Антиватник

Сергей хотел было состроить пальцами рога и промычать, да плюнул, резонно рассудив: «Если обращать внимание на каждого умственно-неполноценного, то так и до инсульта недалеко или инфаркта… Ну её на хер!»

Как разумный человек, дядя Серёжа воздержался от полемики с быдлом. Он направился к выходу, прикидывая, за сколько тысяч российских рублей можно заказать хотя бы полчаса разговора. На этот раз каждая минута общения с Лондоном стоила аж шестьсот деревянных, да это ещё и по акции! Короче говоря, солидная получалась сумма…

Сергей вышел на улицу, облегченно выдохнув.

«Значит, с мамой всё хорошо – подумал он – ну и чудесно! Кажется, все дела закончились… чем заниматься остальную половину дня?»

Внутренний голос посоветовал Сергею устроиться на работу и корректно намекнул, что целая прорва свободного времени появилась у него исключительно из-за отсутствия трудовой занятости. Крамольников собирался заняться поисками работы уже завтра. Решить проблему с трудоустройством надо было как можно скорее по двум причинам: во-первых, денег мама оставила не так много, во-вторых, освободившийся условно-досрочно должен где-то трудиться, тем самым, демонстрируя системе исполнения наказаний своё полное исправление, произошедшее благодаря перевоспитанию в курортной зоне.

Вдруг Крамольникова как громом поразило!

«Сегодня же папина година!» – вспомнил Сергей.

Он решил заглянуть в церковь и помянуть отца, который умер за несколько лет до пренеприятного случая с бойцом госгвардии Полудурковым. Вообще, Крамольников никогда не относил себя к истинно верующим и, скорее, был агностиком, кое-когда задумывался о существовании Господа Бога и заходил в церковь лишь по праздникам. Сергей решил прогуляться до храма Пресвятой Богородицы, благо до него было минут десять пути, если идти не торопясь, глазея по сторонам и покуривая сигаретку. По пути он собирался заскочить в магазин за продуктами, однако у самого входа развернулся, словно по команде «Кругом!» – внезапно дядю Серёжу осенила светлая мысль: «Не стоит переться в церковь с пакетами – только толкаться! Лучше на обратном пути зайду, да затарюсь как следует…»

Крамольников закурил вторую сигарету. Возможность потчевать свой организм табачными изделиями без ограничений устаканилась в сознании бывшего «политика» как один из неотъемлемых аспектов свободы. Казалось бы, глупо, и если не глупо, то уж точно не умно, даже не поспоришь. Но в колонии сигареты ценились на вес золота. Перед тем как подымить лишний раз, заключенному следовало бы подумать, а стоит ли – может, лучше отложить табачную валюту на чёрный день или потратить на вещицу какую полезную.

Сергей остановился неподалеку от странного вида здания, недоуменно глядя на чудо архитекторской мысли, украшенное куполом, на которым был изображен Сам, собственной персоной. Сам держал правую руку слегка приподнятой, сведя пальцы в подобие крестного знамения. Левую руку главный главарь нашей великой и могучей вытянул по швам, скрестив указательный и средний пальцы на манер хрен знает какого символа.

Над воротами здания висела пара камер. Прямо под двумя цифровыми очами, которые неусыпно следили за происходящим вокруг, стояла кучка старушек в платочках, кудахтавших о том, какая пенсия нынче маленькая, какие лекарства дорогие, и какая длинная, сука, очередь к участковому терапевту. Относительно последнего – со старыми курицами даже не поспоришь.

На воротах здания Сергей увидел табличку, на которой красовались три большие буквы, написанные каким-то особым шрифтом, стилизованным под старославянский: «КГБ» и чуть ниже расшифровку инфернальной аббревиатуры, заставлявшей сжиматься от страха пятые чакры советских диссидентов: «Конгрегация государственной благодати».

Крамольников снова почувствовал, как поток квантовой энергии, выделяемой иррациональной российской действительностью, стрелой врывается прямо в мозг, грозя уничтожить лобные доли к едреней матушке! Но, к счастью, он отвлекся от попытки осознать только что прочитанное, услышав громкие торопливые шаги и скрип колес – Сергей обернулся и увидел рикшу, который нёсся по дороге, чудом избегая столкновения с проезжающими машинами. В повозке восседал пассажир, частично скрывавший физиономию за чёрными очками. Расшитая золотом одежда, украшенная драгоценными камнями, отдаленно напоминала облачение православных священнослужителей. Рикша – худощавый мужичок, нёсся с повозкой в руках, таща язык на плече, торопливо подбежал к воротам здания «Конгрегации государственной благодати».

«Тпру!» – громко воскликнул пассажир, останавливая «лошадку».

И, надо сказать, он сделал это очень вовремя, а иначе рикша протаранил бы ворота здания насквозь. Впрочем, вряд ли, скорее всего, грандиозное столкновение закончилось бы разбитым лбом. В крайнем случае, ещё и вмятиной на одной из воротин.

Пассажир не спеша вылез из повозки. Притихшие бабки, галдевшие у входа ещё пару мгновений назад, смотрели на него, восторженно улыбаясь, словно это был ангел божий, а не сотрудник «Конгрегации государственной благодати». Крамольников сразу догадался, какая организация является работодателем этого господина – характерную нашивку «КГБ» на спине мог упустить из виду разве что слепой.

Рикша упал на колени, подобострастно глядя на «кагэбиста». Слуга конгрегации, проходя мимо, подставил мужичку правую ногу, и тот сочно чмокнул ботинок, начищенный до блеска. Эх, видел бы ты, мой дорогой читатель, сколько благодарности было в глазах человека, стоявшего на коленях! Словами не передать.

Легонько похлопав рикшу по голове, «кагэбист» направился к зданию конгрегации. Старушки расступились, поклонившись архиважной персоне, которая на них даже не взглянула и скрылась за железными дверями.

Крамольников молча хлопал глазами, отказываясь верить в увиденное.

– Кто это? И зачем вы поцеловали его ботинок?! – удивлённо спросил Сергей у мужичка, который уже встал с колен.

– Ты что – безбожник?!! – злобно воскликнул рикша, сверкая глазами. – Это же кагэбатюшка!

– Ну и дальше-то что? Зачем ботинки целовать? – недоуменно спросил Крамольников, разведя руками и пожав плечами одновременно. – Вы…

– Ох, вот и видно, что ты – безбожник сучий! – рикша топнул ногой, изрыгнув проклятие в адрес «безбожника».

Бабки, которые всё ещё торчали у входа, закивали, осуждающе глядя на человека, задававшего совершенно неуместные вопросы.

– Да ты… – рикша запнулся, – … ты хоть понимаешь, какая это благодать!!!

– Дурак, кто бы он там ни был, ты его ботинок поцеловал! Ботинок! – закричал Крамольников. – Какая, на хер, благодать?!!!

– Ох, сучий потрах, ты дождешься! – мужик окончательно вышел из себя. – Сатанист поганый! Заклинаю тебя силою Самого и министров его! Изыди!!! – мужичок изобразил непонятный жест руками. – И еще заявление на тебя напишу!!!

«Эй!» – воскликнули сзади.

Крамольников обернулся – это был мужчина лет пятидесяти. Жестом тот позвал его за собой и направился в сторону, оборачиваясь, словно хотел убедиться, что незнакомец, услышал. Сергей проследовал за ним с твёрдым намерением узнать, чего тому, собственно, нужно от человека, которого тот явно видит впервые.