Последняя черта

Док даже не понял, в какой момент этот широкоплечий неуч, раздражавший в первое время до ужаса, превратился в Брата.

— Мне тут знакомый предложил работу нормальную, — поделился как-то Гера. — Государственную даже. Как думаешь — соглашаться? Вдруг смогу нагибать систему изнутри.

— Я не думаю, а делаю, — отозвался Доктор. Они сидели в лаборатории после того, как все сделали, и наслаждались видимостью отдыха. — Сейчас. 

Герасим никак не отреагировал, когда Док полез в рюкзак за картами. Он уже привык к его странностям и ссорам предпочитал равнодушное смирение. 

— Колесница, — заявил Доктор, тут же возвращая предмет своей гордости в мешочек. — Соглашайся. Может быть сложно, но не пожалеешь. 

Он, конечно, заранее уже знал ответ. Попросил одних, те обратились ко вторым, вторые докопали третьих... Так Гера устроился в налоговую. Сбрил зеленый могавк, подождал, пока отрастут новые волосы, и снова выбрил виски. Начальство ничего против не имело — парень был толковый, схватывал на лету и решал многие проблемы наперед. К тому же, за него попросили знакомые, так что выпирать любящего иногда высказываться сотрудника было стремновато. 

— Это ты что ли — Доктор?

— Ну я. Что тебе нужно?

Таинственный Лёха доверия не внушал, как и его спутник. Им нужно было кого-то пустить под нож, выпытать сведения, а сами в это дело они не умели. Пришлось шерстить знакомых, посоветовали Дока. Сказали, что он странный, но не пожалеют: парень — мастер. 

— Есть один челик, которого нужно прессануть. Мы его уже поймали даже, но нашей подруги на него не хватило. Вот, обращаемся…

Алексей ему казался серьёзным, но тут почему-то мялся. Спутник пока молчал, не представившись. 

— Хорошо. Половину вперёд, время и место?

— Да прямо сейчас погнали. Сроки поджимают. 

Доктор раздражённо выдохнул сквозь зубы, но всё равно сел в машину. Не боялся — эти парни вышли на него через начальство, и с них потом стребуют, случись с ним что. А впечатление тупых идиотов парни не производили, чтобы творить бесоёбину.

Его привезли на старый склад, в одном из каморок которых обнаружились запуганный до усрачки мужик и девчонка с красными волосами, поигрывающая тонким ножом. Алиса, как позже выяснилось, уже успела с ним много чего сделать, в том числе лишить ногтей, но не помогло. Видимо, больше, чем эту Алису, мужик боялся кого-то другого. 

Через час визга и ора, хныканья, отвратительного запаха мочи и говна, он всё же заговорил. 

— Ты ногти ему неправильно выдергивала, — говорил Доктор, моя руки, — нужно было по-другому. Это даже видно — резко не так больно, нужно чуть приподнять пластину щипцами, прежде чем дергать.

— Вот и покажешь в следующий раз, — бурчала Алиса. — Я не против. Завязала, но, может, пригодится. 

Алиса оказалась вообще интересным персонажем, как и те двое. Спутник Лёхи всё-таки представился — Дикий, и оказался вполне добродушным молодым человеком. Доктор внезапно обнаружил в себе странное притяжение к этой троице и противиться ему не стал. Чем чёрт не шутит — люди, занимающиеся поставкой оружия, всегда полезны как знакомые. Да и сами по себе они были приятными собеседниками.

Потом он познакомит с ними Герасима, который сразу вольётся и особенно побратается с Диким. Еще через месяц ребята прекратят заниматься пушками, но Доктор уже не уйдёт — останется с ними. Ему даже не нужно было доставать карты или бросать руны, чтобы понять — они безумно важны в его судьбе. Насколько — ещё предстояло узнать, но, определённо, эти знакомые были чем-то большим, чем собутыльниками. 

Доктор не знал, почему не сделал расклада на Таро. Подсознание — штука странная и ограждающая от неприятных моментов. Он всегда спрашивал совета насчёт новых знакомых, а здесь, увидев ответ, бежал бы от этих приятных собеседников, куда глаза глядят. Потому что карты сказали бы просто и коротко — Башня.

Глава 8.1

Когда послышались шаги, к горлу подкатил липкий страх. Точно не по головке погладить припёрлись... Чьи-то руки подхватили, поволокли, но бить не начинали. Раздели донага, уложили в камеру с душем. Ожог тут же защипало, но Ворон заставил себя молчать. Потом одели в робу и усадили мешком картошки на одинокий стул напротив одинокого стола, специальным образом закрепив наручники за спинкой. Вывих тут же заныл в неудобном положении, но боль оставалась терпимой. После первых секунд стало понятно, что сильнее всего будет болеть задница. Из-под опущенной головы и синяка на половину левого глаза Ворон видел — за столом сидел не такой и старый мент, заполнял бумаги. И никого, кроме них. Странно. Видимо, попробуют подкупить его прекращением боли. Не прокатит.

— Песков Константин Сергеевич... — протянул он, чуть отодвигая от себя документацию, и сложил руки на столе. — Будем знакомы. Я Анатолий.

Никакой реакции не получил. Помолчал ещё какое-то время, зарылся обратно в бумажки. Цепкий, но ещё не замыленный взгляд выискивал какую-то информацию. На внешний вид Ворона он старался внимания не обращать.

— Ознакомься. — Анатолий развернул к нему протокол и чуть склонил голову. — И подпиши.

— Хером? — любезно поинтересовался Ворон тихим, сорванным ещё ночью голосом.

Мент вздохнул, нажал на кнопку под столом — неприятно задребезжал звонок. В комнатку вошёл дежурный, довольно грубо, но высвободил руки из наручников и тут же исчез под всё то же дребезжание. Замок двери.

«А это он зря», — подумал Ворон. Может быть, сил у него было мало, но что-нибудь сломать Анатолию он вполне мог. Смущала только кнопочка. Но ему-то что терять?

— Ознакомься, — повторил Анатолий. — И подпиши.

Решив для себя, что, если Анатолий окажется слишком настойчив, можно будет ему что-нибудь подпортить, Ворон даже не посмотрел в протянутый документ. Левой, не вывихнутой в плече рукой взял ручку и, ненавидя себя за дрожь в пальцах, даже с некоторым усердием нарисовал на листочке художественный член.

— О как, — вскинул брови мусор, хмыкнув. — С характером, значит... Хорошо.

Он спокойно подвинул протокол обратно, разорвал на две части и просто выбросил через плечо. Затем будто расслабленно откинулся на спинку стула.

— Я тебе предлагаю поговорить по-нормальному, Костя. Без лишнего. Если ты, разумеется, не хочешь для других неприятных последствий.

«Для других» Анатолий отчётливо выделил и, на всякий случай, напрягся.

«Вот гондон», — понял Ворон. Ну что ж, слушать даже такой откровенный пиздёж было куда приятнее, чем... что-либо ещё. Правило он знал хорошо: не хочешь неприятностей для других — молчи. Любые попытки убедить в обратном казались смехотворными. Жаль, смеяться сейчас было слишком больно.

— Кузнецова Алиса Васильевна. — Мент постучал ногтями по металлической столешнице. — Знаешь такую? Не можешь не знать... Она забирала тебя из КПЗ примерно три с половиной года назад. Дело о страховке, помнишь? Последний твой привод. Это всё, что в принципе о конкретно тебе есть в базе, не считая твоего папашу. Найти было несложно. Зато на Алису имеются старые и новые наработки. Её пару раз ловили на кражах, в наркотическом опьянении, по малолетке... Мне продолжать?

Ворону стоило серьёзных усилий заставить себя не вздрогнуть. Не выплеснуть ничего из волны ярости, поднимающейся изнутри. Анатолий определённо играл с огнём.

— Лови, раз имеются, — криво усмехнулся Ворон.

Ведь если не поймали — значит, блефуют. С Алисой перед глазами он будет куда сговорчивее, но сама мысль о подобном выборе: Алиса или друзья — застилала взор полотном невозможных для него сейчас слёз. Такую боль Ворон уже не мог прятать в чёрном омуте, мог только опустить взгляд.

— Вас, в случае чего, в разные тюрьмы посадят, — как бы невзначай обронил Анатолий. — Вернее её — посадят, а тебя — на электрический стул. Хотя, тут как посмотреть.