Страница 17 из 27
Поскольку благодаря инвестициям и увеличению заработной платы население будет расти, а для пропитания каждого потребуется все больше и больше продовольствия, в определенный момент наиболее подходящая для возделывания зерновых культур земля будет занята. После этого будет обрабатываться менее плодородная или менее производительная почва. Однако, поскольку весь хлеб продается работникам, имеющим заработки в размере прожиточного минимума, по одинаковой цене, уже используемая более производительная земля принесет больше прибыли, чем менее производительная. Именно на этом этапе рассуждения Рикардо разработал свою знаменитую теорию ренты.
Рикардо определял ренту как перемещение прибыли к землевладельцам на том простом основании, что они обладали монополией на определенный редкий актив. При этом не делалось допущения (как в современной неоклассической теории, рассмотренной в главе 2), что эти ренты будут нивелированы в результате конкуренции, – они сохранялись благодаря властным отношениям, имманентным для капиталистической системы. Во времена Рикардо большая часть пахотных земель принадлежала аристократам и помещикам-джентри, а обрабатывалась фермерами-арендаторами или батраками. Рикардо предполагал, что рента от более продуктивной земли всегда уходит землевладельцу из-за конкуренции между арендаторами. Если капиталистический фермер – арендатор – хочет рассчитывать на максимально возможную прибыль за счет уплаты меньшей ренты, то землевладелец может сдать землю в аренду фермеру-конкуренту, который заплатит более высокую ренту и тем самым будет вынужден работать на земле лишь со стандартной прибылью. По мере развития этого процесса в оборот будет вовлекаться земля все более низкого качества, а большая часть дохода будет доставаться землевладельцам – рента, предсказывал Рикардо, будут расти.
Еще более важно то, что растущая рента была обратной стороной роста цен на продовольствие, спровоцированного нехваткой сельскохозяйственной земли высокого качества. Из-за более дорогостоящего продовольствия повышалась заработная плата, необходимая для пропитания работника. Эта растущая доля заработной платы, был уверен Рикардо, создавала давление на прибыли в других секторах, таких как обрабатывающие производства (manufacturing). По мере экономического развития норма прибыли – в целом под ней можно понимать возврат на капитал мануфактурного капиталиста – будет падать. Кроме того, падать будет и доля прибыли – часть национального дохода, достающаяся капиталистам. Соответственно, будет расти доля заработной платы, получаемый мануфактурными рабочими. Но дополнительные заработки им придется тратить на продовольствие, которое будет более дорогим, поскольку землевладельцы взимают более высокую ренту. В результате большая часть доходов той или иной нации в конечном счете достанется землевладельцам. Это остановит дальнейший экономический рост и инвестиции – например, в обрабатывающем секторе, – поскольку низкие показатели возврата на капитал не будут оправдывать риски[72].
Делая акцент на различных типах получаемых доходов – ренте, прибыли и заработной плате, – Рикардо обращал внимание на один важный вопрос: как делятся средства, вырученные от продажи товаров? Получает ли каждый вовлеченный в этот процесс «справедливую долю» за тот объем усилий, которые он затратил на производство? Ответ Рикардо был категоричным – нет.
Если тот или иной ресурс для производства – например, хорошая пахотная земля – является дефицитным, то стоимость производства одного и того же продукта – некоего определенного количества зерна – будет варьироваться в соответствии с доступностью этого ресурса. Эта стоимость, скорее всего, будет ниже, если земля имеет хорошее качество, и выше в случае с плохой землей. Прибыли же, наоборот, скорее всего, будут выше на хорошей земле и ниже на плохой. Владелец хорошей земли приберет к рукам разницу в прибыли между хорошей и плохой землей просто потому, что он или она обладает монополией на этот актив[73]. Теория Рикардо оказалась столь убедительной, что она, по сути, по-прежнему используется в экономике для объяснения механизма рент[74]. В этом смысле под таковыми могут пониматься патент на то или иное лекарство, контроль над редкими полезными ископаемыми, такими как бриллианты, или рентные доходы в привычном смысле слова, когда вы платите хозяину квартиры, чтобы жить в ней. В современном мире рентные доходы от контроля над критически важным ресурсом собирают страны – производители нефти, такие как входящие в Организацию стран – экспортеров нефти (ОПЕК).
Нарисованная Рикардо мрачная картина экономической стагнации актуальна и для современной дискуссии – а именно о том, каким образом рост финансового сектора в последние десятилетия и масштабные рентные доходы, получаемые им от спекулятивной деятельности, сформировали препятствия для промышленного производства. Некоторые сегодняшние неортодоксальные экономисты утверждают, что темпы роста будут падать, если финансовый сектор станет слишком большим относительно остальной экономики (промышленности), поскольку подлинные прибыли проистекают из производства новых товаров и услуг, а не из простых перемещений денег, заработанных на них[75]. Для «нового баланса» экономики, гласит их дальнейшая аргументация, необходимо, чтобы подлинные прибыли от производства одержали победу над рентными доходами – в чем, как можно заметить, в точности и состояла точка зрения Рикардо 200-летней давности, а спустя сто лет об этом же будет говорить Джон Мейнард Кейнс[76].
Рикардо действительно был убежден – и об этом также говорится сегодня, – что трудящиеся (главным образом неквалифицированные) в массе своей вытащили проигрышный билет. В его времена сельскохозяйственные работники стекались в быстрорастущие города, и предложение неквалифицированного труда превосходило спрос на него. Поскольку у этих работников не было потенциала для переговоров о заработной плате, они получали скудную оплату в пределах прожиточного минимума. Изображенное у Рикардо господство рент над производством имело и политический эффект: оно способствовало тому, что Британию удалось убедить в необходимости отмены в 1846 году Хлебных законов и в поддержке свободной торговли, что ограничило влияние крупных привилегированных групп и позволило управлять производством при помощи соответствующих издержек, а не посредством доступа к той или иной монополии и сопутствующим привилегиям. В последующие десятилетия Британия стала «мастерской мира». В то же время отмена Хлебных законов привела как к экономической, так и к политической трансформации, в ходе XIX века сместившей баланс власти от лендлордов-аристократов к обрабатывающим производствам. Теория ценности влияла на политическое поведение и наоборот – перед нами та самая перформативность, о которой говорилось в предисловии.
Из Рикардовой модели накопления можно вынести и другие уроки об источниках ценности и о том, кто ее порождает. Подобно Смиту, Рикардо был озабочен пониманием того, как экономика воспроизводит себя. Аналогичным образом он сосредоточился на различии между инвестированием в постоянный капитал и потреблением: «Когда годичный продукт страны более, нежели возмещает годичное потребление, то говорят, что капитал ее возрастает; когда годичное ее потребление даже не вполне возмещается ее годичным производством, говорят, что капитал ее уменьшается»[77]. Но при этом Рикардо тут же добавлял, что все произведенные товары – от одежды до повозок – должны быть потреблены или использованы: в противном случае они будут обесцениваться точно так же, как материальное имущество.
В этом месте своих рассуждений Рикардо выдвинул принципиальный тезис о потреблении, под которым он понимал потребление капиталистов, а не только домохозяйств. Как и производство, потребление может быть производительным и непроизводительным. К производительному типу можно отнести капиталиста, который «потребляет» свой капитал, чтобы приобрести труд, который, в свою очередь, воспроизводит этот капитал и приносит прибыль. Противоположный тип – непроизводительное потребление – представляет собой капитал, потраченный на предметы роскоши, что не ведет к воспроизводству капитала при подобном его расходовании. По этому поводу Рикардо высказался предельно ясно: «Не следует упускать из виду, что все продукты страны потребляются, но неизмеримо большое различие заключается в том, потребляются ли они теми, кто воспроизводит другую стоимость вновь, или же теми, кто не воспроизводит таковой»[78].
72
Иными словами, Рикардо не верил, что производительность сельского хозяйства не вырастет настолько, чтобы цены на продовольствие снизились. До настоящего времени история не подтвердила опасения Рикардо: производительность в сельском хозяйстве существенно увеличилась (по меньшей мере с точки зрения производительности труда), так что продовольствие не стало частью производственных издержек, оказывающей негативное воздействие на прибыль. См. также четкое и наглядное рассмотрение теории ренты и населения Рикардо в: Foley D.K. Adam’s Fallacy…
73
Ricardo D. On the Principles of Political Economy… P. 71.
74
Еще одним элементом взглядов Рикардо, оказывавшим влияние на экономическую теорию вплоть до сегодняшнего дня, является его теория сравнительных преимуществ, объясняющая различные модели торговли.
75
Lavoie M. Introduction to Post-Keynesian Economics. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2009. P. 1–24.
76
Keynes J.M. The General Theory of Employment, Interest and Money. L.: Macmillan, 1936. Ch. 24; Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. Избранное. М.: Эксмо, 2007. Гл. 24.
77
Ricardo D. On the Principles of Political Economy… P. 150; Рикардо Д. Начала политической экономии… С. 168.
78
Ibid. P. 151; Там же. С. 169.