Страница 5 из 10
— Ых тора га надог… — мягкий баритон разогнал остатки сна.
Тот, кто спас её, избавил от плена, сейчас пытался объяснить на тарабарском какую-то тарабарщину. Девушку раздражал языковой барьер: зрячим хорошо — они хоть жестами объясниться могут, а слепой Ёлке оставалось вздыхать и слушать незнакомую речь. Судя по вкрадчивому тону, по ласковым прикосновениям шершавых ладоней к её щекам, Гар в чём-то убеждал Ёлю. Неплохо бы придумать способ выучить этот иностранный, но у девушки не было сил даже приветливо улыбнуться.
— Я тебя не понимаю, — она отвернулась к стенке и укрылась пушистой шкурой с головой.
Чужой язык напоминал смесь немецкого и французского — изобиловал «гыхтящими» согласными и имел не меньше пяти вариантов «Р». В груди обычно спокойной и домашней Ёлки проросло колючее негодование. Ей бы поблагодарить мужчину, спросить — какого чёрта тут происходит, да, в конце концов, узнать какое сегодня число.
Хозяин ещё долго возился в комнате — гремел посудой, ходил туда-сюда, а потом вышел из дома, и Ёля услышала шаги зверя. Вчера она успела понять, что Гар держит питомца и, судя по тяжёлому клацанью когтей, немаленького. Через пару мгновений пёс ухнул, завалившись рядом с кроватью. Не то чтобы Ёлка боялась собак, но незнакомый зверь вызвал в её душе трепет, и от этого волнующего чувства сильно захотелось по маленькому. Девушка собралась с силами, достала из закромов души смелость и встала с кровати. Пёс поднялся на лапы. Закутавшись в плащ, Ёля пошла, держась за бревенчатую стенку. Собака следовала за ней, как привязанная, но агрессии не проявляла.
— Хороший пёсик, — шептала Ёлка, изучая жилище руками.
В доме Гара всего одна комната и нет ни ванной, ни туалета. Ничего похожего на предметы современного быта Ёля тоже не нашла. Она почти отчаялась, но ладошка скользнула по металлическим петлям. В лицо ударил колючий ветер — улица. По бедру шаркнул мягкий звериный бок, и дверь за спиной гулко грохнула.
— Эй, песик! — её слова сбил порыв холодного воздуха.
Ёлка только зря тратила силы, пытаясь попасть обратно. Ей бы силёнок побольше — и захлопнувшаяся дверь не проблема, но, увы, об этом можно только мечтать. Одна, чёрт знает где, полуголая на холоде, собака и та сбежала — зато в туалет сходила. Она без сил опустилась на ступени крыльца и крепче укуталась в плащ.
Ёлка давно не боялась смерти, наоборот — ждала последнего вздоха, словно самого желанного события, а потом очутилась здесь. Здесь… Понятия не имела, где находится это чёртово «здесь». Ни разу не слышала звонка сотового телефона или звука машины, не встречала предмет, сделанный из пластика. Ёля точно знала, что не умерла — настолько живой она давно себя не чувствовала, а вот мысли о пошатнувшемся душевном равновесии не давали покоя. Разум настаивал на реалистичных вариантах, а в душе крепла вера в мистику.
Планы Ансгара выйти из дома с рассветом рухнули — проспал слишком долго. Да он бы вообще не поднимался с кровати — рядом с девочкой было так хорошо и уютно, что он позабыл обо всём на свете и теперь вынужден пожинать плоды собственного легкомыслия. Добраться до городского рынка и обратно пешком с покупками дотемна точно не получится, пришлось поступиться принципами — попросить у матери Коди лошадь и телегу. Гару показалось, что он скупил добрую половину товаров на базаре: ящик фруктов, мешок овощей, целый ворох женских рубах, а ещё новую посуду и немного соли. Обдумывая, чем бы повкуснее накормить гостью, мужчина вёл лошадку к дому, а в сердце занозой саднило беспокойство. Не зря.
Дозор выскочил на дорогу встречать хозяина, и душа хромого воина ушла в пятки. С задорным тявканьем волк нёсся рядом с телегой — он должен был охранять его гостью, быть в хижине. Ансгар рявкнул на зверя, тот прекратил радостный скулёж и уже молча продолжил бег. Мужчина поддал лошади. Казалось, что если девушки не окажется дома, то он оглохнет от пронзительного воя тоски, сойдёт с ума. Вчера Ансгар получил каплю нежности — неужели она не поверила, неужели решила сбежать? С одной стороны — глухой лес, с другой — деревня, и жители там немногим добрее диких зверей.
Гар ворвался во двор, позабыв о хромоте, и сердце заколотилось, что ненормальное — она здесь, но секундная радость сменилась ледяным ужасом. Гостья непонятно сколько просидела на крыльце в одном плаще. Девушка не то спала, не то замёрзла насмерть. Гар подхватил её на руки, дёрнул заклинившую дверь и шикнул на Дозора — хитрец попытался пробраться в дом.
Мужчине показалось, что он вернулся во вчерашнюю ночь — снова проверял дыхание девушки, снова накрывал её мягкими шкурами и разводил огонь в очаге. Столько волнений и тревог он и на поле боя не знал. Остатки целебных трав, что собирал летом, отправились в кипяток, молитвы не сходили с его губ. Нужно отогреть девушку, привести в чувство.
— Уродец-Гар! — с улицы донёсся крик Коди.
Если дурачок-Коди решил докричаться до Гара, он докричится. Ансгар тихо выругался, виновато посмотрел на гостью и вышел на улицу. Коди ждал за забором. Лицо мальчишки — мрачнее пасмурного неба, он мял пальцы, ожидая, когда ему разрешат говорить.
— Чего тебе?! — не сходя с крыльца, рявкнул Ансгар.
— Мать послала Коди за лошадью, — с опаской сообщил юноша.
Крепкая ругань сорвалась с губ мужчины — он бросил запряжённую лошадь за оградой непривязанной, а сейчас её там не было. Скотину можно вспоминать любым словом, как впрочем, и телегу с покупками.
— Скажи матери, что лошади нет — верну деньгами, как только заработаю, — Гар сплюнул под ноги, поняв, как лихо опростоволосился.
— Мать выпорет Коди. Коди просил за Гара, — ныл юноша.
Ансгар мог бы сейчас камень в ладони раскрошить, ему плевать на всё, кроме гостьи, но дурачок так жалобно свёл брови, так громко всхлипнул.
— Сюда иди, — рыкнул воин, подзывая мальчишку, и тут же зычно свистнул — через мгновение волк уже сидел на крыльце рядом с хозяином.
Таким покладистым и тихим с гостями Дозор ещё никогда не был. Зверь даже хвостом Коди вильнул, не от души, но всё же. Юноша шагнул во двор, с опаской поглядел на волка и, выставив грудь вперёд, двинулся навстречу страху.
— Побудешь в хижине, пока я ищу лошадь. Запрёшься, сядешь за стол и не сдвинешься с места, — Гар притянул Коди за грудки. — Никто не должен выйти и зайти тоже никто не должен, пока я не вернусь. Уяснил?
— Уродец-Гар понятно говорить, — выпучив глаза, закивал парень.
Не меньше получаса Ансгар ходил по следам дурной кобылы, что взбрело в голову прогуляться. Лошадь отыскалась на лесной дороге — неторопливо шла в сторону тракта, увлекая за собой телегу с покупками. Возвращаясь, воин ни о чём, кроме гостьи, и думать не мог. Чувствовал запах надежды, но всё так непросто. Вряд ли она из тех, кто легко соглашается на близость с мужчиной, а ухаживать Ансгар не умел. Шайла не раз обижалась на грубость Гара, требовала ласковых слов. Воин воюет, менестрель поёт, а женщине должно хватать ума, чтобы понимать это. Теперь Шайла с пекарем — он тоже не сильно менестрель, зато здоров, что бык, и неплохо зарабатывает для деревенского мужика.
Прозрачные сумерки опустились на землю, когда Гар остановил лошадку возле ограды. Запал волнения отступил, и больная нога напомнила о себе с двойной силой. Воин сложил покупки на крыльце и на несколько секунд зажмурился — настой для растирания закончился, придётся сжать зубы и терпеть.
— Коди дать рабыне кум-кум, — с довольным видом сообщил мальчишка, когда воин вошёл в хижину.
Дурачок почти точно выполнил наказ Ансгара — сидел за столом и только раз встал, чтобы дать гостье фрукт, который воин оставил ей ещё перед поездкой на рынок. Девушка уже успела очнуться и теперь так мило причмокивала фруктовой мякотью.
— Молодец, — воин потрепал Коди по макушке и уселся на стул перед очагом, стараясь не кряхтеть от боли.