Призрак прошлого

– Экран активирован и стабилизирован, – доложил Ардифф.

– Рулевой, влево двести сорок, – скомандовал Пеллаэон. – Самый малый вперед. Турболазеры – огонь!

– Принято, – откликнулось сразу несколько голосов; хор подтверждений завершила фраза канонира: – Турболазеры открыли огонь, сэр.

Пеллаэон чуть ли не прилип к иллюминатору, стараясь по возможности дальше взглянуть вдоль борта старушки «Химеры». На небольшом расстоянии от корабля, там, где орудия пробивали сферу маскировочного поля, бледные трассы выстрелов обрубало. Ослепленная тем же экраном, которое делало ее невидимой для врага, «Химера» яростно била наугад в беспорядочной попытке уничтожить противника.

Хотя, может, не так уж и наугад? Если «предсказатель» работает, как обещано, может быть, у Империи остался небольшой шанс на успех в этой затянувшейся и надоевшей войне.

«Химера» вела огонь долго. Пожалуй, даже слишком долго.

– Все? – спросил Гилад Пеллаэон у Ардиффа.

– Так точно, сэр, – ответил молодой офицер. – Пятьсот выстрелов, как запрограммировано.

Пеллаэон молча наклонил голову.

– Снимайте экран. Посмотрим, что получилось.

Мигание ходовых огней и мерцание звезд вернулись на место. Мысленно скрестив пальцы на удачу, Пеллаэон взглянул в иллюминатор.

В течение нескольких секунд ничего не было видно. Затем с правого борта показались огоньки выхлопа двигателей. Семь штук.

– Сообщение от условного противника, сэр, – подал голос связист. – Цель номер три получила серьезные повреждения и потеряла ход, подтверждает поражение. Остальные семь докладывают о небольших повреждениях. Запрашивают ваших указаний, сэр.

Пользуясь тем, что стоит спиной к экипажу, а отражение в транспаристиле иллюминатора видно лишь ему самому, Пеллаэон скривился. Один истребитель. Из восьми целей «Химера» ухитрилась поразить всего одну. И на это великое свершение пришлось затратить пятьсот выстрелов…

Значит, вот оно как… Подведем итоги: только что было опробовано на практике великолепное достижение инженерной мысли, боевой «предсказатель», лучший, по утверждениям его создателей и спонсоров проекта, прибор для управления огнем в условиях использования маскировочного экрана. И если быть честным, то, пожалуй, уж лучше с ним, чем палить наугад с завязанными глазами.

Объективно говоря, могло быть гораздо хуже. Но результат неутешительный. И в любом отношении неудовлетворительный. При такой эффективности огня в реальном бою корабль практически не имел шансов уцелеть. Картина складывалась грустная и простая, как мычание банты, – истощение энергетической установки при минимуме ущерба противнику, экран снимается, щит снимается, а далее… далее мелкие куски, которые останутся от «разрушителя», будут до конца вечности дрейфовать в космосе.

– Сообщите командиру условного противника, что учения закончены, – сказал Пеллаэон связисту. – Цель три может ожить; всем кораблям – вернуться на «Химеру». Жду их докладов через два часа.

– Так точно, сэр.

– Уверен, «предсказатель» можно усовершенствовать, адмирал, – сочувственно произнес капитан Ардифф. – Это же были только первые полевые испытания, сэр. Его можно улучшить.

– Как? – полюбопытствовал Пеллаэон. – Обучить машину думать поточнее? Или пусть прочтут ему курс лекций на тему «Как читать мысли противника» ?

– Вы же дали для изучения образа действий противника только два захода, – напомнил Ардифф. – При большем количестве данных он бы смог лучше предвидеть их передвижения.

Пеллаэон тихонько фыркнул.

– В теории, капитан. Спору нет, при определенных управляемых ситуациях может и получиться. Но бой едва ли можно назвать контролируемой ситуацией. Слишком много неизвестных и слишком много переменных. Особенно если принять во внимание, что нам приходится иметь дело с сотнями представителей чужих рас и соответственно разных школ военного мышления, а также бесчисленных вариаций индивидуальных особенностей пилотов. Я с самого начала знал, что сама идея «предсказателя» – тормашкин труд. Но попробовать все же стоило.

– То есть мы просто пришли к тому, с чего начали, – не сдавался Ардифф. – Начнем опять с нуля, придумаем что-нибудь еще. Должна же быть хоть какая-то польза от этого экрана.

– Да, конечно, – без выражения ответил Пеллаэон. – Гранд адмирал Траун придумал целых три способа его использования и все их применил на практике. Вот только равного ему военного гения в Империи больше нет.

Он тяжко вздохнул.

– Нет, капитан. Все кончено. Мы проиграли.

В растянувшиеся надолго минуты единственным звуком на мостике было негромкое бормотание вахтенных.

– Вы не можете… не имеете права так думать, адмирал, – обиженно выговорил Ардифф, заставив Пеллаэона в очередной раз вспомнить, насколько юн его подчиненный. – Вы не серьезно… И если мне будет позволено высказать свое мнение, сэр, верховному главнокомандующему вообще непозволительно так говорить… сэр.

– Это почему же? – удивился Пеллаэон. – Последний юнга понимает, что мы…

– Никак нет, сэр! – упрямо перебил его капитан. – Мы по-прежнему удерживаем восемь секторов, это тысячи населенных систем. У нас есть флот почти в две сотни «звездных разрушителей». У нас достаточно сил, чтобы с нами считались!

– Да ну? – изумился Пеллаэон. – Правда?

– Разумеется, – стоял на своем Ардифф. – А как иначе мы могли бы продержаться против Новой Республики?

Пеллаэон снял каскетку, пригладил встопорщенные короткие седые волосы и вновь водрузил головной убор на подобающее ему место.

– Мы держимся… пока держимся. Просто потому, что Республике не до нас. Они там слишком заняты, увлеклись внутренними дрязгами.

– Что весьма для нас выгодно, – подхватил Ардифф. – Это дает нам время на реорганизацию и перевооружение.

– Перевооружение? – Пеллаэон бросил на младшего офицера полный горечи взгляд. – Капитан, а вы хотя бы мельком посмотрели на то, чем мы здесь сегодня занимались?

Он махнул рукой на иллюминатор, за которым к раскрытому створу летной палубы направлялись «ловчие птицы».