Последняя черта

— Теряешь хватку, если тебе достаточно доказательств в виде одного ожога. — не удержался Доктор, вскинув подбородок и ухмыльнулся. — Его оставили менты. Поймали, пытали, хотели пришить несколько висяков, но не получилось. Песков оказался крепче, чем рассчитывали. Этот ожог я обрабатывал лично, как его вытащили. Если я спрошу видел ли ты что-то более вещественное, например видео, как он трахает какую-то девочку и получает при этом удовольствие — ответишь нет, так?

Даже не удав, а скорее кобра. Не шипела, но приоткрывала пасть, показывая ядовитые клыки, раскрывала капюшон. Доктор не оставался в долгу — смотрел взглядом холодного маньяка, сравняв планку на "ты" и даже не дёргался. Конечно, шкура у свиньи толстая, но у любой есть слабые места.

Шишкин задумался, игнорируя наезды, казавшиеся ему глупыми и мальчишескими. Напрягся Владислав, и ещё один из телохранителей — за такие слова могли и пристрелить на месте. Но Шишкин только помотал головой, и те расслабились.

— Выходит, нелюбовь к Пескову началась далеко не с дела об Алисе, — сделал вывод Шишкин. — Это явно случилось раньше...

Мафиози глотнул вина, в его взгляде мелькнуло разочарование.

— Вы насолили не ментам. И не менты знали, как его ломать. И просили его убить тоже не менты.

Шишкин постучал по столу пальцами какой-то, только ему понятный, ритм.

— Государство убивает само, тихо, но и не позволяет никому чужому, — он сделал акцент на этом слове, — убивать его руками. Сначала он сильно насолил и его решили проучить, а сейчас окончательно решили от него избавиться, — Шишкин криво усмехнулся. — С такими людьми нельзя ссориться, до него не дошло?

Мафиози вздохнул и оставил вопрос риторическим.

— От Пескова больше никакого толка, жаль, — действительно грустно проговорил Шишкин. — Рано или поздно до него доберутся, и препятствовать этому я не буду. Можешь остаться поужинать с нами или идти по своим делам. Я тебя услышал.

"Всё таки правительство, мать его" — угрюмо заключил Доктор. Иного ожидать ему и не следовало.

— Я пойду. — Док залпом осушил свой бокал. Поднялся, замер на секунду. — Если будет работа — звони. Мне сейчас не помешает.

И вышел, сверля тяжёлым взглядом пространство перед собой. Левая половина спины болела почти физически, не ощущая никого рядом.

— Обязательно, — бросил Шишкин, но выполнять не собирался.

Когда спина рыжего оказалась за входной дверью, Владислав настороженно спросил у босса:

— Если Песков ему как брат, то не доберутся ли и до Доктора тоже?

— Если доберутся, — хмыкнул Шишкин и взглянул на подопечного одобрительно. — То мы тоже с ними поссоримся.

Ноябрь встретил Доктора промозглым ветром, пробирающимся под пальто. Он остановился, натягивая перчатки, поднял ворот и поёжился, вглядываясь вверх. Потом отправился прочь — бродить по улицам, прикрывая глаза и бормотать что-то под нос. Вся эта срань заходила уже гораздо дальше, чем "очень опасно", а когда именно взяла такое начало — не понятно. Может и правда стоило тогда гаркнуть, усмирить друзей и заставить остановиться на завершённой месте? Перебить остальных нео-нацистов, аккуратно выцепить пару высоких чинов и отвести в лес. Доктор не знал на сколько правильно было бы это решение и насколько бы его послушали, но разочарование цветка, взращённого кровью, это её "Док, скажи им!" — резали больнее, чем тупой нож. Добавляло "Не парься, братан!" и "Ты за Ташей следи, хорошо?"

Проследил. Хоть что-то хорошее смог сделать, вовремя утащив её с площади. А стоило в приказном тоне утащить от туда и остальных.

Доктору всегда было плевать на всех, кто никак его не касался. Цель — организовать митинг, была выполнена, а остальное люди бы сделали сами. И не лежала бы сейчас Меланхолия в гостиной, укрытая одеялом, не смотрела взглядом, таким ему понятным, перед собой, если не проваливалась в небытие. Могло не повести, но тогда Марц точно не отошла бы от своей девушки. Да и он бы сейчас не топал в одиночестве по набережной, а перебрасывался раздумьями с Герасимом. А если совсем восстанавливать события — наверняка сейчас сидел бы дома. Может даже у матери.

— Как она? — набрал Доктор Лёхе.

— Спит, лоб горячий.

Док чертыхнулся.

— Я скоро буду.

Прикинув, что метро менее удобно, зато быстрее, выбрал всё же его. По хорошему стоило действительно заглянуть к матери, но на глаза женщине было показываться откровенно стыдно. И страшно тоже. Нужно ведь будет объяснять почему совсем прекратил появляться, почему редко звонит, а ещё она наверняка спросит где Гера... И не дай Боги звонили из универа — она его в порошок сотрёт. Доктор даже замер на секунду, уцепившись за эту мысль, потом отправился дальше. Вряд ли он уже допишет этот несчастный диплом, потому что сил тащиться на пары не было совершенно, а такими темпами — попрут его с бюджета. А откуда у обычного молодого парня, сына не менее обычного терапевта деньги на обучение, правда? Налоговая выебет во все щели, хотя раньше был уверен — если и случиться так, что потеряет своё место, попросит Герасима.

Глава 27

Вместе с сердцем в груди билась тревога. Катя пыталась успокаивать себя тем, что ей оказали честь — выдали такого важного клиента — но спокойствие упорно не приходило. Она чувствовала подвох и в этом уютном полупустом дорогом отеле, и в понимающей улыбке администратора, и в изящной лестнице на четвёртый этаж. К борделю она привыкла, знала, где и что там лежит и куда укладывать клиентов, а тут как?

На четвёртом этаже её встретили два амбала.

— Ты Катерина? — спросил один.

— Я, — вжала голову в плечи бабочка.

С неё сняли сумочку, вывернули содержимое на пол. Разлетелись в стороны несколько вибраторов, фаллоимитаторов, пачки презервативов. На непонимающее выражение лица Кати амбалы только рассмеялись.

— Иди, у босса всё есть.

Катя хотела возразить, что ей нужны хотя бы презервативы — мало ли, вдруг у клиента окажутся испорченные? — но амбалы подхватили её под руки и повели сами. Тревога в груди разгорелась только сильнее. Она обязательно пожалуется на такое обращение мамочке!

Её втолкнули в номер. Она приветливо улыбнулась, про себя надеясь, что пусть хоть этот богач окажется не противным, но из душевой выползла жирная голая туша с обёрнутым вокруг пуза полотенцем и Катя сдержала разочарованный вздох. Если у человека столько денег, почему бы ему не нанять себе фитнес-тренера?

— Здравствуйте. Спасибо, что воспользовались услугами...

Её схватили за шкирку, перетащили на кровать, шумно противно задышали на ухо, неумело стягивая с неё пальто, под которым было только кружевное бельё и толстые колготки — погода далеко не тёплая.

— Послушайте, ну нельзя так сразу... — Катя попыталась упереться в дряблую грудь, но скривилась, так и не коснувшись. — Мне надо принять душ...

Клиент не слушал. Видимо, совсем изголодался. Катя помогла ему стащить с себя колготки, злорадствовала, когда тот понял, что она совсем сухая — если бы не те амбалы, в ней уже была бы, пусть не природная, но смазка. Он попытался потянуть её за грудь, надавил между ног, Катя застонала, но ничуть не возбудилась. На этом у клиента терпение закончилось и он отошёл к тумбочке.

— Вот блять, бревно прислали.

Катя обиженно надулась. Приподнялась, наблюдая, как клиент достаёт свои игрушки.

— Я в душ, — решив больше не спрашивать, она скользнула туда первая и сама, закрылась на ключ.

Пришлось возбуждать себя самостоятельно, давясь подступающей к горлу тошнотой. Работать стало невмоготу, особенно после разговора с Лёшей, хотя Катя и понимала — это всё глупые мечты. Никто её отсюда не отпустит, только если на тот свет. А ведь пока об этом не задумываешься, оно и не тревожит... Обнаружив в зеркале блестящие глаза, Катя решила, что так будет даже неплохо.