Страница 12 из 16
В жилище Бриссов был целый склад необычных вещей. Акульи челюсти, засушенные головы, фетиши и предметы чёрной магии. Всё это мистер Брисс собрал, странствуя по свету, хотя я уже не помню, какова была цель его странствий.
Я бы мог ещё много чего рассказать про гамеланы, но не хочу тратить время. Одна важная деталь – инструменты в этом оркестре настроены иначе, чем в европейском. К примеру, два металлофона «гангса» не должны звучать в одной тональности. А если их четыре, чистую ноту «ля» будет издавать только один, а другие будут звучать чуть выше или ниже. Таким способом достигается переливчатый, «мерцающий» эффект, отсутствующий у оркестров европейского типа. Непривычная, но чарующая тональность очень быстро привораживает слушателя.
Остаток того дня мы провели, играя на индонезийский манер любимые песни нашего клуба. В том числе и «Хорст Вессель».
А вскоре надо мной решили подшутить. Я не подозревал что это розыгрыш и страшно испугался. Однажды летним утром, сразу после завтрака я отправился к Эдди и Лэрри, чтобы принять участие в наших песнопениях.
– Здорово, Берг! – обрадовался Эдди, едва увидев меня. – Как поживаешь?
– Отлично. А во что мы играем сегодня?
– Я пока ещё не решил. Могу одно сказать, сегодня у Джорджи произойдёт кое-что интересное.
Джорджи представлял в нашей организации мелюзгу. Будучи старше меня, он тем не менее был ещё глупее.
– Мы тут решили, что мальчика из Джорджи не получается, в связи с чем он будет направлен в санаторий, где его превратят в девочку, кое-что удалив. Надеюсь, девочка из него выйдет лучше, чем мальчик.
Сказав это, Лэрри поднялся на крыльцо и объявил:
– Так-то, Берг! Сегодня вместо Джорджи появится Джорджиана. И для тебя это очень важный процесс, поэтому следи за ним внимательно, поскольку мы все убеждены, что из тебя со временем выйдет нормальный мальчик. Нам бы хотелось просветить тебя на тему смены пола заранее, чтобы ты не испугался. По сути, Берг, процедура эта пустяковая, в том плане, что любую отрезанную вещь можно пришить обратно. И если Джорджи не освоится в роли девочки, ему всегда смогут вернуть его прежний вид. Ведь пенисы у нас продаются повсюду.
– Повсюду, – закончил свою мысль Лэрри. – В той же скобяной лавке у Янгблада или в «Народной аптеке». Это не проблема. В общем, Берг, всё это не более, чем урок анатомии.
– Здорово, здорово! Я буду смотреть внимательно. А в какую игру мы сыграем сегодня?
Никто не планировал ничего определённого, поэтому мы решили просто прогуляться на Серебристый Ручей и посмотреть, что там происходит. Денёк выдался довольно жаркий, идея не очень оригинальная, но сгодится и она. Мне просто хотелось находиться среди друзей.
Обратно мы возвратились пешком лишь к обеду. Солнце оставалось в зените и после обеда. Была середина лета, жара не спадала, было очень влажно и душно.
Я снова пришёл к Эдди и Лэрри. Братья сидели в прохладной тени подъезда. Никто не вспоминал про Джорджи, никто не говорил про пол или пенис. Эти ребята знали своё дело. И если они показывали вам фокус, это был настоящий фокус.
Мы обсудили всё на свете, кроме Джорджи. Наконец я не выдержал и спросил, как его дела. Мне было жутко любопытно, поскольку все мы, по крайней мере, я-то уж точно, был озадачен темой пенисов – у кого они есть, у кого их нет, и сколько их и для чего.
– Молодец, что напомнил, Берг! – похвалил меня Эдди, изображая забывчивость. – Мне тоже интересно, как там наш Джорджи.
– Пора проверить, – поддержал брата Лэрри. – Пойдём, посмотрим, чем там всё закончилось.
– Да, да, любопытно, как выглядит Джорджи, если он уже девочка.
– Надо идти, – повторил озабоченно Эдди. – Иногда операции этого рода завершаются неудачно.
– Бывает и так, – согласился Лэрри. – Больных принято навещать в любом случае. Выдвигаемся.
И мы зашагали вдоль Баффало Авеню.
– Интересно, они вернули Джорджи его пенис? – спросил Лэрри.
– Трудно сказать, – буркнул Эдди. – Впрочем, вот и он. Выписался, значит. Пойдём, спросим.
– Привет, Джорджи. – сказали мы хором. – Как самочувствие?
– Спасибо. Чудесное.
– Они тебе его вернули?
– Конечно. Лежит в морозилке.
– А нам посмотреть можно?
Почему же нет? Айда на кухню!
Мы поднялись по задней лестнице и проникли в кухню. Эдди распахнул недорогой холодильник и стал в нём шарить, приговаривая: странно, где же он?..
Я стоял у него за спиной, вытягивая шею от любопытства и азарта.
– Так, интересно, а вот это не ОНО?
Едва сказав оно, Эдди резко обернулся и стал трясти своей находкой у меня перед носом. Я не мог разглядеть, чем он трясёт, потому что он тряс очень быстро.
– Вот оно! Вот оно! Вот оно! – орал он мне при этом в лицо.
Меня пронзил внезапный страх, и я тоже стал вопить и плакать: Нет! Нет! Нет!
Я хотел убежать, но меня окружили со всех сторон, не давая шевельнуться. И тут Эдди, заметив мой неподдельный ужас, на который он не рассчитывал, выкрикнул:
– Это же просто куриная шейка, ты, нюня. Куриная шейка, понял? Петушка обезглавили.
Но ситуация вышла из-под контроля. Началось то, чего никто не ожидал. Смекнув, что они отрезали голову несчастному петуху, я принялся орать ещё громче, покуда Эдди не привёл меня в чувство, заверив:
– Это всего лишь шутка. Успокойся, Берг.
– Нет, не шутка! – взвизгнул я в ответ. – Вы его обезглавили, обезглавили, обезглавили, как вы могли, ненавижу вас, ненавижу вас, ненавижу!
– Не делали мы этого, Берг! Это розыгрыш. Шутка, Берг!
Но я уже бился на полу в истерике, не веря никому из них.
– Ладно, Берг, вставай, мы покажем тебе петушка, и ты увидишь, что голова у него на месте. Никто её не отрезал. Петушок цел и невредим… – в его голосе появились утешительные нотки.
В конце концов я встал, мы вышли на птичий двор, где мне показали того самого петуха. С петухом всё было окей, и я ещё долго просыпался по утрам от его крика.
Со мною тоже стало всё окей, и постепенно я успокоился. Но не сразу…
VI. Моя вторая жизнь
Само собой, я не рассказывал ни Эдди, ни Лэрри, ни остальным ребятам, что веду двойную жизнь, имею два гражданства, две религии, две идеологии и много чего ещё. Не сообщал я им об этом раздвоении лишь потому, что сам о нём не знал. Будучи не в состоянии уяснить наличие друзей двух противоположных видов, друзей, которые ненавидели друг друга, оставаясь друзьями одного человека. Меня самого было двое – один посещал школу в округе Колумбия, другой обитал в окрестностях Азалия-Сити.
Американское гражданство я сознавал весьма туманно. И находясь в каждой из двух групп, я был вынужден скрывать уйму информации о каждой из них. Общаясь с одними, я отрицал существование других поочерёдно.
Дело в том, что когда мы переехали в пригород Мериленда, на семейном совете было решено, что вместо здешней начальной школы я буду посещать ближайшую в округе Колумбия. По какой-то причине детей из Мериленда не обучали в школах округа Колумбия.
До определённого времени.
К тому же родители верили, что школы в округе лучше общественных школ Мериленда. Кое-кто из местных ребят тоже учился там, где и я. Но ни один из них не был членом нашей шайки. Кроме меня туда ходили: еврейская девочка Джуди Левайн и полукровка Дэвид Биттл. Причина – качество знаний.
Так я оказался зачислен в округе Колумбия. Большинство тамошних ребят было мне не знакомо. Я посещал церковь напротив школы – церковь епископальной Троицы. Протестантскую.
Хотя меня и крестили без спроса в католичестве, будучи к тому же, как оказалось, евреем, я всю жизнь питал к этому приходу большое почтение и любовь.
Зато у Биттла проблемы с самоопределением начались буквально с пелёнок, потому что отец у него был еврей, а мать – католичка.
«Кто же я – иудей или гой?» – Этим вопросом Биттл изводил себя во время долгих прогулок, тщетно пытаясь определить, чего в нём больше. Одержимость вопросом идентификации сопровождала его на протяжении всей жизни.