Лабиринты любви

А ведь я завидую подруге, вдруг подловила себя Кира. Но тут же отвергла предположение: да нет, нисколько! Это мне можно позавидовать: дом, сыновья, успешная карьера. Вот только… с каждым годом все сильнее любви хочется и человека рядом надежного, понимающего. Да где ж его взять? Свадебный поезд так и не остановился на её станции, просвистел мимо.

Иногда Кира фантазировала, какого мужчину ей хотелось бы видеть рядом. Образ получался размытым, неконкретным. Только в последнее время что-то стало прорисовываться. Например, ежик темно-русых волос, широкие прямые брови, чуть выдвинутый вперед подбородок.

Совсем как у Шалова. У «Алискиной ошибки». Последнее время Шалов предпочитает иметь дело только с их юридической конторой, поэтому Кире приходится часто видеться с директором «Транснижа», и каждый раз она открывает в нем все новые качества, так редко встречающиеся у знакомых ей мужчин.

– Ты опять в отпуск с ребятами? – в трубку слышно, как Алиска что-то жует. – Опять в поход или на байдарках? Ты можешь хоть раз позволить себе съездить в хороший санаторий или дом отдыха, прочувствовать все прелести курортной жизни?

– А Ромка со Стасом?

– Пусть в спортлагерь едут.

– Нет, я так не могу. Я скучать буду. И вообще, зачем мне, совершенно здоровой бабе, в санаторий?

– С ума сойти! В санаторий не лечиться ездят, а…

– Знаю, знаю, ты мне уже объясняла. Но это не для меня.

– Ты не исправима, подруга. С таким гонором так и останешься в девках. Твои пацаны обзаведутся семьями и станут тебе внучат подкидывать. А ты знаешь, какое самое главное предназначение женщины?

– Ну и какое же?

– Быть женщиной! Понимаешь, женщиной! Не мамой, не бабушкой, а любимой и любящей женщиной.

– Вот как ты, – стала заводиться Кира. – Ты любишь – тебя любят, ты разлюбила – тебя разлюбили. И так сто раз.

– Ну и что? Зато будет что в старости вспомнить. Я вообще удивляюсь, как ты Ромку родила, как только Вадим смог тебя уговорить?

– Хватит! Нашла, что вспомнить. Ни в какой санаторий я не поеду, работы полно.

– Врешь! Летом у юристов затишье. Кого хочешь обмануть?

Алиска бросила трубку.

Но Кира в общем-то не врала, она действительно набрала работы. К тому же «Трансниж» собирается расширяться, открывать филиалы, и Шалов предложил ей взять на себя всю юридическую волокиту. Не может же она отказать постоянному и такому выгодному клиенту? А санаторий…Санаторий подождет. Вот состарится она, обзаведется хроническими недугами, тогда и отправится лечиться. А пока работать, работать и работать. Кстати, мальчишек и впрямь надо в спортлагерь отправить. В этом Алиска права.

Начало осени принесло неожиданное повышение Киры в должности и…развод Алисы с Кареном.

– Ну, сколько можно! – кричала в трубку Кира, узнав об этом. – Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? Подумала о дочерях? Им каково? Жить в ожидании, что мать опять приведет в дом чужого мужика, которого нужно называть папой?

– Ты ничего не понимаешь! – кричит в ответ Алиска. – Я не могу жить с человеком, который меня не уважает! Я только тем и занималась, что встречала, кормила и обстирывала его многочисленных родственников. Бабушки, тети, братья, сестры! Я превратилась в прислугу у собственного мужа! И он, между прочим, всю эту работу по обслуживанию родни считает чисто женской. Он хоть раз помог мне? Не-е-е-ет!

– А зачем нужно было рожать? Если на то пошло, то встречайся на стороне, но не торопись в загс, а тем более в роддом.

– Я порядочная женщина и не позволяю себе…

– Это ты без мужа не позволяешь, а со штампом в паспорте очень даже позволяешь!

– Да-а-а, я считала тебя подругой, а ты! Спасибо за сочувствие, спасибо за такое мнение обо мне, – на том конце провода послышались всхлипывания, грозящие перейти в бурные рыдания.

– Алис, подожди, не кипятись, – пошла на попятную Кира. – Давай обсудим. Не бросай трубку!

Но все бесполезно. Алиса заливается слезами, слышно, как старшая Нина пытается её успокоить, а потом частые гудки.

Теперь тащись через весь город, думает Кира, отпаивай несчастную жертву любви валерианой и коньяком, а у неё на сегодня были совершенно другие планы. Надо звонить и объяснять, почему она сегодня в ресторан не пойдет, хотя и новое платье наготове и в парикмахерскую успела, и вообще многого ожидала от сегодняшнего вечера. Но сможет ли она веселиться, когда Алиска, единственная подруга, в слезах? Ладно, ресторан откладывается.

…На часах в кабинете 18.50. Алиска, наверное, уже ждет в кафе. Опять будет в лицах представлять ссору с очередным возлюбленным. Боже, когда же она успокоится?

Кира просматривает бумаги. Вроде все учла, можно на завтра назначать встречу с клиентом. А сейчас бегом в кафе.

Кира выруливает с автостоянки и направляется в сторону парка, к заветному кафе «Старый пруд», где Алиска уже ждет за столиком. Не дав подруге устроиться, начинает выплескивать на неё эмоции и слова, давно выученные Кирой наизусть. Вот сейчас она в черных красках разрисует моральный облик своего нового дружка, потом напомнит, что такая, как она, одна на миллион, потом съест два пирожных, выпьет три чашки крепкого кофе и, устремив затуманенный тоской взгляд в окно, заговорит о «самой большой ошибке» в своей жизни.

А Кира будет сидеть, тянуть из стакана минералку, делать вид что слушает, кивать в нужных словах головой и двигать возмущенно бровями и подыскивать слова, чтобы объявить подруге о том, что она, наконец-то, выходит замуж. Что «самая большая ошибка» её лучшей подруги стала самой большой любовью для неё, Киры.

Два мороженых

Моя подруга Таня работает в школе. Сами знаете, какие там заработки – одна нервотрепка да головная боль. В августе же у ее дочери Жанны день рождения – двадцать пять исполняется. Решила Таня не флакон духов подарить или очередную кухонную вещь, а сделать дочке основательный подарок. Поездила по магазинам и нашла симпатичный плащик.

– Цвет кофе с молоком,– объясняла она мне по телефону, – потайная застежка, а у горла такая блестящая прямоугольная штучка. Короче надо брать.

Надо, конечно, но на тот момент у моей подруги была только сотня долларов, а плащик стоил пятьсот. Где еще четыреста взять? Задумалась она. А на другой день купила газету «Из рук в руки» и давай по объявлениям названивать. Номеров тридцать отзвонила, пока не наткнулась: «Требуется рабочая в усадьбу. Заработок в месяц 500 долларов».

Подруга обрадовалась – это даже больше, чем она планировала.

– Слушай, – звоню я ей, – а не тяжело тебе будет рабочей? Ты всю жизнь у доски, больше головой работаешь, чем руками. Стоит ли соглашаться?

Но Таня уже загорелась. Поехала на встречу с хозяевами. А я подумала: ну что же, она родом из деревни, для неё сельский труд, даже основательно подзабытый, все же не в новинку. Зато жиры свои растрясет и к новому учебному году постройнеет – будет чем перед коллегами похвастать.

Встретились мы с Таней уже осенью в кафе, заказали пломбир, пирожные.

– Как дела? Купила Жанке плащ?

– Конечно.

– Тяжело было работать у богатых?

– Конечно.

А сама смеется.

– Хочешь, расскажу?

– Давай!

И вот что Таня рассказала. Объявление в газету дали действительно владельцы усадьбы, что расположена в районе западного шоссе. Добралась она туда на рейсовом автобусе. Метров через сто от остановки начинался высоченный бетонный забор, а метров через пятьдесят в нем обнаружились стальные ворота с красной кнопкой под козырьком и видеокамерой сверху. Таня нажала кнопку – вышел охранник.

– Я по объявлению.

Охранник окинул ироническим взглядом рыхлую фигуру претендентки.

– Пошли.

Моя подруга ни разу не видела, как живут богатые, поэтому откровенно пялилась на трехэтажный особняк со стеклянными галереями, огромными балконами с коваными решетками, на блестящие машины, возле которых лениво похаживал парень в комбинезоне. Слева и чуть вглубь стоял еще один дом – двухэтажный. И оттуда подпрыгивающей походкой неслась молодая женщина.