Леший

– Выдержка. Самообладание. Сила.

Подождав еще немного, она ощутила, как постепенно душевная боль, шквал эмоций в душе потихоньку утихают, и на их место приходит холодность разума и расчетливость.

– Ну как, помогает? – участливо спросил дядя Володя.

– Кажется, да…

– Еще бы! Метод проверенный, его мне еще мой тренер показал. Эх, царствие ему небесное. – грустно улыбнулся дядя Володя.

– Извините… Можно вопрос?

– Эх, чую, разговор намечается серьезный. Может быть, даже серьезнее, чем вчера. Покурить, кстати, не хочешь? После вчерашнего не тянет?

– Не тянет, обойдусь. Почему мне кажется, что я не смогу стартовать в Геленджике? Тем более, я и так сначала сомневалась, а еще и Леха с утра про кошмары заладил.

– Леха? Известный шаман у нас, забыла?

– Ну, не знаю даже… Опять тему переводите.

– Беспокоится он о тебе. Как он тебе, кстати?

В ответ на это Серафима лишь презрительно хмыкнула.

– Ситуация проясняется. – улыбнулся дядя Володя.

– Чего это? – Серафима подняла одну бровь.

– Да ничего это. – передразнил ее дядя Володя. – Не парься, да и пройдет все.

Серафима лишь тяжело вздохнула. Она не понимала, как это может вот так просто – взять и пройти, не простуда ведь.

Она прошла в вагон и вернулась в отсек, кутаясь в большой пушистый капюшон. За время пребывания в тамбуре кружка с горячим чаем остыла и совсем не грела руки. Леха все так же сидел на нижней полке с отсутствующим взглядом.

Сначала в ней вновь вскипела вся та ярость, какая была до встречи с дядей Володей. Затем она опять сказала себе ту фразу, от которой и правда стало спокойнее, и мысли начали приходить в порядок. В конце концов, их уговор распространялся только на дружбу, да и то, что он ненароком ей понравился, Леха не знал. Не знал, и век бы ему еще не знать, как думала Серафима.

Ребят ни рядом с ними, ни на верхних полках не было – все убежали в вагон-ресторан со студентами, как договаривались ранее. И чего Леха не пошел? Там же это наверняка девушка его, или как ее там? Сквозь тишину спящих пенсионеров и стук колес Серафима услышала урчание живота. У нее самой не урчал – она мало ела и редко чувствовала голод – виной всему была эта проклятая дистрофия. А может быть, дистрофия была уже следствием того, что она не любила много есть?

Девушка сняла капюшон и первый раз за утро вагон смог увидеть ее короткие пепельные, практически седые кудри и светло-голубые, словно выцветшие, глаза. Несмотря на белоснежность волос, брови и ресницы у Серафимы были темными, и на щеках виднелись коричневые россыпи веснушек, а мама называла ее внешность «генной мутацией». Что ж, и тут она кому-то не угодила. Вместо всем привычной естественной красоты – генная мутация.

Серафима легонько ткнула ногу Лехи кончиком своей тапочки:

– Эй, жрать, поди, хочешь?

– Ну, можно… – Леха зевнул.

– «Ишь ты, можно! Одолжение мне сделал, разрешил себя покормить!»

Серафима промолчала и не озвучила свои мысли – совсем портить отношения она не хотела. Девушка взяла из сумки с едой, что лежала под сиденьем, коробочку лапши быстрого приготовления и пошла к кипятильнику, попутно протыкая ее ногтем.

В отсек она вернулась уже с заваренной лапшой, поставила его на стол, но Леха есть не стал.

– Ты чего? Ты хотел есть, я тебе сделала. Почему ты сейчас не ешь?

– Это для тебя. Я хочу, чтобы ты поела, тогда и у меня живот урчать не будет.

– Но я не хочу! И с какой стати ты решил все за меня?

– Не «не хочу», а «надо». Тем более, раз ты собралась в Геленджике стартовать, то тебе за такой короткий промежуток времени надо набрать пару килограммов, причем не жира, а мышц.

– Я не собиралась… Я вообще не знала, что он меня заявит! И я даже не думаю, что у меня получится. – Серафима взяла руками лапшу и начала жевать.

– Поверь в себя уже, что ли! Ощущение, что ты вечно стесняешься, себя жалеешь, прячешься в свой капюшон, хотя у тебя такие красивые волосы!

Серафима на секунду перестала есть, замерла с полным ртом лапши и посмотрела на него удивленными глазами.

– Что? Это я так, пример привел. Если подумать, то и у тебя можно найти плюсы…

– Ой, да иди ты… – Серафима опять вздохнула и продолжила есть. Ей не верилось, что у нее жизнь когда-либо сможет наладиться, что появятся такие дела, за которые она сама себя сможет уважать.

– Скоро станция… – как-то растерянно сказал Леха.

– Ага… – кивнула Серафима. Тут ей в голову пришла мысль: – Если не сейчас, то никогда. – сначала она даже не думала об этом говорить, но внезапно возникшие эмоции замучили ее настолько, что она просто хотела поговорить, и оставить это в прошлом. Девушка огляделась по сторонам – вокруг не было никого, кто бы мог ее услышать, кроме Лехи, конечно:

– Слушай. Надо обсудить кое-что.

– Давай, слышу.

– Ты, в общем… Не воспринимай все на свой счет, да я и сама, поди, виновата… – она почувствовала, что у нее холодеют руки и ноги, – ты, это… мне немного нравишься, наверное. Это случайно получилось.

– У тебя крыша, что ли, вслед за поездом поехала? – Леха посмотрел на нее немигающими глазами. – Ты ненормальная, что ли… Я пошел. – Леха покраснел, встал и стремительно убежал в сторону тамбура.

Серафима молча выдохнула и положила ледяные руки на красную горячую шею.

– Боже… Какой кошмар… Это что сейчас было? – прошептала Серафима. Она не понимала, что произошло, но чувствовала адскую боль где-то внутри.

Она вспомнила слова дяди Володи, и ей хотелось бы верить, что это все достаточно быстро проходит, если не париться.

Ночь, огни

«Железноводск, Железноводск… Ощущение, что мы приехали в какую-то деревню в горах, в какой-то чертов лабиринт, из которого я вот, например, самостоятельно не выберусь. Окей, придется записать, чтобы знать, как я сюда попала, если у меня ненароком отшибет память.

Вокзал находится в городе Минеральные Воды, оттуда мы поймали такси – ну как такси, большую маршрутку, куда еле поместились все наши сумки и, собственно, мы.

Природа здесь очень разнообразная – мне еще ни разу не доводилось бывать на Кавказе, и я еще не могу привыкнуть, что здесь вместо телебашен или небоскребов можно увидеть горы. Такие простые и такие величественные, они, куда ни глянь, всюду.

Скоро у ребят должны начаться соревнования, а я, хоть убей, не могу придумать для себя, чем же заняться. Наше место жительства меня, правда, удивило не в лучшую сторону – на всю команду нам сняли несколько квартир на самом краю Железноводска – там как раз рядом склон, и все время присутствует ощущение, будто мы живем на краю Земли. Мы с Лехой, и еще двое ребят – девочка и мальчик, живем в двухкомнатной квартирке на первом этаже, со старым ремонтом шестьдесят третьего года со времен постройки сего чуда архитектуры, и простейшим, но ужасно опасным устройством – газовой колонкой. Эта шайтан-машина, оказывается, умеет сама включаться, да и в отличии от более новых моделей, имеет ничем не закрытое квадратное окошечко, через которое видно небольшой костер.

Ребята уже убежали на первую тренировку, а Леха остался и сейчас лежит и спит – он сказал всем, что подвернул ногу, пока выходил из маршрутки, но мне почему-то кажется, что он просто не захотел идти и решил выспаться после поезда. Дядя Володя нашел здесь себе какого-то давнего знакомого, и они пошли в квартиру для тренеров, чтобы готовить термоядерный плов с тысячей специй, которые всем набором привез его знакомый, а также пить чачу, которая прилагалась вместе со специями.

Тренерам всегда веселее, чем бегунам – не им же бегать – их работа – это орать на старте, и еще громче – на финише, а в перерыве между этим есть с тренерами соседних команд шашлыки и серьезно размышлять, кто же на этот раз окажется в конце турнирной таблицы.»

– А сейчас прямо с горячей точки ведет репортаж наш журналист – Серафима Королева! Итак, Серафима, что вы можете сказать о горячей точке? Где вы находитесь сейчас? О чем вы повествуете нашим зрителям?