Страница 3 из 79
- Проходи, деточка, чего застыла? - поторапливала меня баба Тоша, когда мы подошли к её небольшому домику. Дом был любимый, хоть и старенький. Это легко читалось по подлатанным углам, окрашенным ставням и чистым окнам. В маленьком дворике перед домом был небольшой цветник, аромат которого разносился по всему двору лёгкой сладкой ноткой. Если заглянуть за дом, виднелся небольшой огород. Этим наши королевства были очень похожи. А может, это жизнь крестьян во всех королевствах была похожа. Огород бабы Тоши был чистым и ухоженным, как и всё, что её окружало. Эта женщина создавала ощущение уюта и комфорта. - Ну чего же ты такая робкая. Сейчас печь растопим, я тебе переодеться чего найду. Ты только не серчай, барыня, но дорогих одежд у меня нет, а вот что попроще, найду. Дочка у меня была. Да в город подалась. Говорит, тесно ей тут, в деревне нашей. Ну, что ж я сделаю, коль сердце покликало. Только вот хоть бы весточку матери прислала, ан нет, молчит окаянная. Ох, и сердце моё за неё тревожится, но что я поделаю? Где её искать, незнамо. Но это я заболталась, чай, тебе барыня, такие разговоры скучны. Ты проходи, не стой.
Я прошла в чистый дом, состоящий из печной кухоньки и двух небольших комнат. Не знаю, как баба Тоша успевает везде поддерживать порядок. За меня это всю жизнь делали слуги. Но в её доме было намного уютнее, чем в нашем семейном замке. На небольшой лавочке было вышитое покрывало, старый стол украшали ажурные, хоть и пожелтевшие салфетки. На печи лежали несколько вышитых полотенец.
- Какая вы рукодельница искусная, - не сдержалась я, рассматривая эту красоту. Я всегда восторгалась такими людьми, которые способны столько времени посвятить кропотливой работе.
- Ой, деточка, ты что. Это ж не я, доченька моя. Вот она да, она руками такое творила. Эх, что уж теперь говорить, - я заметила, что разговоры о дочке отзываются болью и постаралась больше не соскальзывать на эту тему. - Ты пирожки лепить умеешь?
Я захлопала глазами и стыдливо опустила взгляд. На кухню я, если и забегала, то только за готовой едой. Самой готовить мне не приходилось ни разу.
- Чему ж вас, барынь, только учат. Если простые пирожки лепить не могёте. Ну, ничего, это баба Тоша тебя научит. Будешь потом хвастаться, какая умелая стала. Сейчас я тебе одежку дам, переоденешься. Бог, ты глянь, босая. Совсем эти ироды с ума посходили. Обувку воровать стали. А ты и молчишь, дурында! Тебе ж рожать ещё, а она босиком бегает, - запричитала баба Тоша и поспешила в одну из комнат, чтобы отыскать мне одежду. А я не могла сдержать улыбку. Давно обо мне никто не заботился с таким теплом. Конечно, брат любит меня, как может. Но материнской заботы не заменит ни одна нянечка. А эта крестьянка такая искренняя, такая тёплая.
- Барыня, ходь сюда! - услышала я оклик крестьянки и прошла в небольшую светлую комнату. Тут стояла кровать, маленький столик со свечой и несколько сундуков. В одном из которых и рылась женщина. - Вот тебе платье, простое, конечно, но чистое. А вот обувка. У тебя ножка маленькая, должны прийти в пору. А коли нет, то всё лучше, чем босой бегать.
Но на словах баба Тоша не остановилась, она помогла снять с меня моё платье. Я чувствовала себя неловко в одной сорочке и корсете. Его я снимать не хотела.
- Не носють у нас такое, деточка. Сымай, - настаивала она, ловко расшнуровывая корсет. Потом помогла надеть кремовое платье. В нем я чувствовала себя как во второй ночнушке. Ничего не сковывало движение и дыхание. Сразу вспомнила, как носила крестьянские вещи. Правда, тогда я предпочитала вещи мальчишек. Если устраивать себе комфорт, то полный. Юбки никогда не сравняться со штанами. Но сейчас перебирать не приходилось. - Вот, теперь и пирожки можно лепить.
Осмотрела меня баба Тоша довольным взглядом. К слову, обувь пришлась мне впору, что безумно порадовало и меня и добродушную крестьянку.