Страница 39 из 60
Теперь она всецело завладела моим вниманием. Я приподнимаюсь на локте.
— Кто такой Уоллес Биллингс?
Она встречается со мной взглядом с озорной улыбкой на лице.
— Владелец этого дома. Из-за меня он выставил его на продажу несколько месяцев назад.
Она будто гордится своим поступком. Глаза ее горят, что кажется мне по-своему очаровательным. Мне было любопытно, почему дом выставили на продажу.
Уиллоу садится и кутается в простыню.
— Ты знаешь, что я не помню, как долго пробыла здесь?
Я киваю.
— Так вот, я знаю, что Уоллес получил эти владения в наследство как раз перед моим появлением. Поняла это по его разговорам. Дом прежде принадлежал его матери и перешел к нему после ее смерти, но он не знал, как с ним поступить. Стоит ли оставить гостиницу, продать или переехать самому. Некоторое время спустя он стал склоняться к тому, чтобы перевезти сюда свою семью. Понимаю, что это ужасно, но я терпеть его не могла. Он обращался с людьми как настоящий козел. С женой, детьми, со всеми, с кем разговаривал по телефону. Я и вообразить не могла, чтобы находиться с ним в одном доме, сколько бы мне ни было суждено здесь быть.
— Что ты сделала? Преследовала его?
— Нет, — отвечает она, качая головой. Но потом устремляет взгляд вверх. — Хотя погоди. Наверное, то, что я сделала можно назвать преследованием. Просто я никогда не считала себя призраком, поэтому, на мой взгляд, просто разыгрывала его.
— Что ты сделала?
Уиллоу слегка опускает подбородок к груди и смотрит на меня с некоторым смущением.
— Только не осуждай меня.
— Не осуждаю.
Она слегка расслабляется.
— Начала с мелочей. Хлопала дверьми, выключала свет. Типичное столкновение с призраком. Было забавно наблюдать, как он пытается все объяснить. Но чем дольше я наблюдала его уродское поведение, тем масштабнее становились мои выходки. Как-то раз ночью я решила, что больше и дня не потерплю его в этом доме, и переставила всю мебель в Большом Зале. Сдвинула диван к книжному шкафу у противоположной стены. Передвинула рояль в другой конец комнаты. Даже переставляла книги с одной полки на другую.
— Какой же была его реакция на следующий день, когда он увидел, что все переставлено?
Уиллоу плотно поджимает губы. Мотает головой из стороны в сторону со смущенным видом.
— Ну… в том-то и дело, — говорит она. — Я переставляла все в его присутствии.
Я пытаюсь представить, каково было парню наблюдать, как рояль сам собой движется через всю комнату.
— Он выставил дом на продажу в тот же день, и с тех пор сюда не возвращался.
— Ни фига себе! — смеюсь я. — Теперь понятно, почему он так спешил с продажей.
Уиллоу откидывается на подушку и улыбается, довольная собой. Ее улыбка заразительна. Я укладываюсь на свою подушку и улыбаюсь вместе с ней.
В этот миг я вспоминаю о том, что случилось, когда я только приехал сюда. Уиллоу не дала мне спалить кухню. Убрала все разлитое вино. Это сложно назвать преследованием.
Я поворачиваюсь к ней лицом.
— Почему ты не пыталась преследовать меня, когда я приехал?
Улыбка Уиллоу увядает, и она кротко смотрит на меня.
— Потому что. Ты не козел. И мне было тебя жаль.
— Жаль меня? Почему?
Она пожимает плечами.
— Вид у тебя был печальный.
Я выглядел печальным?
Я в печали?
Отвожу от нее взгляд и смотрю в потолок.
— Ты всегда был печальным? — спрашивает она.
— Не уверен, что понимаю, что ты под этим подразумеваешь. Приведи пример.
— В основном такое случается, когда Лейла выходит из комнаты, — поясняет Уиллоу. — Ты подолгу смотришь на дверь отсутствующим взглядом. Иногда ты выглядишь печальным даже рядом с ней. Не знаю. Просто у меня такое чувство. Возможно, я ошибаюсь.
Я не должен бы отрицательно мотать головой, но делаю это.
— Не ошибаешься.
Уиллоу вновь садится, прижимая простынь к груди. Я поворачиваю голову на подушке и смотрю на нее.
— Тебе не хорошо с ней? — спрашивает она.
— Было хорошо. Но сейчас все… сложно, — я отвечаю еле слышно, потому что по непонятной причине, мне кажется, что сказанное тихо признание теряет вес. — С той ночи многое между нами изменилось. С той стрельбы. Мы уже не та пара, какой были вначале. Лейла через многое прошла в физическом, эмоциональном и психологическом плане. И я, конечно, ни за что бы ее не бросил, но… — Я не знаю, как закончить предложение. Никогда не признавался в этом вслух.
— Но что? — спрашивает Уиллоу.
Я выдыхаю.
— Порой я размышляю, если бы я познакомился с ней сейчас… такой, какой она стала теперь… влюбился бы я в нее с той же легкостью, с какой влюбился тогда? Не знаю. Отчасти мне кажется, что я вообще не смог бы влюбиться в ту, кем она стала. А когда меня посещают эти мысли… я чувствую себя отвратно. Потому что именно я виноват в том, что она стала такой. Я виноват, что она так несчастна. Потому что я не смог ее защитить.
Уиллоу смотрит на меня с сочувствием. Почти с сожалением, будто сама не хотела разворошить этот клубок проблем. Она делает неслышный вдох и выдыхает в тихой комнате.
— Может быть, отношения между вами в конечном итоге вновь станут такими, как были вначале. И ты уже не выглядишь таким печальным, если тебя это утешит. Не то, что в день твоего приезда.
Я отвечаю ей многозначительным взглядом.
— Это не имеет никакого отношения к Лейле и всецело связано с тобой, — признаюсь я.
Уиллоу никак не реагирует на мои слова, говорят лишь ее глаза. Они слегка моргают, будто она не ожидала услышать от меня такое.
Мне не стоило так говорить. Я ощущаю вину, едва слова срываются с языка. Но я произнес их и произнес, потому что это правда. Я жду возможности провести время с Уиллоу с большим нетерпением, чем времени с Лейлой.
Что это говорит обо мне?
Я сажусь, тру лицо ладонями и запускаю пальцы в волосы. Сжимаю шею, полностью меняя тему разговора.
— Ты голодна? Хочешь, приготовлю тебе что-нибудь?
Уиллоу неподвижно смотрит на меня, будто все еще осмысливает сказанные мной слова. Но затем кивает и изящно встает с кровати, скинув простыню. Она уверенно подходит к шкафу и сбрасывает футболку Лейлы. Снимая ее через голову, она замечает, что я наблюдаю за ней. На сей раз я даже глаз оторвать не могу.
— Чего ты там не видел, — спокойно говорит она. Уиллоу выходит из спальни, а я слушаю, как стихает звук ее шагов на лестнице.
Подождав еще пару минут, я спускаюсь следом. С чувством стыда осознаю, что вид обнаженной Уиллоу оказал на меня большее воздействие, чем тот момент, когда Лейла взяла мой член в рот. И в этом, черт побери, нет никакого смысла. В любом случае это тело Лейлы.
***
Я приготовил горячие бутерброды с сыром. Лейла съела на обед один только салат, и боли от голода, по словам Уиллоу, сегодня были особенно сильные, поэтому я приготовил ей два сэндвича.
Мне приносит облегчение, что Уиллоу вселилась в тело Лейлы хотя бы ради нормального питания. Горячие бутерброды, конечно, питательными не назовешь, но они точно полезнее для тела Лейлы, чем дефицит калорий, ведь сама она поджаренный сэндвич с сыром есть бы не стала.
Меня уже давно беспокоит ее помешательство диетами, но я не уделял этой проблеме особого внимания, потому что за минувшие полгода мое внимание было приковано ко множеству других вопросов, касающихся Лейлы. Я думал, что проблема питания решится сама собой.
Этого не случилось, но благодаря Уиллоу, я, по крайней мере, меньше беспокоюсь по этому поводу.
Она доедает уже второй сэндвич, но ни один из нас не проронил ни слова с того момента, как я подал ей тарелку. Я сижу за компьютером, уставившись на лизинговый список. И все еще мечусь, не зная, что предпринять.
Не хочу оставлять Уиллоу одну, но знаю, что Лейла не хочет здесь оставаться. Я бы предложил Уиллоу поехать с нами, но это не вариант. Не могу позволить ей и дальше использовать тело Лейлы. Это решение должно было быть временным способом общения для нас с Уиллоу. Но оно сказывается на Лейле.