силы воли на то, чтобы распахнуть глаза и встретиться с ним взглядом, не нашлось. Делаем вывод: вся ушла на только что принятое решение. Я даже усмехнулась этой мысли. Мужская грудь под моей рукой (а это стопроцентно была она!) тут же шевельнулась, и рука, плавно скользнув вниз, упала, чтобы тут же быть подхваченной и приобнятой твердыми мужскими ладонями. Неймарец, вступив ко мне под упругие струи, обнял за плечи и, немного склонившись к еще открытой шее, потерся об нее подбородком и тихо прошептал:
– Злишься?
Немного разогнувшись, ощущая себя несколько неуверенно от непонимания того, как надо повести себя в данной ситуации, слегка осипшим от волнения голосом честно пробормотала:
– Больше нет… А тебе важно, что я чувствую? – решилась спросить в надежде вызвать его на искренний разговор.
Повисла пауза. Неймарец при этом, по ощущениям, ловил губами брызги воды, разлетавшиеся с моих плеч во все стороны.
– Мне тяжело, когда тебе плохо, – наконец еле слышно пробормотал в ответ.
И так тепло стало от его ответа, так по-женски приятно! Я для него точно важна, точно-точно! Когда уже смогу убедить себя в этом? Окончательно поверю? Настолько это невероятное для меня чувство – быть кому-то нужной, по-настоящему нужной, важной, значимой! Неожиданно подумалось: возможно, в этом и причина его напускной холодности. Ведь он тоже может быть не уверен в моей реакции, в моих впечатлениях от его действий, такого его напора? Может опасаться испытать разочарование от моей безответности, не добившись от меня вожделенного результата – ответных чувств? Может наверняка. Как это трудно – учиться быть парой. А ведь он пытается… Пусть он постоянно и сбивается на командный тон, но внимание и забота обо мне тоже проглядывают. И ему, наверное, так же сложно, когда от меня нет отклика.
Испытав невероятное облегчение и радость от того, что хоть в чем-то разобралась, я расслабилась и, вернув голову в привычное положение, откинулась спиной на стоявшего позади неймарца. Он на мгновение застыл, или пытаясь определиться с моими намерениями, или давая мне шанс отступить обратно. Но я в ответ только настойчиво прижалась теснее. И он отреагировал сразу, стремительно обежав ладонями мои плечи, скользнув по груди вперед, чтобы, обхватив ниже, крепко-крепко прижать к себе. Теперь водные струи разбивались о нас двоих, сбегая вниз уже по нашим максимально сблизившимся телам, не имея возможности просочиться между ними.
А я с затаенным интересом первооткрывателя вслушивалась в собственные тактильные ощущения, впервые ощущая его тело так близко, так естественно, так… откровенно. Такой сильный и уверенный! Но одновременно я четко ощущала какую-то трепетную дрожь нетерпеливого, очевидного, предвкушающего восторга. В том, что он впечатлен, сомнений не осталось даже у меня. Ему явно нравилась… Кира. Мысль была неожиданной и резко приводящей в чувство. Я даже вздрогнула, вспомнив, что через полтора месяца стану совсем иной.
– Боишься? – отреагировав на мою дрожь, прошептал Гайяр, снова склонившись к уху. – Я тебя пугаю?
– Тебе нравится… это тело? – Вопрос прозвучал как-то нелогично, но сейчас меня это не волновало. В душе в ожидании ответа все сжалось. Хотелось нравиться ему в своем истинном виде.
Гайяр хмыкнул. Потом склонился к плечу и шутливо прикусил плечо, заставив меня подпрыгнуть в его руках от неожиданного ощущения удовольствия. Потом, так же ощутимо лизнув место укуса, еще и потерся об него подбородком.
– Я не смотрел. – Снова тихий смешок и небольшое ослабление объятий. – Только слушал и… представлял тебя.
Воспользовавшись предоставленной возможностью для маневра, я, распахнув глаза, немного отклонилась в сторону, переместив голову на его руку и, подняв лицо вверх, взглянула на неймарца. Он действительно стоял с закрытыми глазами и… счастливо улыбался. Я с каким-то упоительным восторгом вглядывалась в его лицо. Сейчас оно было искренним, дышащим эмоциями, чувством радости и счастья. Мой! Неожиданно проснувшийся инстинкт собственника обескуражил. Но таки да, такой восхитительный и… мой!
Мысль для моего сознания была революционной. И наверняка на лице от потрясения все было написано крупными буквами. Поэтому я была благодарна неймарцу вдвойне за то, что не смотрел сейчас на меня, а стоял с закрытыми глазами, давая мне возможность чувствовать себя увереннее. Ибо под его взглядом, в обстановке нашего совместного присутствия в ванной я бы наверняка извелась от смущения. А так… выдохнув и смирившись с тем, что и он каким-то непостижимым образом перестал быть мне чужим, я отважилась на большее. Чувствуя, что объятия, продолжая удерживать меня в кольце рук, стали менее тесными, развернулась к нему лицом и, чуть склонив голову набок, избавляясь от слепящих потоков воды, принялась рассматривать его, ощущая, как голова закружилась от увиденного. Какой все же мужчина… невероятный! Конечно, тогда (сейчас казалось, что в прошлой жизни), когда я, оказавшись в его апартаментах на «Эндорре», застала его вышедшим из душа, мне уже представилась возможность оценить это истинно идеальное тело. Но! Тогда я смотрела на него как на некую недосягаемо-идеальную живую скульптуру, вышедшую из-под резца талантливейшего скульптора, своеобразный божественный эталон красоты. Сейчас же он был совсем рядом – протяни руку и коснись где угодно, ощущая живое тепло и, что грело не меньше, собственное право на это.
Взгляд, а вслед за ним и руки, погрузившись в контактный транс, отрешившись от ситуации, скользили по широким смуглым плечам, пытались обхватить мощную мускулатуру рук, сбегали по четким линиям груди, устремляясь к поджарому торсу… Чувствуя, что попросту не верю собственным глазам, желая на ощупь удостовериться, что этот несопротивляющийся моим прикосновениям полубог – не иллюзия, не плод расшалившейся фантазии, не ожившая мечта моего воображения, я тягуче-медленно опустила свои руки на его запястья, прижимающие меня за талию вплотную к себе. Немного отклонившись назад в стремлении вобрать в себя представившуюся картину полностью, я с тщательностью слепца, исследующего на ощупь нечто жизненно важное, провела ладонями по всей длине его рук, задержавшись на плечах, стремясь снова и снова гладить их, то ласково, то с усилием сжимая. Утолив немного завораживающее стремление касаться, вбирать в себя, каждой клеточкой своих ладоней впитывать эту силу, я медленно-медленно, немного царапая его ноготками, переместила руки на грудь, расположив свои ладошки точно посередине…
И замерла на один невыразимо долгий миг, просто наслаждаясь ощущением уверенности, вслушиваясь в сильные и четкие удары его сердца. И это мой мужчина? Действительно мой? Весь? Я отказывалась верить и собственным ощущениям тоже. Поэтому, не вдумываясь в собственные действия, не задаваясь вопросом, верно ли поступаю, я, поддавшись естественному порыву, наклонилась вперед и самым простым и бесхитростным поцелуем коснулась его груди…
Неподвижный, полностью открытый каждому моему изучающему прикосновению неймарец вздрогнул и, неожиданно резко откинув назад голову, гортанно застонал, одновременно еще больше вжимаясь в меня бедрами. На меня этот стон произвел такое же впечатление, как резкий выстрел на затаившегося зайца. Я конвульсивно дернулась, осознав собственное бесстыдное поведение, и неосознанно сжалась от ужаса, не представляя, что последует дальше.
– Нет, пожалуйста… – Казалось, он говорит с огромным трудом, с невыразимой мукой, а хриплые, как-то придушенно звучащие слова продираются сквозь его горло. – Не останавливайся!
Ему нравится! Мысль потрясла. Нравится! И я, вся испуганно застывшая в ожидании пристального взгляда алых глаз, понимая, что буквально растекусь лужицей растопленного воска, сжигаемая пламенем собственного смущения, испытала невыразимое облегчение. Глаз неймарец так и не открыл, позволяя мне и дальше изучать себя.
Чувствуя, как от ощущения вседозволенности голову вновь кружит феерия чувств и эмоций, поспешила воспользоваться предоставленной возможностью и мягко, едва касаясь, скользнула подушечками пальцев по высокой, беззащитно открытой шее, отодвигая влажные прядки волос, стремясь к твердым, сжатым в напряженном стремлении оставаться неподвижными губам. Обежав их контур подушечкой большого пальца, пробуя ощутить их твердость и одновременно расслабить, освобождая дыхание, я прижала к его губам ладонь, мысленно представляя, что ощущаю сейчас ожог его поцелуя своими губами.
Чувствуя, что ноги начинают слабеть, а я все ближе к тому, чтобы все же безвольно стечь вниз, я, намеренно качнув головой в сторону, оказалась под водопадом льющейся воды, дарящей освежающую струю, приводящей меня в сознательное состояние. Но не тут-то было! Гайяр, притиснув меня снова к себе и шагнув вперед, переместил нас, оставляя бьющий из потолка поток за своей спиной, отрезая меня от последней надежды на благоразумие. И все… Лишившись последнего шанса на попадание в освежающий водопад, я окончательно пропала, потонув в водовороте собственных страстей и желаний, полностью растворившись в своем стремлении познать готового отдать мне себя мужчину. Кто бы знал, что во мне скрыто столько смелости и безрассудной исследовательской отваги. Руки жили какой-то отдельной жизнью, то сжимая и царапая его плечи, то скользя по высоким скулам в стремлении добраться и разгладить напряженную морщинку между его бровями. Губы снова и снова принимали активное участие в этой бесконечно томной и страстной анатомической экскурсии, касаясь его влажной кожи поцелуями, слизывая сверкающие капли с его груди. Уже не осознавая ничего, я застонала сама, отдаваясь в полной мере восторгу собственных ощущений, принимая наконец понимание того факта, что он действительно реален и он – мой. Мой неймарец!
Гайяр отреагировал на мой стон ответным гортанным хрипом и, в очередной раз притиснув к себе, шагнул назад, подставляя наши разгоряченные вспыхнувшей страстью тела под охлаждающие потоки воды. Не успела я немного прийти в себя, как почувствовала, что меня освободили от объятий, продолжая всего лишь легонько поддерживать руками.
– Оля, уходи немедленно! – все так же с закрытыми глазами и невероятно напряженным лицом прохрипел Гайяр, подталкивая меня в направлении выхода.
И я, дезориентированная собственными чувствами, запоздалым осознанием содеянного, до крайности смущенная своим поведением, на ватных ногах потопала наружу, даже не задумываясь о влажных ручейках, стекающих на пол с тела и волос. Страшнее всего сейчас было встретиться с ним взглядом!
Привалившись спиной к двери ванной, принялась глубоко дышать, надеясь хоть так обрести какое-то душевное равновесие. Это было невероятно! Такого со мной не было никогда. И я никогда не испытывала подобных эмоций. А самое кошмарное – я совершенно не представляла, как вести себя теперь с неймарцем. Осознав данный факт, резко отпрянула от двери и кинулась вперед, стремясь непонятно куда. По пути, выхватив чистую простыню из шкафа, закуталась в нее, надеясь хотя бы скрыть наготу. Потом, в панике заметавшись по блоку, в итоге побежала в спальню и, натянув первую попавшуюся чистую футболку, погасила освещение и юркнула в постель, решив сделать вид, что сплю.
Не знаю, насколько поверил появившийся через четверть часа Гайяр в старательно поддерживаемый мной образ спящей красавицы. Но он просто лег с другой стороны и, молча притянув меня к себе, невозмутимо обнял и… в отличие от меня, реально заснул. А вот ко мне сон не шел еще долго. Вслушиваясь в равномерное дыхание мужчины, я неожиданно задумалась о том, каким станет мое появление на «Эндорре» в новом качестве и новом облике. О том, какой будет наша совместная жизнь, после инцидента в ванной думать было страшно, страшно нестерпимо…
Глава 38
Гайяр
За годы службы у меня выработалось внутреннее чувство времени, поэтому, дав себе установку встать через определенное количество часов, всегда просыпался четко в нужное время. Так и сегодня, планируя до появления «Эндорры» осуществить намеченные планы, решил встать за пять часов до прилета своего корабля. Однако, проснувшись, почувствовал такое непривычно-желанное присутствие рядом дейраны, что впервые за свою жизнь, мысленно пробежав перечень дел, кое-что отложил на потом, решив еще задержаться в постели, оторвав от обязанностей кусочек времени для возможности побыть рядом с Олей. А учитывая, что она еще сладко спала на моем плече, то и возразить или переубедить меня было некому. Вслушиваясь в ее спокойное сопение, ощущая ее собственным прижатым вплотную телом, обнимая второй рукой и укрывая поверх крылом, кажется, был счастлив, как никогда. Вспомнив утро прошлого дня, осторожно подняв руку к консоли, убрал внешний звук на случай, если маму посетит непреодолимое желание пообщаться. Хотя, учитывая время – почти два часа дня по времени базы, – на связь мог выйти кто угодно. А хотелось дать Оле выспаться. В последнее время дейране выпало немало испытаний, да и будущее не обещает спокойствия. Причем в основном по моей вине. Первородность – это не столько уважение соплеменников, сколько огромная ответственность перед собственной расой и необходимость подчинять собственную жизнь, а теперь и жизнь Оли, дополнительным законам.
Не привык я признавать собственное бессилие и неспособность что-то изменить. Но в отношении перспектив нашего будущего было именно так. Увы, никогда еще первородство не ощущалось мною так невыносимо тяжело. И будь дейрана одной со мной расы и обменяйся я с ней эниаром на основании истинного выбора, она бы поняла, смогла бы смириться с неизбежным. В отношении Оли я подобной уверенности испытывать не мог. Вряд ли она поймет столь чуждую ее природе особенность. И никогда не смирится. Возможно, и вовсе испытает настолько глубокое отвращение, что не сумеет остаться рядом. А значит, я обречен хранить свою тайну от дейраны, как бы невыносимо тяжело это ни было. И еще бояться, что она поймет, догадается сама. Ведь она может…
Как возликовал Совет, когда в ходе выяснения мотивов моих неожиданных действий всплыла информация о том, что Оля не просто носительница моего эниара, а предопределенная пара! Как они дружно наседали на меня, требуя не тянуть с наследником, гарантировав расе преемственность и залог будущего развития. Вот только реакция Оли их в данном случае заботила мало, а меня, наоборот, страх вызвать ее отвращение пугал неимоверно.
Вчера дейрана подарила мне первый отклик, первый раз в наших взаимоотношениях по собственной инициативе сделав шаг мне навстречу. И я намерен был трепетно хранить этот дар зарождавшегося доверия, постараться и самому не оттолкнуть ее поспешным напором. С Олей спешить нельзя, иначе замкнется в себе и уйдет в глухую оборону. Именно поэтому вчера остановился, почувствовав, что достиг границ собственной выдержки, и осознав, что если прямо сейчас не остановлюсь, то все – наша семейная жизнь начнется прямо там! А этого хотелось меньше всего. Во-первых, опыт подсказывал, что, несмотря на проявленную смелость, дейрана еще не окончательно утвердилась в своих намерениях и, став всецело моей, испытает смятение и, вероятнее всего, опять отдалится, стремясь внутренне оправдаться и принять произошедшее. Во-вторых, хотелось, чтобы это была «Эндорра», где была привычная и более соответствующая обстановка и возможность сделать так, чтобы корабль начал ассоциироваться у Оли не только с чем-то плохим.
Поэтому стремительно выставив дейрану из душа, переключил воду в ледяной режим и полчаса ответственно терпел обжигающе холодные струи, приходя в себя. Справиться было непросто, моя и так колоссальная тяга к землянке удесятерилась под невероятными прикосновениями ее рук и губ. Мое и так измученное долгими попытками сдержаться сознание в этот раз даже не пыталось сопротивляться. Определенно Оля невероятным образом все больше и больше становилась для меня жизненно необходимой. Наверное, остановился я еще и потому, что сам должен был приготовиться к осознанному началу нашей с дейраной семейной жизни, принять для себя незыблемую данность – отныне мы существуем только друг для друга. Она – моя, а я – ее.
Сейчас, еще на миг прикрыв глаза, сосредоточившись на ощущении ее тепла рядом, глубоко вдохнул ее запах, стремясь запомнить это первое пробуждение, когда мы действительно уснули рядом. Во всех смыслах. Оба настроенные на будущее. Совместное. Иначе бы она так себя не вела. Но как бы хорошо тут ни было и как бы еще ни хотелось отдохнуть – а препирательства с Советом вымотали неимоверно, – но пора было вставать и дейрану будить тоже. Освободив ее от объятий, склонился к плечу и, нежно поцеловав, прошептал:
– Оля…
В ответ что-то недовольно пробурчав, она попыталась еще глубже зарыться лицом мне «под крылышко». Выглядело это невероятно умилительно, и я тут же решил, что не смогу лишиться такого удовольствия и постараюсь будить ее всегда лично. Но сейчас лишнего времени, увы, не было, поэтому я снова, предварительно легонько подув ей в шею, поцеловал ее в видимый из-под загнувшегося рукава футболки кусочек плеча и позвал:
– Оля, просыпайся. Скоро прилетит «Эндорра».
На этот раз она отреагировала. Медленно открыла глаза и, сонно осмотревшись, повернулась ко мне. Было крайне интересно наблюдать, как по мере окончательного пробуждения и осознания ситуации лицо дейраны приобретало все более смущенное выражение, а в глазах появилась растерянность.
– Добрый уже день! – шутливым тоном, стараясь немного понизить градус ее волнения, поздоровался я и, не удержавшись, чмокнул в нос. – Ты такая соня! Я уже думал, что маму вызывать придется, чтобы она командным рыком тебя подняла.
– А сам? Ну, командным рыком? – грудным со сна и от смущения голосом спросила Оля, стеснительно отводя взгляд.
– Увы, на тебя рычать не могу, – снова улыбнувшись, покачал я головой, но тут же, переходя на серьезный тон, поторопил: – Вставай, приходи в себя, обязательно позавтракай и будь готова. Как только мой корабль прибудет на базу, сразу пересаживаемся на него и отбываем.
Уже ухватившись за край одеяла с намерением откинуть его, чтобы отправиться в ванную, а потом – к другу, чтобы попрощаться, поймал неожиданную мысль:
– Кстати, о маме. Ты как предпочитаешь – чтобы мы ее взяли «подвезти» или не взяли?
Глаза дейраны в изумлении распахнулись, и, выдержав паузу, она тихонько уточнила:
– А… э-э-э… в смысле?
– Тебе не будет неловко, если она тоже на «Эндорре» отправится, или маму отложим на потом? Я планировал сейчас быстро с текущими делами разобраться и взять отпуск, чтобы тебя официально семье представить.
По растерянности, снова появившейся в глазах Оли, понял, что переборщил с мерами по борьбе с ее смущением. Определенно теперь она от обилия информации и ожидаемых от нее решений уже не смущалась, а элементарно собиралась сделать вид, что не просыпалась вовсе. Поэтому решил за двоих:
– Думаю, без мамы пока будет лучше.
– Нет. – Оля неожиданно мотнула головой. – Если можно, то с мамой.
– Уверена? – Я вопросительно уставился на нахмурившуюся Олю, которая явно что-то мысленно прикидывала. А я переживал, что ей с утра будет нелегко думать. Наверняка уже мысленно рассчитала многоходовую комбинацию по вытрясанию из мамы всей наличествующей информации и моего последующего психологического расчленения. Я с предвкушением улыбнулся. Как же здорово, когда рядом близкая по духу женщина!
Оля решительно кивнула.
– Хорошо, я ее предупрежу. Заодно спрошу, сможет ли она снабдить тебя одеждой, не в военной же форме тебе отправляться?
Дейрана опять смутилась, явно желая что-то прояснить.
– Что? – спросил, уже поднявшись и вынимая себе комплект свежей одежды и полотенце. Специально повернулся к Оле спиной, надеясь, что так ей легче будет высказать терзавшие ее мысли.
– А мы уже… э-э-э… Когда у вас официально становятся супругами? – В голосе почувствовалось облегчение.
– С момента обмена эниаром. У меня уже нет подвески с капсулой – для окружающих это знак того, что я связан со своей парой. А женщина, наоборот, только после обмена надевает подвеску с уже пустой капсулой избранника в знак своего статуса. Мою уже не вернуть, но я тебе сделаю дубликат. Так что, Оля, – я намеренно обернулся, встретившись с ней взглядом, – по-вашему, мы уже официальные супруги.
Она опять сосредоточенно нахмурилась:
– Я так поняла, что есть и другие варианты…
О чем это она? Подняв недоуменно бровь, спросил ее взглядом. Она снова смутилась, слегка покраснев.
– Не тяни, времени мало, – сурово поторопил ее.
– Да это не важно, потом спрошу, – уклончиво ответила она.
Если бы время не поджимало, добился бы объяснений, а так сделал себе заметку позже вернуться к вопросу и, подмигнув Оле, отправился в душ, крикнув:
– Я в душ, если будет настроение – присоединяйся. Всегда!
Сзади была тишина. Абсолютная. Верно я вчера поступил. Страшно представить, как бы она сегодня терзалась. Определенно спешка мне в данном вопросе только навредит. А так, пока буду купаться, она встанет и немного освоится.
Быстро вымывшись и одевшись, вернулся в спальню. Оли там уже не оказалось. Обнаружилась хмурая дейрана в рабочем помещении, задумчиво созерцающая систему, рядом лежал невскрытый бокс с завтраком. Подкравшись сзади, воспользовался ее задумчивостью и чмокнул в макушку.
– По какому поводу грустим? И почему не позавтракала?
– У меня два вопроса, – спокойным голосом, сразу заставившим меня насторожиться, отозвалась завернутая в простыню дейрана. – Во что одеться? И главное, как мне всем объяснить свое появление на «Эндорре»? И вообще, у меня аппетита нет… от волнения.
Тут же склонившись через ее плечо и вызвав канал связи родительницы, положил руку на пальцы Оли и развернул ее к себе лицом.
– Об одежде не волнуйся, сейчас мама снабдит чем-нибудь. И что тебя смущает в появлении на корабле? Кому и что ты собралась объяснять? Ты волнуешься по этому поводу?
Она сумрачно кивнула, отводя взгляд таких дорогих моему сердцу серых глаз.
– Я же… Кира Возгарн. Со стороны, по крайней мере. Ну и все остальное: почему вдруг начну работать штатным прогнозистом, откуда вообще дейрана взялась. И я же через полтора месяца стану собой… Как тогда все объяснять?
– И это все, что тебя беспокоит? – Я усмехнулся.
– На данный момент – да, – кивнула дейрана, не отводя от меня вопросительного взгляда.
Нет, определенно она – мой идеал.
– Оля, отныне на «Эндорре» у тебя равные со мной полномочия и права. Объяснять никому и ничего ты не должна. Я сделаю для экипажа официальное сообщение, проинформировав о том, что стал семейным человеком. Тебя представлю уже в соответствии с новым статусом, уже нет Киры, теперь ты – Ольга Тьер-Танг. А что с тобой будет или не будет происходить, никого, кроме меня, не касается. Не переживай из-за такой ерунды. В крайнем случае, обновлю экипаж или заменю кого-то конкретно, если захочешь.
Оля уже приоткрыла рот, судя по выражению лица, намереваясь возмутиться таким произволом, когда вспыхнуло табло визуальной связи и раздался веселый голос мамы:
– Ну наконец-то! Я уже опасалась, что улетите, не попрощавшись.
– Ты с нами летишь, если нет категорических причин для отказа. Это желание Оли. Мы потом тоже домой, – не теряя времени, сообщил я маме цель звонка, заставив родительницу удивленно посмотреть на мою дейрану. – Оле нужна хоть какая-то одежда на первое время. У тебя наверняка гардероб на полкорабля с собой?
– Конечно! – довольно подтвердила мама. – Оля, что ты хотела бы конкретно?
– Что означает Тьер-Танг? – вместо перечня необходимого неожиданно выпалила Оля, а мама так же на автомате протараторила, не дав мне времени вмешаться:
– Двуединый…
– Мама! – сердито прошипел я, одновременно разворачивая кресло с Олей снова к себе. И, не глядя, бросил маме, прежде чем отключиться: – Отправь нам любую одежду.
Сосредоточив серьезный взгляд на дейране, спокойно попросил:
– Не лезь в это, ладно?
Упрямо нахмурив брови, поразив меня мгновенно вспыхнувшим узнаванием этого жеста, Оля ответила:
– Ты же не можешь всерьез думать, что я не буду интересоваться этим вопросом? А вдруг это потенциально опасно?
Мысленно вздохнув, признал: не думал. Но надеялся хоть на какую-то отсрочку.
– Обещаю, что расскажу тебе все сам, когда буду готов.
Оля явно несогласно засопела.
– И я обещаю, что это не опасно… для тебя.
– А для кого опасно? – тут же прицепилась к словам дейрана.
Вот упрямица. И не скажешь ведь ей, что для ее собственного ребенка! Тогда меня точно в шею погонят с этой идеей, и заслуженно. Мама мне рассказывала, сколько времени она решалась, а тут – землянка.
– Пока ни для кого, – испытывая угрызения совести, глухо ответил ей.
Желание махнуть рукой на Совет и остаться вовсе без наследника становилось все ощутимее. Благо в моей власти влиять на ситуацию с зачатием, определяя результат.
– Поговорим об этом позже, – пытливо вглядываясь в меня, предупредила дейрана. – Сейчас времени нет.
С облегчением выдохнув, обрадовался и этой маленькой отсрочке. Но при этом ясно понял: Оля что-то или чувствует, или подозревает, а потому не отступится. Надо придумать какой-то выход – правду сказать сейчас я себе позволить не мог, а лгать ей не собирался. Спасительным горном прозвучал сигнал доставки внутреннего обеспечения базы.
– Думаю, это пришла одежда для тебя, – предположил я самое очевидное, помогая встать Оле.
Мы вдвоем, пройдя в помещение общего доступа, открыли отсек доставки, и я застонал при виде громадного, битком набитого бокса. Оля, все еще несколько напряженная после разговора, растерянно на меня оглянулась:
– Зачем так много?
– Мама всегда и во всем действует с размахом и стремительно, – иронично охарактеризовал я родительницу. – Возьми то, что надо, а остальное я уложу в свой багаж, предназначенный для отправки на «Эндорру».
Оля потупилась, стремясь скрыть вспыхнувшее смущение. Поэтому, поймав ее ладонь и выждав, пока она встретится со мной взглядом, решил хоть в этом вопросе поставить точку.
– Не забывай, мы – пара. Поэтому жить будем в моей жилой зоне в неймарском секторе. Сразу по прибытии можешь собрать то, что пожелаешь забрать из своей прежней каюты, и отправляйся обживаться ко мне. Если хочешь, со сборами помогу.
В ответ она молча покачала головой, отказываясь. Что ж, желание побыть одной в данных обстоятельствах мне было понятно.
– Хорошо, как хочешь. И повторяю, не волнуйся относительно экипажа. Я сейчас уйду, надо закончить несколько важных заданий, заодно выясню, как обстоят дела у оставшихся на Креладе твоих соквадровцев. – Я знал, что Оле это будет приятно, и стремился реабилитироваться в ее глазах, помня инцидент с первородством. – А ты пока готовься к отбытию и обязательно поешь. Слышишь, обязательно!
Дейрана с неожиданной улыбкой кивнула, и когда я, влекомый порывом, потянулся к ее щеке, не отстранилась, а наоборот – потянулась навстречу. В итоге поцелуй получился вполне полноценным, и я, окрыленный ее ответом, выскользнул за дверь блока.