Только не трогать

Продолжая себя ругать, выливаю из туфли грязную воду, а затем открываю сумку, чтоб достать влажную салфетку, и понимаю, что забыла на работе телефон.

Какая же я рассеянная! Теперь придется идти обратно. Единственное утешение – там у меня есть запасная пара обуви и колготок.

Бегом возвращаюсь назад и замечаю на парковке у офиса только одну машину – «Кашкай» Уваровой. Почему-то помощница Влада сегодня задержалась. В голове сразу всплывает эта ужасная сцена в кабинете: Альфия и Майер. Картинки помимо воли скачут перед глазами и сводят меня с ума.

Заскочив в холл, я оглядываюсь по сторонам: никого.

На нашем этаже тоже никого, вот и отлично. Подхожу к своему столу, бросаю забытый телефон в сумку, достаю из нижнего ящика обувь и колготки, а потом направляюсь в туалет.

Заперто. Это какой-то сумасшедший дом! Почему наш туалет снова заперт? Теперь придется идти наверх и надеяться, что не столкнусь с Уваровой. Конечно, мне безразлично, чем она занимается с Майером и даже всё равно, что она поцеловала Богдана, однако я бы предпочла никогда этого не видеть.

Поднявшись на второй этаж, я закрываюсь в туалете. Минут двадцать привожу себя в порядок и только собираюсь открыть дверь, как слышу звонкий окрик Альфии:

– Ма-а-арк!

Что? Марк? Вернулся в офис? Да это настоящая катастрофа!

– Что такое? – недовольно отвечает Майер, а я вздрагиваю, потому как его голос раздается прямо за дверью туалета.

– Мне нужно с тобой поговорить, – Аля уже не кричит, однако я слышу каждое её слово.

– Это срочно? Я спешу, заехал на минуту, – я улавливаю в голосе Майера еще большее раздражение.

Вот негодяй! Так разговаривать с женщиной, которую… с которой…

– Да! То есть… нет. То есть… я даже не знаю, – Альфия начинает запинаться. – Хочу поговорить об этой девочке.

– О какой еще девочке?

– Я про Софию.

В очередной раз за сегодняшний день ноги становятся ватными, а сердце начинает выпрыгивать из груди.

– Тут не о чем говорить, – голос Майера звучит уже вдалеке.

– Марк, ну постой!

Когда звук шагов стихает, я дрожащими руками выключаю в туалете свет, приоткрываю дверь и выглядываю в щель. Успеваю увидеть, как Альфия заходит в кабинет Майера.

Я не знаю, есть ли камеры в коридоре. Я понимаю, что всё это – рискованно и глупо, только ноги сами несут меня в ту сторону. Теперь я не могу просто так уйти. Я должна знать, что она хочет обо мне сказать.

– … хотелось бы понять! – когда я подкрадываюсь к двери, Альфия уже начала разговор. На месте, где я сейчас стою, всё еще слышен аромат ее духов: пачули и шоколад. – Ты знаешь, что я – человек прямой. И знаешь, что очень мне нравишься. Но когда я три года назад предложила встречаться, ты что ответил? Правильно, ответил, что еще не выжил из ума заводить отношения на работе. А сегодня…

– Это была шутка, – сухо перебивает её Майер, а у меня после его слов сводит скулы от негодования.

– Ты с этой девочкой так решил пошутить? Очень злая шутка!

– Однако ты мне подыграла.

– Разве я могла представить, чем это закончится? Она чуть не умерла на месте!

– Всё? Ты высказалась? А теперь, пожалуйста, оставь меня в покое.

– Марк, я так не могу. Чувствую себя ужасно. Скажи, что она такого сделала?

– Ничего. В том-то и проблема, что она в рабочее время ничего не делает. Точнее, занимается чёрт знает чем. Она сюда только из-за Богдана устроилась, а работа ей вообще не нужна.

Я вспыхиваю, закусываю губу и упираюсь взглядом в стену, будто это поможет сохранить равновесие. Хотя никогда мне эта стена не нравилась: сочетание белого и серого, как в кабинете Майера. Кажется, что верх обожгло солнцем, и пепел осыпался вниз.

– Ах. Так ты обиделся, что она устроилась сюда из-за Богдана, а не из-за тебя? – в голосе Альфии внезапно слышится усмешка.

– Не мели ерунду, – зло отзывается Майер.

– Тогда уволь девочку, раз она такая плохая.

– Это было бы слишком просто.

– Всё понятно. Запал на неё?

– Ну что за бред?

– Марк, можешь говорить что угодно. Но я-то вижу – девочка чудо как хороша. Странно, и почему я ее раньше не замечала? – задумчиво произносит Аля.

– А я вот не вижу в ней ничего привлекательного. К тому же она полная дура.

Дыхание перехватывает. Чтоб хоть как-то его восстановить, я впиваюсь ногтями в ладони.

– А по-моему, ты всё прекрасно видишь. Одевается она, конечно, по-уродски, но это и не важно. Красота, как известно, бывает двух типов. Первый – это когда хочется нарядить женщину в шикарное платье, поставить на видное место и любоваться как дорогой статуэткой. Второй – когда не имеет значения, во что женщина одета, потому как не терпится поскорее с нее всё снять… и делать с ней всякие вещи. София как раз ко второму типу относится. Правда, Марк? Она – как дорогое вино в дешевом стаканчике. И могу поспорить на что угодно – когда-нибудь ты поступишься своими принципами и захочешь попробовать.

Я готова провалиться от услышанного! К счастью, Марк быстро останавливает этот словесный поток.

– Госпожа Уварова, а давайте-ка найдём другое применение вашему языку.

– Так я же совсем не против! С удовольствием применю! Могу прямо сейчас, господин Майер.

– Сейчас ни к чему. А вот во вторник – в самый раз. Полетишь в Лондон и уговоришь Джейкобсона заключить контракт.

– Что? Как…

– А вот как хочешь, так и уговаривай.

– Марк, я…

– Разговор окончен. Можешь идти, – после этих слов из кабинета доносится шуршание бумаг.

Я уже приготовилась бежать, но Альфия всё никак не угомонится.

– Хорошо. Я уйду. Но сначала скажу еще одну вещь насчет этой девочки. И не из ревности скажу, Марк.

– Ну что ещё?

– Если можешь – всё-таки не трогай её. Просто, знаешь… есть в ней еще что-то такое… такое…

– «Такое, такое!» – в очередной раз перебивает ее Марк. – Альфия, ну хватит уже. Ехала бы ты домой.

– Марк, я жду Влада. И дай, пожалуйста, договорить. Знаешь, сегодня, когда я на неё смотрела…. Как будто в ней есть что-то такое… глубоко запрятанное. То, что я не могу объяснить словами, только почувствовать. Какой-то надлом, что ли. Она – словно палимпсест2, и если ты вдруг…

Конец фразы остаётся загадкой, потому что я вижу, как из холла на первом этаже появляется Влад и, пригнувшись, со всех ног бегу в туалет.

Закрывшись там, жду, когда вокруг стихнут все звуки, но и после этого ещё почти час боюсь выйти в коридор. Всё это время я стараюсь не двигаться – лишь изредка тру ладони друг о друга. Пальцы словно покрылись инеем, хотя внутри всё кипит от гнева и обиды.

Нет, на Уварову я не сержусь – даже несмотря но то, что она наговорила обо мне всяких глупостей. Но Майер… Это вообще ни в какие рамки не лезет.

 «Она в рабочее время ничего не делает. Точнее, занимается  чёрт знает чем».

Вот уж вранье! Да, с любовным романом получилось не очень хорошо, но ведь я писала его совсем по чуть-чуть! В остальном, я считаю, придраться не к чему. Работала я нормально, даже часть проектов делала за Лизу. Причём она могла прислать мне задания и в субботу, и воскресенье, а я потом сидела с ними до самой ночи. Так почему такая несправедливость?

«К тому же еще и полная дура».

А вот это – обиднее всего. Хотя и не могу понять, почему.  По большому счету, какая разница, что обо мне думает Марк Майер – человек, у которого самомнение величиной с Эйфелеву башню? Считает дурой, ну и пусть себе считает.

Главное, что теперь я знаю: просто так он меня не уволит. Значит, время в запасе есть, а на его слова и выходки не стоит обращать внимания. Слова Богдана гораздо важнее. Он сказал: «Увидимся, София», а значит, я уже близка к цели и не должна позволить Майеру сбить меня с пути.

Когда я наконец выбираюсь из туалета, выхожу на улицу и направляюсь домой, то стараюсь не смотреть на мокрые тротуары, на суетливые огни вечерних проспектов, на мусор, который взлетает в воздух с порывами ветра. Я думаю о Богдане. О нашем прекрасном будущем.

2

Палимпсест – рукопись на пергаменте или папирусе поверх смытого или соскобленного текста.