Страница 3 из 110
В этот момент все внутри похолодело. А ведь я даже не поинтересовалась, какое здание выбрал этот псих. А вдруг то, где работает Сашка. Братик...
— Мама, что с Сашей? Почему он должен быть у меня? — я спрашивала, а сама уже понимала, что ответ мне не понравится.
В ответ мама зарыдала. И сейчас я поняла, что и когда она ответила на вызов, она плакала. Я разбила ее последнюю надежду? Мамочка… Сашка! Нет!
— Мама, соберись! Что случилось? — я придала голосу строгости. Не время раскисать. Надо понять, что происходит.
— Саша был в том здании. Ася, в том самом здании! Понимаешь! Его мобильник вне зоны! Полиция ничего нам не говорит, но всех кто выжил, отправили к вам. Ася, если его нет у тебя… — тут мама заплакала еще сильнее.
— Мама, мамочка, не плач. Я сейчас пойду и проверю всех и каждого. Пострадавших было много, я занималась далеко не всеми. Я найду Сашку, мама, слышишь? Я найду его!
Я отключила телефон. А в голове крутилось: "Прошлое любого пациента, до этих дверей, не важно. Кем бы он ни был". Даже если он убил Сашку? Я спрашивала себя и не находила ответа. Я выскочила из раздевалки и помчалась по коридорам. Мне надо знать. Сейчас. Все остальное подождет.
Медсестра в приемном не нашла моего брата в списках. А это значит — либо он без сознания, либо его тут нет. Проверить первый вариант я обязана и, бросив что-то невразумительное в знак благодарности, помчалась в реанимацию. Сначала осмотрю всех там. Если его нет, пойду в интенсив и дальше. Я обойду всю больницу. А потом спущусь в морг, хотя, очень надеюсь, мне не придется.
В реанимации брата не оказалось. Мне стало и легче и хуже одновременно. То, что ему не так плохо, чтоб он был здесь — это хорошо. Главное, чтобы он был жив. Саша, пожалуйста, братик, будь жив!
Мой мобильный разрывался, видимо меня искала Элька. Но это подождет. Все подождет, пока я не узнаю ответ на свой вопрос: “Где Саша?”
"Прошлое любого пациента, до этих дверей, не важно. Кем бы он ни был", — как мантру повторяла, чтобы не помчаться и не добить этого придурка.
Я забежала в очередную палату, уже не совсем соображая где я, и замерла. Сашка! Я нашла его! Но…
Брат лежал на больничной койке. Ему было плохо. Судя по всему, несколько пулевых ранений в брюшной полости и одно где-то около сердца. Раз он жив, сердце не задето. Я надеюсь. Почему он еще не прооперирован? Почему тут? И почему на его руках наручники? В ушах зашумело, а в глазах начало темнеть. Нет, в обморок не упала. Но однозначно давление у меня зашкаливало. Надо прийти в себя!
Прошлое любого пациента, до этих дверей, не важно. Кем бы он ни был.
Саша истекает кровью. Всё потом.
— Что тут происходит? Почему больной не в операционной? Почему в наручниках? — мой голос отдавал сталью. Но я смогла заглушить все свои эмоции. Истерить и выяснять истину буду после, а сейчас важнее, чтобы он выжил. Из ниоткуда возникла Элька.
— Так я же звоню тебе сотый раз! Куда делась? Сама же согласилась его оперировать.
Мысли в моей голове начали собираться в неприятные выводы. Саша — тот самый псих! Быть такого не может. Не может быть! Не мой Сашка! Только не он! Поверить в такое развитие событий было, мягко говоря, невозможно. Он был вполне доволен жизнью, никаких предпосылок к такому поведению не было. Не могу сказать, что знала все его мысли и проблемы, но разве наша семья не заметила бы, что он сходит с ума? А по-другому воспринимать эту ситуацию я не могла.
Но, что я могу сделать? Кинуться на них с кулаками и оправдательной речью? Время и так упущено. Поэтому мы направились в операционную. Саша был без сознания. Задать вопросы было некому. И я просто делала свою работу, так и не сказав никому, что это мой брат.
Операция прошла успешно, если можно так сказать. Саша выжил — вот и весь успех. Но в сознание он не пришел, и я настояла, чтоб его оставили здесь. В наручниках, но в больнице, из-за очень тяжелого состояния. Полицейские были недовольны, но ушли. А я осталась.
Села рядом с кроватью брата и набрала мамин номер.
— Мама, я нашла Сашу. Он жив.
Вздох облегчения и слезы. И как ей сказать остальное?
— Мам, Саша пока без сознания, но я делаю, что могу. Нет, приезжать не надо. Тебя все равно не пропустят. Я наберу, как только что-то узнаю. Люблю тебя, мам.
Я положила трубку на колени и закрыла ладонями лицо. Что делать? Что произошло?
Я была в отчаянье. Наш Саша не мог такое совершить. Или мог? Ничего не понимаю.
День подходил к концу. А значит скоро мой день рождения. Но праздника уже не хотелось. Я легла на кровать брата, обняла его и уснула.
А во сне я оказалась в каком-то чёрном зале, который окружала пустота. Было темно и мрачно. И только голос обращался ко мне. А голос был каким-то объемным, не знаю, как объяснить, но я видела слова как будто потоками энергии:
— Ты подходишь. Назови цену.
Я смотрела на потоки, но ничего не понимала.
— Что?
— Ты подходишь. Назови цену, — повторил голос и новые сгустки появились в пространстве. Они мирно плавали по комнате, и это было даже забавно.
— Я не понимаю. Для чего я подхожу?
— Ты подходишь моему миру. Ты — дух перемен. Я заберу тебя. Назови цену.
Стало ли мне понятнее? Нет. Но еврейские корни, подсказали, что торговаться надо начинать уже.
— Что за цена? А если будет слишком дорого?
Голос рассмеялся. Это было странно. Новые потоки появились ломаными и цветными линиями. Вот как выглядит смех. Интересно.
— Ты можешь просить о чем угодно. Это и будет цена за твою душу.
Стоп. Что значит душу?
— Ты дьявол, что ли? Зачем тебе моя душа?
— Я отец, а не дьявол. Я хочу, чтобы твоя душа жила в моем мире.
Ничего так у него хотелочки. Отец. Ну-ну.
— Зачем? И почему ты просто не забрал меня, раз ты такой сильный?
— Ты должна дать согласие, иначе ничего не выйдет. Ты — душа перемен. А моему миру они очень нужны.