Страница 15 из 16
В некоторых местах ему пришлось обходить огромные лужи, кое-где перескакивал или, найдя сучки покрепче, бросал перед собой, чтоб перебраться. На душе было радостно: он снова видел те места, где прошло детство и юность. Он не вспомнил о том, что его ждет. Николай был счастлив, что приехал сюда. Заметив старый огромный дуб на отшибе, подошел к нему и дотронулся до шершавой коры. Нашел полузатянутую надпись: «Колюня, Витек, Толян, Леха, Маринка = дружба навек». Провел ладонью по черным буквам и присел на корточки рядом, уронив чемодан на пробивавшуюся траву.
Прижался спиной к коре, не обращая внимания на то, что пачкает дорогой пиджак. В глазах стояли слезы. Он потянулся и сорвал распустившийся цветок мать-и-мачехи. Поднес к носу, вдохнув медовый аромат. Вспомнилось…
Стоял такой же весенний день. Он тогда вырезал эту надпись… Их пятерка, после школы, встретилась возле дуба. Маринка сорвала несколько желтеньких цветков и понюхала. Кончик ее носа стал лимонно-желтым от пыльцы. Мальчишки захохотали, не объясняя причины. Маринка смотрела на них злыми зелеными глазами и молчала, а он тогда стер эту самую пыльцу с ее носа и именно в тот день впервые обратил внимание, что она красивая…
Горев испугался, что и сам испачкался и начал тереть кончик носа. До его ушей наконец-то донеслись детские крики и неясный шум. Он вскочил, прислушиваясь. Схватив чемодан, кинулся к дамбе со всех ног, не обращая внимания на лужи и грязь. До насыпи оставалось не более трехсот метров.
Выглянув из-за кустов, увидел: смуглый высокий мальчишка с шапкой черных кудрей отчаянно дрался с двумя мужиками, не подпуская их к девочке с двумя портфелями в руках. Его движения были вполне профессиональны и мгновенно напомнили ему спецназ. Парнишка не давал возможности схватить себя, но силы были не равны. Он медленно отступал, а девчушка упорно не убегала и плакала, сжавшись в комок на обочине. Рядом стояла иномарка с распахнутыми дверцами. Что-то в движениях мальчишки показалось ему смутно знакомым. Он увидел, как сбоку из-за машины, к парнишке подкрадывается третий мужик…
В мозгах, словно вспышка мелькнуло: это же дети Маринки и их хотят похитить! Николай, не задумываясь, вылетел на дамбу, бросив чемоданчик на обочине. Шея первого треснула от его рук, как скорлупа и труп свалился к ногам. Он перешагнул через тело, сходясь со вторым противником и прикрывая спиной парнишку. Не поворачиваясь, гаркнул:
– Уходи! И сестренку забери…
Коротким броском сцапал за обе руки второго противника и развернул его спиной к третьему бандиту в тот самый момент, когда тот принялся палить из пистолета. Все пули попали в парня, которым прикрылся Николай. Ахмад отшвырнул труп в сторону, по выстрелам просчитав количество щелчков. Шагнул навстречу третьему и услышал удивленное:
– Ахмад?..
Перед ним стоял Василий Кожевин, его собственный телохранитель. Василий опустил бесполезный пистолет:
– Ты же в тюрьме? Нам приказали схватить этих щенков…
Договорить он не успел. Горев шагнул вперед и свернул ему шею. Обернулся. Мальчик и девочка не убежали. Девочка теперь стояла, прижавшись к братишке. Они смотрели на него с испугом. Николай глухо произнес:
– Уходите! Вы ничего не видели. Понял, Саша?
Мальчишка шагнул к нему. Глядя черными блестящими глазами, утверждающе произнес:
– Ты дядя Коля Горев, да?
Николай ничего не сказал. Странно было слышать эти слова «дядя Коля». Так его никто и никогда не называл. Отчаяние охватило душу. Сердце вдруг сжало со страшной силой и перед глазами все почернело. Очнулся на песке. Девочка с серыми глазами по-взрослому держала его голову на коленях, поглаживая маленькими мягкими ладошками по вискам, а мальчик сидел рядом и мрачно смотрел перед собой. Заметив, что он открыл глаза, Саша сказал:
– Нам в школу надо. Лодка в кустах привязана. Спасибо. Мы пошли…
Схватив сестренку за руку, потянул за собой. Юлька, по-детски поцеловала Горева в щеку и улыбнулась:
– Я тебя не забуду.
По взгляду, который Саша кинул на сестренку, Николай понял – она просто не знала, кто он такой. И брат не хотел ей говорить, чтоб не пугать. Ахмад сел на пробивавшейся траве, глядя вслед уходящим детям. Щека все еще чувствовала прикосновение двух нежных детских губ. Забросил трупы в иномарку, закидав кровь на дороге грязью и сел за руль. Дождался, когда дети скроются за поворотом, спускаясь с дамбы к реке. Нажал на газ. На огромной скорости пронесся по насыпи. Перед самым обрывом выскочил из машины, прокатившись по весенней грязи в своем шикарном костюме, ободрав лицо и руки.
Иномарка сделала в воздухе огромную дугу. На секунду зависла и вонзилась носом в бурлящую поверхность. Какое-то время держалась на плаву, а затем ушла под темную весеннюю воду на средине реки. Николай не хотел, чтобы в деревню нагрянули журналисты и следователи. Он не желал, чтобы его родных беспокоили, поэтому и поступил так. Дети ничего не видели, находясь за кустами, но они расслышали громкий всплеск. Бросились к реке и ничего не увидели, кроме огромных расходящихся кругов…
Горев с трудом встал на ноги, держась за вывихнутую левую руку. Подойдя к молодому дубку, оперся на него выбитой костью и резко ударил плечом, ставя сустав на место. С трудом сдержал рвущийся из груди крик. Когда боль немного утихла, поглядел на то, что осталось от старого моста. Медленно побрел назад. По дороге спустился с насыпи и постарался привести себя в порядок, умывшись в широкой и прозрачной луже, слегка почистился. Забрал чемодан, так и лежавший на обочине, поглядел на далекие крайние дома и направился в обход деревни. Горев шел к старому родительскому дому. Он чувствовал себя страшно усталым…
После четырех часов дня Алексей Гаврилович Горев решил проведать старый дом. Что-то тянуло его туда именно сегодня. Он не сказал жене ни слова. Витек и Татьяна находились на работе, которой с наступившей весной прибавилось раз в пять. Алексей Гаврилович понимал, что больше уже не помощник сыну. Мария Александровна почти не вставала с постели. Лишь в самые теплые дни, с помощью мужа, выбиралась на скамеечку перед окнами и сидела там, держа сморщенные ладошки на палке. Грелась на солнышке, щуря подслеповатые глаза. Силы у обоих стариков уходили, глаза стали хуже видеть, и вся их помощь теперь заключалась в охране дома. Но Витек и не требовал от родителей большего. Марлен и Сашка подросли и теперь целыми днями пропадали либо в школе, либо рыбачили на разлившейся реке с лодки.
Алексей Гаврилович брел по пустынной улице, изредка отвечая на приветствия прибиравших огороды мужиков и баб. Люди убирали мусор с грядок, разводя дымные костры. Со всех сторон тянуло горьковатым дымком. Кто-то уже начал копать огороды. Он опирался на крепкую дубовую палку при каждом шаге. Солнце начало клониться к горизонту, но все равно было очень тепло. Старик чувствовал, как спину припекают горячие лучи и радовался весне.
Зашел в дом, отперев немного поржавевший замок. Сразу подумал, что в следующий раз надо захватить с собой машинного масла и смазать его. Потер пальцами ржавчину. Постоял посреди пустой горницы, глядя на заколоченные снаружи окна и чувствуя, как холод пробирается к телу. На потолке явственно проступали темные пятна от воды. Сквозь щели в досках проникали солнечные лучи и узкие желтые полосы лежали на пыльном полу.
Алексей Гаврилович знобко передернул плечами. Зашел за перегородку и тронул ее сморщенной высохшей ладонью. Вспомнил, что здесь стояла когда-то двуспальная кровать и на ней Маруся родила первенца… Николая принимала его прабабка. На душе стало тяжело. Он вспомнил старшего сына и заторопился уйти. Постукивая палкой, вышел на крыльцо. Запер дом, спрятав ключ над дверью. Встал, опираясь ладошкой на подгнившие перила и прищуря глаза от яркого света. Огляделся. Солнечные лучи вновь согревали его лицо и тело. Старик заметил приоткрытую дверь в дровяник и проворчал: