Страница 7 из 10
В свою очередь популяры выступали за перемены.[47] Они представляли интересы бедных, безземельных, запутавшихся в долгах аристократов, а также состоятельных, но незнатных людей, разбросанных по всей Италии, социальной группы, известной как «римские всадники», которые стремились войти в сенат.
Сенат был государственным органом и одновременно закрытым клубом для элиты. Членство в сенате было пожизненным, и сенаторы ревностно охраняли свои привилегии. В сущности, сенат по большей части заполняли представители всего нескольких семей: каждый из сенаторов когда-то исполнял в Риме одну из высших политических должностей, большинство из которых были годичными; иногда за этим следовала служба за пределами Италии, а затем до конца жизни – пребывание в сенате. Оптиматов среди сенаторов насчитывалось больше, чем популяров.
Цезарь не был оптиматом. Совсем даже наоборот – он был величайшим популистом Рима, собравшим новую и обширную коалицию, которая пришла к власти благодаря поддержке со стороны народа и решимости легионеров.
Римляне называли свою политическую систему res publica (с лат. – «общественное дело»). И в этом смысле оптиматов крайне беспокоил вопрос: останется ли Рим Республикой – с Цезарем во главе?
Если кто и говорил от лица Республики в 45 г., то это был Марк Туллий Цицерон. Говорил, впрочем, вполголоса: немногие решались публично выступать против диктатора. Бывший консул и лидер оптиматов поддерживал Помпея в гражданской войне в 49 г., но затем помирился с Цезарем. К своим шестидесяти годам великий оратор оставил политическую жизнь и полностью посвятил себя философии. С античного бюста на нас взирает энергичный мужчина с орлиным носом и массивным подбородком; впрочем, лицо его тронуто морщинами, голова облысела: мы видим приметы старости.
Цицерон не доверял диктатору. Он за глаза называл того царем[48] и считал нелепостью оптимизм Брута в отношении Цезаря и оптиматов.
На вести от Брута о якобы республиканских намерениях диктатора Цицерон отвечал, что новоявленному желающему присоединиться к оптиматам придется ради этого повеситься[49] – столь немногие из оптиматов выжили после резни в гражданскую войну. Брут был одним из них, а может быть, Цицерон считал его таковым, во всяком случае политик огорчил великого оратора: Цицерон посчитал, что Брут служит Цезарю из корыстных интересов[50], [51].
Но одно дело выражать скепсис в отношении Цезаря, если находишься на расстоянии нескольких сотен миль от него. Совсем другое – говорить с ним лицом к лицу в одной комнате, как приходилось Бруту. Цицерон это хорошо понимал, а потому сыпал ругательствами только за спиной диктатора и всячески славословил его при всем честном народе. Цезарь и сам был одним из наиболее влиятельных римских ораторов, притом чрезвычайно харизматичным. Цицерон писал, что тот «говорит по-латыни едва ли не чище всех других ораторов»,[52] на что Цезарь вежливо отвечал, что считает Цицерона «первооткрывателем всех богатств красноречия, столь много послужившего во славу и величию римского народа».[53] Он даже пошел еще дальше, сказав о Цицероне, что «настолько расширить границы римской образованности – дело куда более славное, чем расширить границы империи».[54] Впрочем, о политических успехах Цицерона Цезарь едва ли выражался с такой же теплотой, но с этими успехами приходилось считаться.
Ряд философских текстов Цицерона, относящихся к 46–44 гг., содержат замечательное описание республиканских идеалов. Цицерон оплакивал Республику, понимая, что она может не выжить, если устоится нынешний режим. Да и сами римляне были довольно практичным народом: республиканские идеалы, казалось, уходили в прошлое. В письме 46 г. Цицерон писал об «утрате» свободы: Республика лежит в руинах и управляется силой, а не законом.[55] Однако позднее в том же году он сообщал другу, что его обнадеживают намерения диктатора установить в Риме своего рода конституционную систему.[56] В целом Цицерон с симпатией относился к Бруту, пусть тот и любезничал с Цезарем. «Но что делать ему?» – вопрошал Цицерон.[57]
Так или иначе, Цицерон признавал талант Брута и его выдающееся положение. В трактате «Брут, или О знаменитых ораторах» можно найти самый щедрый комплимент, которым Цицерон мог одарить политика: оказалось, на ранних этапах карьеры Брут был так успешен, что мог стать великим оратором на форуме. Иными словами, Брут мог бы быть похож на Цицерона в его лучшие годы. Это преувеличение попало в текст, несмотря на сомнения автора в ораторских способностях Брута. Что касается скромных ораторских успехов последнего, причина их проста: близость к Цезарю пагубно влияла на свободу слова. Подхалимство вытесняло откровенность; так, в одной из речей 46 г. Цицерон громко говорил о «бессмертной славе» диктатора, которой тот достиг в силу своей «внушенной богами доблести».[58] Позже великий оратор писал другу, что этот день показался ему таким прекрасным, будто он застал возрождение Республики.[59]
Однако в обновленном Риме сложно было оставаться оптимистом. Цицерон роптал и мрачно вспоминал греческую историю, богатую примерами того, как мудрые люди терпели regnum и rex (regnum – «царская власть», rex – «царь»).[60] В Риме эти слова были бранными. В сознании римлян монархия стала близка к произволу, тирании и порабощению.[61] Единоличный правитель являлся врагом свободного конституционного государства.
Предки Брута были известны тем, что когда-то давно изгнали последнего царя из Рима. Но благородный потомок тираноборцев не оказывал никакого противостояния Цезарю, даже наоборот: казалось, верил в его болтовню. На то, по крайней мере, жаловался Цицерон, которому следовало бы давно уже понять – Брут верил только в собственную выгоду.[62] В моменты серьезных перемен он демонстрировал удивительную гибкость. Возможно, истоки его непостоянства обнаружатся в детстве.
Мать Брута Сервилия была одной из самых влиятельных женщин в Риме – умной, привлекательной и тщеславной особой. Она происходила из влиятельного патрицианского рода. Ее семья имела хорошие связи; впоследствии Сервилия положила много сил на их укрепление и приобретение новых. Но никого не было для нее в жизни важнее двух мужчин: сына и любовника.
В 77 г. Брут потерял отца; мальчику исполнилось восемь лет. Его отца тоже звали Марк Юний Брут; он был одним из предводителей мятежа, подавленного Помпеем. После длительной осады отец Брута сдался на милость победителя, но затем его вероломно убили. Либо Помпей самолично отдал жестокий приказ, либо он не сделал ничего, чтобы предотвратить убийство. Так или иначе, родственники убитого ненавидели и презирали полководца.
Воспитание ребенка легло на плечи Сервилии. Римлянки выходили замуж очень молодыми, и Сервилия родила Брута (около 85 г.), будучи совсем юной. Овдовев в двадцать с небольшим, она вышла замуж за другого солидного политика, но уже не по любви.
Эта женщина умела привлекать властных мужчин, но свои симпатии приберегла для самого могущественного из них – Цезаря. По словам историка Светония, «больше всех остальных любил он [Цезарь] мать Брута, Сервилию: еще в свое первое консульство он купил для нее жемчужное украшение, стоившее шесть миллионов».[63] Эта сумма приблизительно в семь тысяч раз превышала годовое жалованье одного легионера, что в современных условиях составляет несколько сотен миллионов долларов.[64]
47
В свою очередь популяры выступали за перемены. – Это были не совсем точные понятия без четких рамок. См.: Lacey W. K. Boni atque Improbi // Greece & Rome, 2nd ser. 1970. Vol. 17. № 1. P. 3–16.
48
Он за глаза называл того царем… – Cic. Att. XIII.37.2.
49
…желающему присоединиться к оптиматам придется ради этого повеситься… – Cic. Att. XIII.40.1.
50
Речь идет об очень темном месте в переписке Цицерона. Письмо написано настолько короткими разговорными фразами, что понять их смысл и связь трудно. К тому же одно из слов, которое, возможно, дает оценку поведения Брута, сильно испорчено, и существует несколько возможных восстановлений.
51
…Цицерон посчитал, что Брут служит Цезарю из корыстных интересов. – Cic. Att. XIII.40.1. Такая интерпретация этой сложной фразы предложена в следующем переводе: Cicero. Letters to Atticus / Ed. and trans. by D. R. Shackleton Bailey. Vol. 5. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. P. 241. См. также дискуссию о другом релевантном комментарии Цицерона по поводу Брута (Cic. Att. XIII.41.2): Op. cit. P. 388.
52
…«Цезарь говорит по-латыни едва ли не чище всех других ораторов»… – Cic. Brut. 252. Собеседник Цицерона – его друг Тит Помпоний Аттик. [Здесь и далее цит. по: Цицерон Марк Туллий. Брут, или о знаменитых ораторах / перевод И. Стрельниковой // Цицерон Марк Туллий. Три трактата об ораторском искусстве / под ред. М. Гаспарова. М.: Наука, 1972.]
53
…«первооткрывателем всех богатств красноречия, столь много послужившего во славу и величию римского народа». – Cic. Brut. 253.
54
…«настолько расширить границы римской образованности – дело куда более славное, чем расширить границы империи». – Plin. Nat. Hist. VII.117.
55
…писал об «утрате» свободы… – Cic. Fam. IX.16.3. [Письма Цицерона здесь и далее цит. по: Цицерон Марк Туллий. Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту: в 3 т. / перевод В. Горенштейна. М.: Ладомир, 1994.]
56
…своего рода конституционную систему. – «Aliquam rem publicam», см.: Cic. Fam. XIII.68.2 (прибл. 26 окт. 46 г. до н. э., ср.: 6.10b.2).
57
«Но что делать ему?» – Cic. Att. XIII.40.1.
58
…его «бессмертной славе»… «внушенной богами доблести»… – Cic. Pro Marc. 26, 28. [Речи Цицерона здесь и далее цит. по: Цицерон Марк Туллий. Речи: в 2 т. / перевод В. Горенштейна. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1962.]
59
…будто он застал возрождение Республики. – Cic. Fam. IV.4.3.
60
…как мудрые люди выносили regnum и rex… – Cic. Fam. IX.16.6.
61
В сознании римлян монархия была близка к произволу… – Erskine A. Hellenistic Monarchy and Roman Political Invective // Classical Quarterly. 1991. Vol. 41. № 1. P. 106–120.
62
На то… жаловался Цицерон… – Cic. Att. XIII.40.1.
63
…«больше всех остальных любил он [Цезарь] мать Брута, Сервилию… – Suet. Caes. 50.2. [Здесь и далее цит. по: Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей / перевод и примечания М. Гаспарова. М.: Наука, 1964.]
64
…в современных условиях составляет несколько сотен миллионов долларов. – На момент написания книги средний ежегодный доход американского военнослужащего (включая ежегодные пособия и компенсационный пакет) составляет 99 тысяч долларов США (www.goarmy.com/benefts/total-compensation.html). Алмаз Хоупа – один из самых дорогих в мире – оценивается в 250 миллионов долларов (en.wikipedia.org/wiki/Hope_Diamond, дата обращения: 25.06.2014).