Страница 40 из 147
– Вы вот все говорите о цивилизованности, президент Гаврисом, – угрюмо высказался высокий багмим. – А как прикажете нам, сенату Новой Республики, считать себя цивилизованными, если мы даже не можем высказать свое отвращение к ужасному преступлению, совершенному против планеты Каамас?
Лейя прокашлялась.
– Разрешите напомнить сенату, – сказала она, – что какую бы неприглядную роль ни сыграла отдельная группа ботанов, у нас нет указаний на то, что они непосредственно участвовали в уничтожении Каамаса. Именно это, по моему представлению, и должно быть отправной точкой и для нашего возмущения, и для нашего правосудия.
– Так вы что, хотите простить ботанов? А может, и оправдать их? – резко спросил кто-то из незнакомых ей сенаторов.
– Не говоря уж о том, что настоящие преступники были, несомненно, агентами бывшего сенатора Палпатина, – добавил кто-то с противоположной стороны палаты. – Все такие агенты были наверняка уничтожены во время этой ужасно долгой войны с Империей.
– А почему вы так в этом уверены? – раздался еще один голос, на этот раз крайне мелодичный. – Мы до сих пор расследуем всю глубину и тяжесть преступлений Императора Палпатина против народов Галактики. Кто решится с уверенностью сказать, что и среди нас до сих пор не ходят его агенты?
– Вы что, обвиняете кого-то из нас?
– Если вы имеете в виду ваш титул, так что с того? – отпарировал тот. – О внедренных к нам агентах Императора до сих пор легенды ходят…
Гаврисому опять пришлось отключить звук, и снова дебаты превратились в нестройный хор далеких голосов, безуспешно пытающихся перекричать друг друга. Лейя вслушивалась в подавленный в зародыше спор, в бесчисленный раз благодаря Силу за то, что хотя бы временно она не отвечает за этот сумасшедший дом.
Голоса постепенно затихли, и воцарилось напряженное молчание. Гаврисом снова коснулся клавиши.
– Я уверен, что сенатор сектора Чорлиан выражался исключительно в фигуральном смысле, – произнес он с обычным непоколебимым спокойствием. – В любом случае эти споры стали совершенно беспредметными, так что в дискуссии пока что объявляется перерыв. Если документ, доставленный советником Органой Соло, поддастся восстановлению настолько, что станет возможным разобрать имена, обсуждение будет открыто вновь. А пока что – у нас много иных вопросов, требующих и нашего внимания, и безотлагательного решения.
Он сверился с дисплеем, затем взглянул вправо.
– Начнем с отчета комитета по экономике. Сенатор Куэдлифу?
* * *
Отчет комитета по экономике занял больше времени, чем обычно, поскольку на рассмотрение полному составу сената были представлены два законопроекта. Само по себе это было довольно необычно: каждому сенатору дозволялось выдвинуть не более одного законопроекта в год, и поскольку любой проект мог покинуть стены соответствующего комитета только путем прямого голосования, при полном к тому же отсутствии голосов «против», большая часть законопроектов никогда не получала достаточной поддержки, чтобы дойти до сената. А из тех, что все-таки выносились на рассмотрение сената, утверждались и вовсе немногие.
Именно так и должна была, по расчетам ее создателей, работать система. Притом что в сенате уже насчитывалась без малого тысяча членов, каждый из которых представлял от пятидесяти до двухсот населенных планет, у Корусканта попросту не было способов соблюсти интересы всех граждан Новой Республики. После последних изменений в сенате его роль почти исчерпывалась рассмотрением общих вопросов обороны и разрешением разногласий между секторами. Вопросы повседневного и оперативного управления были переданы в ведение секторов, систем, планет, регионов, районов и городов с поселками.
Некоторые из сенаторов, те, кто помнил славные времена Старой Республики, иногда сетовали, что сенат, мол, ныне стал не более чем дискуссионным клубом. У большинства, но гораздо более яркими, сохранились воспоминания о владычестве Корусканта во времена темных лет Империи. Поэтому любое ослабление центральной власти как нельзя лучше отвечало их интересам.
Вот так и получилось, что комитет по экономике оказался единственным, кто представил законопроекты на рассмотрение или, говоря несколько иными словами, оказался единственным, имевшим реальные новости для доклада и обсуждения. С остальными комитетами Гаврисом разобрался играючи и оперативно, умудрившись закончить заседание меньше, чем за пару часов.
Тем не менее, когда Лейя влилась в поток выходящих их палаты, у нее возникло стойкое подозрение, что сегодня умы сенаторов и советников были заняты отнюдь не обсуждением законопроектов. У всех на уме был один Каамас. Каамас и правосудие. Или месть.
– Ваше высочество? – окликнул ее напряженный голос, с трудом перекрыв гул толпы.
Лейя приостановилась и, оглядевшись, помахала рукой.
– Ц-ЗПО, я здесь.
– Ах, – произнес робот, с важным видом проталкиваясь к ней. – Надеюсь, заседание прошло успешно?
– Да, пожалуй. Насколько этого можно было ожидать в данных обстоятельствах, – ответила Лейя. – От техников по поводу инфочипа есть что-нибудь новое?
– Боюсь, что нет, – горестно протренькал Ц-ЗПО. – Но есть новости от капитана Соло. Он вернулся и ожидает вас.
Сердце Лейи забилось быстрее.
– Он что-нибудь говорил о своей миссии на Ифигине?
– Боюсь, что нет, – опять растекся в извинениях Ц-ЗПО. – Я должен был его спросить?
– Нет-нет, все в порядке, – успокоила его Лейя.
– Мне показалось, он не слишком расположен к разговорам, – задумчиво заметил дроид. – Если бы я спросил, он бы мог и не ответить.
Лейя улыбнулась.
– Да, наверное, – согласилась она, с нежностью вспоминая манеру своего мужа обращаться с дроидами вообще и Ц-ЗПО в частности.
Она вообще-то планировала направиться прямиком в свой кабинет и хоть немного разгрести гору рутинной работы, что непрерывно накапливалась в ее рабочей деке. Теперь советник Органа Соло вдруг решила, что дела могут и немного подождать. Хэн сейчас наверняка дома…
– Советник Органа Соло? – раздалось над ухом.