Страница 9 из 19
А вот Костя, вернее, Константин Семенович Борисенко, напротив, раздобрел, поширел. Где неутомимый марафонец с ногами австралийского страуса, светлым вихром на затылке, над которым посмеивался весь курс: корова языком лизнула! Сейчас Борисенко выглядел как БОРИСЕНКО – важный, упитанно-гладкий, а вместо вихра, вспотевшая лысина. Да-а-а-а, где мои семнадцать лет?!
Марине Николаевне вдруг захотелось вбежать в дом, найти старые фотографии со своей свадьбы, встать перед зеркалом и сравнить: вдруг и она уже на себя тогдашнюю нисколько не похожа?
Муж, заметив её внутреннюю панику, обнял за плечи и тихо так на ухо:
– Ты у меня все такая же красавица, и годы тебя не берут. Это потому, что характер у тебя легкий, незлобивый. – Потом еще тише. – А Катька всегда злюкой была, только хорошо маскировалась. Я ведь тогда за ней начал ухаживать, да сразу распознал ехидну.
Женщина шутливо погрозила супругу, потом потерлась щекой о его плечо и счастливо вздохнула. Какой все-таки у неё Володька замечательный: и муж верный, и отец примерный. Вот скоро Сева женится, внуки пойдут, и Володька, без сомнения, станет лучшим в мире дедом.
У калитки остановилась черная блестящая «Волга». Ну конечно, Раиса Станиславовна пожаловала! Раиса Попова (она же Суягина, Кобзарева, Буланина) все никак не могла остановиться в вечном поиске подходящего мужа. Говорят, в загсе её в последний раз предупредили, а она им в ответ: «Я на достигнутом останавливаться не собираюсь!» Ну, еще бы! Раиса – картинка, ей мужику голову задурить, как другой – овсянку сварить.
Сейчас её под руку вел А.П. Попов, кру-у-упный начальник. Правда, в сравнении с женой-красоткой проигрывал по всем статьям – чего стоят короткие ноги «иксом».
– Мариночка, – запела Раиса, – неужели уже двадцать пять? И все с одним! Не скучно?
– Нет! – смеется в ответ Марина Николаевна и тянется губами к щеке мужа. – Я своего Володьку ни на кого не променяю!
– Здравствуй, Владимир, – Раиса жеманно протянула Погодину руку для поцелуя. – Хорошо выглядишь (недовольный взгляд в сторону А.П. Попова). – Слушай, может, мне соблазнить тебя? А то скоро над тобой золотой нимб проявится. Ну, просто святой, честное слово.
– Раиса, угомонись, – попытался урезонить красотку Владимир.
– А что такое? – закатила детски невинные глазки Раиса. – Ну не поверю, чтобы такой представительный мужчина да при хорошей должности и ни-ни, никогда и ни с кем?! Фантастика!
Погодин досадливо крякнул и, обойдя гостью, протянул руку А.П. Попову.
– Милости просим, проходите.
В течение часа гости собрались, и в общей сложности их оказалось не двадцать пять человек, а гораздо больше за счет родственников, которые прибыли без приглашения.
Елизавета, умница, предусмотрела такой вариант, поэтому всем хватило стульев и приборов. А уж угощения было рассчитано на роту солдат.
– Ладно, мать, не переживай, – сказал Владимир Иванович, открывая очередную бутылку шампанского. – Подумаешь, небольшая накладка, плюсом полтора десятка гостей. Да и не накладка вовсе, а так, тьфу. На самом деле, почему двадцать пять, а не пятьдесят или сто двадцать пять?
– Володь, я привыкла к плановому хозяйству, ты знаешь. Двадцать пять, согласись, символично!
– Ладно. На золотую пригласим пятьдесят человек.
– До этого дожить нужно.
– Вот и запланируй, – усмехнулся Погодин. – У тебя же все подконтрольно.
– А то! – заулыбалась супруга и залпом выпила шампанское. – Слава Богу, все остальное так, как задумывали.
Пир продолжался. Погодины умели и любили гулять, поэтому гостей «развлекали» не только едой и напитками, но и песнями, розыгрышами, плясками. Даже жесткое лицо Катерины Говоровой разгладилось, порозовело, заиграло прежней, девичьей, улыбкой. Она искоса посматривала на соседа слева, сослуживца Владимира Погодина, который, судя по отменному аппетиту, давно не ел горячей, домашней еды.
– Валерий Сергеевич, – обратилась к нему бдительная Елизавета, – может, вам борща принести или лапши куриной? Попробуйте, не пожалеете!
Валерий Сергеевич поднял глаза на девушку, пару секунд раздумывал, а потом решил:
– Неси, Лизонька. Я твою стряпню обожаю. Эх, мне бы такую жену кулинарку.
Катерина разговор слышала, выводы для себя сделала и приступила к решительным действиям. А то что получается, в душе кипела Говорова, Маринка Погодина вторую свадьбу закатывает, а у неё, Катерины, и первой никогда не было.
Летом темнеет поздно, но в девять часов Сева все же врубил на улице иллюминацию, во всю электронную мощь заревели колонки под крышей, и гости помоложе еще азартнее стали отбивать современные ритмы.
Покинув обильный стол, мужчины собрались в сторонке, на скамье под липой, и тут же приступили к обсуждению политических, производственных и спортивных тем. У Погодина язык чесался рассказать мужикам парочку новых соленых анекдотов, но он дал слово супруге и потому сдерживался.
Вскоре приглашенные устали от танцев, кто-то предложил спеть, и любители хорового пения расположились на ступеньках крыльца. Затянули «Ой, да не вечер…», потом пошла «Сладка ягода», за ней «Зачем вы, девочки…»
В доме проворная Лиза меняла на столе приборы, обновляла салаты и готовилась к выносу главного на любой свадьбе блюду – огромному торту с надписью «Любовь да совет еще на 25 лет».
Марина Николаевна караулила момент, когда гости отведут душу в песне, чтобы пригласить опять всех за стол. Где-то через час запас общих песен был исчерпан, хозяйка поднялась со своего места и только собралась произнести: «Пора к столу», как к калитке подкатило желтое такси, и из него выпорхнула Ленка Жулянова, бывшая секретарша Владимира Ивановича, уволившаяся с работы больше полугода назад.
– Ленку я не приглашала, – пробормотала Марина Николаевна и вопросительно глянула в сторону мужа, который, судя по тому, как мужики под липой повалились от хохота на траву, все-таки рассказал один из своих «шедевров».
– Володя, – окликнула мужа Марина Николаевна. – Володя!
Погодин подхватился, стер с лица довольный смешок и поспешил к жене. Он шел к крыльцу, и Ленка Жулянова шла. В руках у неё был большой сверток, перевязанный атласной лентой, и Марина Николаевна гадала, откуда бывшая секретарша узнала об их серебряной свадьбе да еще с подарком приперлась.
Честно говоря, Погодина Ленку терпеть не могла и была рада, когда та уволилась. Было в Жуляновой что-то такое, что настораживало: то ли слишком красивое, словно нарисованное лицо, то ли походка сытой пантеры, то ли манера говорить с людьми, глядя поверх их голов.
– Лена? – наконец-то заметил нежданную гостью хозяин. – Откуда…зачем?
– Здравствуйте, Владимир Иванович, здравствуйте, Марина Николаевна, – четко проговорила Жулянова, глядя куда-то за их спины. – Свадьба у вас серебряная, гости, веселье… Вот и я, простите уж, без приглашения, зато подарок я вам дорогой принесла.
С этими словами она протянула Владимиру Ивановичу сверток, упакованный по всем правилам, даже с розочкой на боку. В тот миг, когда Погодин автоматически протянул руки, чтобы взять сверток, Марина Николаевна чуть ни выкрикнула: «Не тронь!»
Но она не закричала, потому что Ленка так глянула на неё, что крик в глотке замер. Погодин тоже почувствовал неладное, замер, но Жулянова резко оттолкнула от себя сверток, и мужчине ничего не оставалось, как подхватить его. Сверток оказал нелегким.
– Э-э-э-э, я не понимаю… – растерянно переводил он взгляд с Ленки на сверток, со свертка на жену. – Ты можешь мне объяснить, Елена, то это все значит?
– А вы откройте, откройте, – ухмыльнулась Жулянова и повернулась к калитке, где её дожидалось такси. – И не вздумайте отказаться от подарка, дорогой Владимир Иванович, а не то…
Последние слова нежданной гостьи произнесла в полной тишине, если не считать шороха листьев старой липы да скрипа открытого на веранде окна.
– А ну стой! – вдруг закричал один из гостей, кажется, однокурсник Погодина, один из семерых, что гулял на первой свадьбе. – А ты, Володька, брось коробку, вдруг там взрывчатка!