Страница 10 из 18
Сам Игорь прискакал сюда, конечно же, не для того, чтобы убедиться, что его небольшая армия не развеялась, как дым. И не ради контроля: назначенные командиры вполне справлялись со своими обязанностями. Дело было в Рудольфе, точнее – в новостях, которые он привез из Батавии, и в желании сохранить их в секрете, как можно дольше.
Всего лишь осторожность.
Каждый из канаанских купцов, безусловно, был глазами, ушами, а возможно – руками и кошельком, – неизвестного числа любопытствующих. Поэтому нельзя было с уверенностью утверждать, взял ли кто-то из рабов, слуг, воинов или даже их командиров серебро, за то чтобы держать гостей в курсе новостей, или нет. Мир, особенно накануне ухода, следовало беречь. Поэтому давать поводов канаанским городам, из-за одних только догадок и подозрений преследуя их купцов, не хотелось.
В общем, по-настоящему важные вещи было просто невозможно бесконечно удерживать в тайне, но сделать так, чтобы они стали известны потенциальным недоброжелателям, как можно позже – стоило хотя бы попытаться. Позже узнают враги, позже закутится Колесо Неприятностей. А там – одно, другое, третье – и глядишь, все случится, когда Игорь уже вернется…
– Я, так понимаю, новости хорошие, – скорее подытожил, чем спросил Игорь, после взаимного дружеского похлопывания по плечам. – Для начала самое главное: батавы выполнят мою просьбу?
– Да, господин, это обещание после аудиенции у конунга, мне подтвердил и ливэ Аскольд*, – кивнул Дольф. – Очень они были рады твоему золоту. Авары были, конечно, беспокойными соседями, но после того, как у них замятня случилась, нормальная торговля в степи все еще не восстановилась, а без пошлин с нее – серебра конунгу не хватает…
Набег, вынудивший арвадов отозвать свои войска, случился не сам по себе.
Двести тысяч серебряных гельдов от Торгового Союза, растворились в переметных сумах кого-то из аварских тойонов. И как раз при посредничестве батавского конунга. Нюанс был в том, что деньги эти могли дать кому-то из претендентов тот самый перевес в силах, и авары снова сумеют избрать единого кагана. А значит, снова стать опасными для батавов.
Поэтому выступи конунг, против этой части плана, или просто поручи он саботировать его, и армии Игоря пришлось бы до упора рубиться с войском сильнейшего из канаанских городов…
Сердечную благодарность следовало подкрепить чем-то более материальным, чем просто слова. Тем более что в руки Игоря совершенно невредимыми попали самые богатые на известной части континента золотоносные рудники. И сундук с почти 29 кг золота в слитках, стоивших не меньше 200 тыс. гельдов* в серебряной монете, как раз и был тем, вполне приемлемым между правителями эквивалентом «спасибо!»
Ради его вручения, и озвучивания еще одной «небольшой просьбы», ему и понадобилось отсылать Дольфа. Во-первых, для многих других соблазн мог бы оказаться неподъемным, во-вторых, обычный гонец тут и впрямь не годился.
– Сколько они дадут воинов?
– Все как ты и просил, господин, 2 000 всадников, не хуже тех, что батавы присылали на войну, – чуть усмехнувшись, он уточнил. – Второму сундуку они были рады почти так же, пусть он и оказался в два раза меньше…
Действительно, согласившись на передачу титула и власти от старшего рода к младшему, батавская владетельная семья выторговала себе ништяков, и теперь, без полноценных сборов с торговли выполнять их стало куда как сложнее. Затеянная перестройка укреплений бывшей столицы – их самого крупного города Зунда* – из этого числа. Так что в деньгах, чтобы не разрушить единство своего небольшого королевства, Абе Упрямый и, правда, нуждался.
Узнав о нападении на свою марку и подлом намерении Торгового Союза отмолчаться, бывший журналист поначалу даже растерялся. Возвращение вместе с армией заняло бы никак не меньше 45-50 дней. Даже гонцам для преодоления этого расстояния нужно было никак не меньше трех недель.
Нанять в момент роспуска армии победителей всех, кто пожелает продать свой меч, было вполне возможно. При обычном найме, никакие солдаты удачи не приняли бы в оплату зерно или скот. А значит, это прикончило бы все его финансовые ресурсы, что вроде можно было бы пережить. Но как быть с надеждой расширить свои владения? И к тому моменту уже не только своей надеждой. Очень многие сделали ставку именно на это…
Вот поэтому Игорь в итоге и решил понадеяться на тот самый авось и, в первую очередь, начать формировать структуру нового владения, а не рванул на помощь. Нужно было попытаться создать нечто жизнеспособное, с учетом вполне рабочего опыта Треверской марки. Тем более что две трети бывших фризских наемников заинтересовались возможностью получить землю под властью фризского же лорда.
Наметив план, и мучительно решая как именно поступить: сколько и кого он сможет нанять, а кого призвать в качестве союзника (отделавшись щедрыми, но лишь однократными подарками), какие войска взять с собой, а кого оставить присматривать за новым владением…
В какой-то момент Игорь понял, что на то и то одновременно, у него просто не хватит сил. Пусть в треверской марке остались почти все войска, и с собой он увел меньше 600 воинов, но требовалось-то опрокинуть сразу два племени.
И тут-то у него и случилось озарение. Идея нанять пару тысяч отличных батавских всадников. Пусть на ту сторону хребта, в неизвестность обошлось бы чересчур дорого, но оставить здесь, ради мирного патрулирования – это была вполне рабочая идея. Хотя бы потому, что в ближайшее время в Протекторате и правда, никаких вторжений не ожидалось. А вот останься здесь неоправданно мало воинов, и канаанские соседи могли бы передумать.
Так что еще один подарок батавскому конунгу на 100 000 «серебром», да потом – примерно по 65 000 ежемесячно уже самим всадникам – получалось, конечно, немало, но другого варианта все равно не было.
* * *
К концу войны за Треверскую марку его собственная дружина изрядно подросла, и если считать вместе с матросами, колесничими и прочей полувоенной братией, выходило изрядно поболе тысячи человек. До этого большинству из его людей платить постоянное содержание не было необходимости. Игорь был лишь «морским конунгом» и формально люди шли за ним, рассчитывая только на славу и добычу.
Хотя, конечно, дарить подарки своим последователям – это было священное право и почетная обязанность предводителя дружины. Щедрость для хевдинга или ярла считалась главной добродетелью. Возможно, даже более важной, чем все остальные. Хотя поставь такой вопрос ребром на тинге, и споры точно бы дошли до драки…
Победа тогда, конечно же, все изменила.
У Игоря появились земли, подданные и постоянный доход, так что никто бы не понял, если бы его люди продолжали существовать в героической бедности, и испытывать радости достатка лишь от победы к победе…
Недавний разгром канаанеев, естественно, тоже изрядно добавил расходов, но доходы бывшего журналиста это, как минимум, утроило. Правда, пока только потенциально.
Нет, более трех тысяч рабов, инженеров-рудознатцев и плавильщиков, доставшихся Игорю вместе с золотоносными шахтами, конечно же, продолжали стабильно углубляться в породу и выплавлять не меньше 700-800 грамм золота в сутки. При этом достаточно регулярно они находили и самородки. В основном, конечно, мелочевку – в виде тончайших пластинок, – но и вполне заметные слитки в сотню другую грамм, или даже целый килограмм.
Были, правда, и более убедительные находки, но уже куда реже.
Например, однажды попался даже настоящий рекордсмен. Целый золотой валун весом в 12,5 кг. За такую удачу полагался приз – безоговорочная свобода для долгового раба, или несколько очень привлекательных бонусов для попавших на рудники за преступления.
Пару сотен фризов и чиуру при захвате «пришлось» освободить. Это было политически правильно, да и в целом разумно. Но перемирие с Великим Картом*, в отличие от полноценных мирных договоров с Газором и Арвадом, оговаривало не освобождение всех пленников, а лишь право выкупа. Поэтому сейчас на рудниках вкалывали почти на тысячу рабов и пленников больше. И с учетом непредсказуемой «самородной удачи», средний доход с рудников доходил до 36-38 кг золота или 254-270 тыс. гельдов «серебром» в месяц.