15-кратный зум

На своей остановке я буквально выполз на улицу, радуясь, что ещё достаточно прохладно и на мне надета куртка. Странно… Я себя вёл не как Али. А этот Алексей, похоже, просто дурак! Хотя, при чём здесь Алексей? Сейчас я — это я! Вот только — кто я?

С утра наш начальник устроил оперативку. Опросил всех, какой объём работ выполнен. Как всегда, работы много, денег мало. Высшее начальство очень озабочено нашими проблемами…

Нелли скучала, бросала на меня заговорщицкие взгляды и иногда делала какие-то жесты, обозначающие недовольство всей сложившейся ситуацией. Надеюсь, что она имела в виду производственные проблемы. Вероника сидела в сторонке и крутилась на вертящемся стуле. Она вдруг встретилась со мной взглядом и развернулась так, что мне стало видно её ножки, далеко видно, под не очень длинной юбкой. Выждала полминуты. Её глаза чуть сузились, потом расширились. Она улыбнулась, обнажив ряд аккуратных зубов, и опять крутнулась на стуле. Я почувствовал, что вспотел, а сердце трепыхалось, как подбитая пташка. Уф! В моём гареме мне было спокойнее.

Нелли опять развернулась в мою сторону. О, нет! Я сойду с ума. У неё был уверенный взгляд королевы, дающей милостыню… Хотя, может быть награду? И сейчас этот разворот головы, этот взгляд мне кого-то напоминал. Аллах Всемогущий! Такой же взгляд у Натачи! И я, к своему удивлению, не знал, как этот взгляд толковать.

Я с трудом дождался конца заседания и бросился к своему компьютеру. Но работа не двигалась. К тому же, народ был взбудоражен слухом, что дают зарплату. Уже двум отделам дали… Может быть, сегодня после обеда, или завтра… Болтали о разном, причём без умолку. Валентина вдруг вспомнила, что её муж поехал на курорт, так жаль, что отпуска не удаётся сделать одновременно, дома теперь ужасно скучно и одиноко… При этом она выразительно посмотрела на меня. Нина, дама, похожая на гувернантку-англичанку, с надменными манерами, вдруг прямо заявила, что печёт великолепные оладьи и приглашает меня их попробовать. А ещё у неё есть отменное варенье…

Спасся я только благодаря приходу Женьки Фомина. Он притащил торт и вина, чтобы отпраздновать начало своей бизнес-деятельности. Дамы ели торт и пили вино. А "для мужчин" Женя принёс водки. Я с ним выпил по одной. Потом ещё по одной. Потом ещё. Когда начальник принёс нашу зарплату, я уже изрядно набрался.

Конверт с деньгами был необычайно тонким. Я заглянул в него, там лежали жалкие семьдесят восемь гривень, то есть чуть больше тридцати баксов. И это за месяц работы! Может быть, на трезвую голову я бы смолчал. Впрочем, смолчать мог бы Алексей. Я, в любом случае, молчать не захотел. Я заявил начальнику, что увольняюсь, и через пять минут моё заявление уже лежало у него на столе.

— Ну, что? — хитро посмотрел на меня Женька. — Может быть, ко мне пойдёшь? Пока денег никаких нет, но…

— Нет! — категорически замотал я головой. — Я попробую сам.

— Смотри… — Фомин прикрыл дверь, чтобы не видело начальство, закурил и включил вытяжку. — Тебе семью кормить надо. А передряги первого периода становления может выдержать только холостяк. На пустой желудок такие обалденные мысли в голову приходят…, - мечтательно произнёс он.

— Так ты же предлагаешь мне делить твои передряги!

Он хмыкнул, затягиваясь.

— Я хорошо знаю это дело. Уже не один год занимаюсь ремонтом электроники. Теперь только легализуюсь и посвящу этому всё время.

— А я в этом почти дуб! — я так сказал, поскольку знал, что Алексей в ремонте не сведущ. Сам я такую допотопную технику чуть ли не с закрытыми глазами ремонтировать могу. Правда, Джень это делает лучше.

Дома я поставил жену в известность о том, что уволился. Наташа молча обдумывала эту ситуацию, а я вдруг подумал, что она "обалденная" женщина и я в неё влюблён. Я поделился с ней своими планами насчёт своего дела. Она опять задумалась.

— Мне кажется, что это очень рискованно, — наконец, сказала она. — Ты хочешь заниматься инновациями, внедрением изобретений. Но ты же мало контактен.

Моя любовь к ней резко стала уменьшаться. Я стал испытывать колебания. Я! А что говорить про несчастного Алексея?

— Впрочем, — добавила она, — у нас прокладывают телефонную линию… Я записалась. Думаю, это тебе будет кстати.

— А где мы возьмём деньги?

— У меня есть кое-что из ювелирных изделий…

Ай! Она, всё-таки, настоящая женщина! Как она мне нравится!

Я проснулся от пронзительного перезвона колокольчиков. Первая мысль была, что Наташа в темноте зацепилась за китайские колокольчики, висящие на люстре. Нам на Новый год их подарили. Я открыл глаза и увидел, что в комнате светло. Ах, да… Корабль! Джень мягко, по-кошачьи, потянулась. А я почувствовал, что у меня проблема. Я был Али там, а здесь я был Алексей. Со всеми своими привычками, представлениями и мировоззрением. Ну, что за издевательство!? Я ощутил, что на спине волосы встали дыбом. Я был не готов к такому повороту событий.

— Ты, может быть, хочешь другую музыку? — спросила Джень на арабском.

— Нет-нет. Оставь эту, — с ужасным произношением выдавил я. На большее я не был способен.

Я встал, попытался делать зарядку и обнаружил, что болит ребро. Как это я забыл! Впрочем, до сегодняшнего утра это было не моей проблемой.

Джень тем временем уже быстренько навела порядок в моей каюте, бросая на меня странные взгляды.

— Я схожу на вахту! — бросила она.

— Угу! — ответил я.

Я давно заметил, что существует ряд слов, которые называются междометиями, но на самом деле являются настоящими словами давнего праязыка. Так, слово "угу" одинаково хорошо поймёт и русский, и англичанин, и немец, и китаец. Правда, японцы не говорят "угу", это скорее "у-у-у!". Если бы я на своём ломаном арабском попытался сказать "хорошо", то произношение покоробило бы даже плохо говорящую на нём Джень. А моё "угу" было ей хорошо понятно.

Когда жена ушла, я привёл себя в порядок: принял душ, оделся во всё чистое. Именно такое поведение должно быть у Али, я это прекрасно помнил. А вот с бритьём возникли проблемы. Я пытался подравнять бороду, но у меня ничего не получалось. Я довёл толщину усов и самой бороды до той границы, когда они стали похожи на бородку какого-нибудь прощелыги-проходимца, а не уважаемого космического торговца. Глядя в зеркало, я чертыхался, что совершенно не соответствовало поведению правоверного мусульманина. К тому же, борода получилась несимметричной, а это было хуже всего. В конце концов, я её просто сбрил подчистую. Никогда бороду не носил, без бороды привычнее.

Стоя и разглядывая дело своих рук, я думал о том, какую ошибку совершил. Я изменил облик одновременно со сменой "начинки". Будет просто здорово, если меня не убьют сразу.

Щелкнули створки двери, и моя душа провалилась в пятки.

— Али! — за моей спиной в зеркале показалось лицо Натачи. — Ты… Ты что… Это из-за неё?

— Ты имеешь в виду Катерину? — спросил я на чистом русском, чуть разворачиваясь, чтобы оглядеть себя сбоку. Слава Богу, что с ней я могу говорить на своём родном языке. — Да нет, вроде бы… Скорее, это несчастный случай… Хотел изменить форму, а вышло чёрт-те-что.

— Ты, действительно, странно разговариваешь, — заметила Натача. Она была одета в серебристые шорты и такую же рубашку с короткими рукавами и витиеватой машинной вышивкой. Её серые глаза сейчас были похожи на сталь клинка. Она восхищала Али, но у меня от её близости по спине пробежал холод. "У меня мурашки от моей Наташки"…

Неужели Джень заметила моё произношение? Наверное, ещё кое-что в поведении? Тогда мне конец! Я с ужасом ждал дальнейшего развития событий, но его не последовало. Я закончил одеваться, а Натача стояла рядом, ничего не говорила и не уходила.

— Наташа, что у нас нового? — спросил я, так как молчание становилось тягостным.