Я - ваш король

  - Я тебя услышал, Герд, бывший рыцарь, - сказал я, а потом, немного повернувшись к своим, продолжил, - вызовите сюда писца, печатника, барона Энгельберга, купца и ростовщика Готарда, а также моего палача. А ты, Герд, бывший рыцарь, позови сюда ещё нескольких людей, лучше старост или хоть кого-то вменяемого, кто может видеть, запоминать и рассказать остальным. Мне нужно, чтобы они всё запомнили, а потом я их отпущу.

  Он никуда не пошёл, просто махнул рукой особым образом и из леса вышли ещё полдюжины человек, на этот раз крестьян, но с оружием. Они приблизились к нам шагов на десять, потом я их остановил.

  Все вызванные мной люди, столпились вокруг меня, только палач стоял чуть поодаль, но уже приготовил инструменты для работы, плаху, большую секиру, а на случай повешения имелась пеньковая верёвка с петлёй, которую можно было легко перекинуть через любой сук. Палач, надо сказать, был личностью примечательной. Был он уже немолод, под пятьдесят, небольшого роста, но очень крепкий в ширину, вопреки стереотипам, голову он не прятал под красным колпаком, поэтому можно было прекрасно рассмотреть его выбритый до синевы затылок, и тяжёлое лицо с грубыми чертами, на котором имелись застывшие серые глаза. Звали его Клаус, он происходил из мелких обедневших рыцарей, надела своего не имел, семьи тоже, а потому жил своим ремеслом, делая неблагодарную, но столь нужную в государстве работу. Когда состарится, выделю ему жильё и пенсию, чтобы не пропал. Ну, или пусть молодёжь учит, специалисты такого профиля будут нужны всегда и везде.

  Когда всё было готово, я кивнул писцу, чтобы тот начинал запись, а сам обратился сначала к барону Энгельбергу:

  - Скажите, барон, вы получили задание на сбор налогов в этой местности?

  - Совершенно верно, Ваше Величество, из королевской канцелярии мне выдали бумагу за подписью главного казначея.

  - Какую сумму вы должны были собрать?

  - Восемьсот флоринов, Ваше Величество, да ведь я их уже собрал.

  - А вы, купец Готард, что вы сделали?

  - Я заплатил Его Милости нужную сумму за право уступить сбор налогов мне.

  - Сколько вы заплатили?

  - Восемьсот пятьдесят флоринов, - ответил купец, но при этом так многозначительно переглянулся с бароном, что сразу стало ясно, оба врут, восемьсот пятьдесят пошло в казну, а ещё некая сумма самому барону.

  - И что вы делаете теперь? Отвечайте, купец Готард.

  - Собираю принадлежащий мне по праву налог, - он посмотрел на меня с удивлением.

  - И как? Много уже собрали? - я изобразил на лице гадкую ухмылку. - Деньги у них есть.

  - Собрал я достаточно, - заявил купец, надув пухлые губы, денег у них, конечно, немного, но часть суммы я взял скотом, а часть зерном, только так можно возместить убытки.

  - Скажите, барон, - я снова повернулся к Энгельбергу, - вы знаете о том, что королевская казна не бездонна, что она имеет свойство опустошаться, что расходы короля велики и их следует пополнять каждый год?

  - Разумеется, Ваше Величество, - они оба всё пытались понять, к чему клонит король, и почему он до сих пор не начал развешивать на деревьях это обнаглевшее мужичьё.

  - А теперь скажите мне, что смогут заплатить эти жители в следующем году, если у них отняли скот, на котором они пахали, всё зерно, не оставив даже семян, а самих обрекли на голодную смерть?

  - Ваше Величество, я не понимаю, - честно признался барон.

  - Зато я понимаю, - голос мой стал угрожающим, такой актёр пропадает, жаль, что играть приходится, в основном, дурака. - Золото не рождается из воздуха, его создают люди, вот эти люди. А что они смогут создать, если отобрать у них весь инвентарь, скот и всё зерно, включая семена на будущий год? Молчите? А я вам скажу. Этой зимой здесь будет голод, каждый, кто не умрёт, сбежит в чужие владения, где сеньор заботится о своих подданных, а королевские земли запустеют. В следующем году, приехав сюда, королевский сборщик налогов встретит пустые деревни и поля, заросшие сорняками. И казна не получит больше ни одного дебена с этой земли.

  Барон стоял растерянный и хлопал глазами, более умный купец уже всё понял, он побледнел и теперь напряжённо думал, как выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. Наконец, решение пришло.

  - Ваше Величество, - забормотал он, - я всё понял, я верну этим людям всё, что отнял, скот, зерно, плуги и косы. Я даже не стану требовать обратно свои... восемьсот пятьдесят флоринов.

  - Поздно, - грустно сказал я. - Теперь уже поздно. Как вы думаете, следует ли наказать того, кто ограбил владения короля? А того, кто это допустил? Именно.

  Я повернулся к наёмникам, на рыцарей надежды было мало.

  - Взять обоих.

  Они и взяли, барон был разоружён и поставлен на колени, а чтобы его возможные друзья не вздумали возражать, вокруг нас образовалось кольцо из арбалетчиков.

  - Писец, - приказал я ледяным голосом. - Садись и пиши королевский указ. Барона Энгельберга, бывшего сборщика налогов, что преступным образом передал своё право купцу Готарду, тем самым обрекая королевские земли на разорение, а королевской казне принося большие убытки, следует казнить немедленно, через отсечение головы. Титул отобрать у него и у потомков, а земли присоединить к королевскому домену.

  Забрав у писца лист, я наскоро пробежал его глазами, а потом размашисто поставил подпись.

  - Печатник, приложите печать, а вы Клаус, займитесь своей работой.

  Палача дважды просить было не нужно. Он поставил чурбак поудобнее и взял в руки секиру. А вот печатник замешкался, лихорадочно соображая, как можно изменить ситуацию. Король имел репутацию дурака, в случае, если ему что-то лишнее понадобилось, можно было обратиться к Мелькору, а тот переубедит короля. Или просто скажет, что приказание выполнено, а король потом забудет. Но теперь Мелькор был далеко, в столице, а король рядом, и казнить барона он требует немедленно. И даже помешать ему силой не сможет никто, сила на его стороне, вот она, стоит рядом, целясь из арбалетов во всех, кого считает подозрительным. Рыцари всё поняли и стоят молча.