Разыскивается: не-мертвый или живой (ЛП)

Бринли показалось странным, что никто не удивился тому, что Ретт путешествует с несколькими Недовольными. Очевидно, они привыкли видеть его с вампирами. Но они были удивлены ее появлением. Ропот распространился среди оборотней, пока все во дворе не уставились на нее.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на отца.

Он уставился на нее. Сначала ей показалось, что его лицо совершенно ничего не выражало, но потом она заметила, что он стиснул челюсти и смотрел так пристально, что, наверное, мог бы убить оленя, не прикасаясь к нему. Он был в бешенстве. Что ж, она наверняка поставила его в неловкое положение, сбежав со свадьбы, которую он планировал. Это правило вдалбливалось в нее и Фила с детства. Никогда, ни при каких обстоятельствах не спорить и не ставить отца в неловкое положение перед его приспешниками.

– Я привез ее домой, – похвастался Ретт. – И она согласилась выйти за меня замуж через три дня.

Глаза Каддока сузились.

– Неужели?

Он не доверял ей. Что ж, он был прав. Она не собиралась выходить замуж за Ретта. Никогда.

– Бринли! – взвизгнул женский голос. Симпатичная молодая женщина в цветастом коктейльном платье побежала через патио или попыталась это сделать. Рассмеявшись, она сбросила босоножки на высоких каблуках и босиком побежала через двор.

Сердце Бринли расширилось.

– Глинис, – она улыбнулась, когда сестра притянула ее в буйные объятия.

Они всегда обнимались, особенно после смерти мамы и ухода Фила. Как единственные женщины в семье, они цеплялись друг за друга в поисках поддержки. Они всегда понимали, что ни отец, ни брат-близнец Глинис, Ховелл, не будут обниматься.

– Спасибо, Ретт! Я знала, что ты справишься, – Глинис улыбнулась ему, потом Бринли. – Я умоляла его привезти тебя домой.

– Миссия выполнена, – Ретт подмигнул ей.

Она хихикнула и потащила Бринли в патио.

– Разве он не мечта? – прошептала она.

Больше похож на кошмар.

– Глинис, нам нужно поговорить.

– Я знаю! – Глинис нахмурилась. – Я была так опустошена, когда ты сбежала. Если бы ты осталась еще на один день, ты бы встретила Ретта и увидела, как он тебе подходит, – она посмотрела на отца и понизила голос. – И ты бы не расстроила сама знаешь кого.

Бринли остановилась в шести футах от патио, где отец все еще смотрел на нее.

Глинис встала между ними с широкой улыбкой на красивом лице.

– Бринли вернулся домой, папа! Разве это не замечательно?

Благослови ее господь, подумала Бринли. Глинис всегда хотелось верить, что они – счастливая семья. Это был единственный мир, который она знала, поэтому она цеплялась за мысль, что это был хороший мир. У Бринли никогда не хватало духу нарочно лопнуть тот прелестный пузырь, в котором жила ее сестра. Она защищала ее все эти годы в надежде, что ее сестра сбежит, выйдя замуж за хорошего оборотня, который будет хорошо к ней относиться. Всякий раз, когда сомнительный парень проявлял к ней интерес, Бринли прогоняла его.

Каддок взглянул на Глинис, потом снова на Бринли.

– Я уверен, что вам двоим предстоит многое наверстать. Глинис, она будет жить в твоей комнате до свадьбы.

Глинис хлопнула в ладоши и улыбнулась Бринли.

– Нам будет так весело! Это будет похоже на летний лагерь.

Бедная Глинис. Она не понимала, что ей только что назначили круглосуточную охрану.

Каддок сделал знак трем своим приспешникам, которые, к счастью, были одеты.

– Проследите, чтобы моим дочерям было... удобно.

– Да, господин, – они склонили головы.

Еще трое телохранителей. Отец позаботился о том, чтобы у нее не было шанса сбежать.

Один из охранников подошел к дому и открыл заднюю дверь.

– Сюда.

Глинис взяла Бринли под руку.

– Не могу дождаться, чтобы услышать все о твоих приключениях. Я так рада, что ты вернулась домой. Я ужасно скучала по тебе!

– Я тоже скучала по тебе, – пробормотала Бринли, оглянувшись и увидев двух других охранников позади них, загоняющих их, как скот в загон.

– И у нас есть планы на свадьбу! – Глинис втащила ее внутрь. – Я так взволнована!

Бринли вздрогнула, когда дверь за ней захлопнулась. Она вернулась домой.

В тюрьму.

Глава 20

Бринли расхаживала по большой спальне сестры. Неудивительно, что члены стаи считали их принцессами. Огромная кровать Глинис была застелена простынями из египетского хлопка и розовым атласным одеялом. В большом шкафу стоял огромный телевизор с плоским экраном и библиотека DVD-дисков.

В примыкающей ванной комнате красовались позолоченные светильники на мраморной раковине и гигантская ванна-джакузи. Душевая кабина была отделана мрамором и имела три распылительные форсунки. Ни одного окна в ванной, чтобы сбежать.

Она смотрела на белый мраморный пол и думала о Финеасе и Джеке, беспомощно лежащих на голом деревянном полу домика ее брата. Неужели они все еще парализованы? Если она сбежит, позвонит ли Ретт Кайлу и прикажет заколоть их? Возможно, ей следует дать им больше времени, прежде чем она сделает свой ход.

Она вернулась в спальню.

– Брось, Брин, – Глинис похлопала по месту рядом с собой на кровати. – Расскажи мне, где ты была. Чем ты занималась?

– Работала учительницей в школе, – она выглянула из большого окна сестры. Под окном был большой обрыв. Все не так уж плохо, если у нее будет веревка. Или дорогие простыни из египетского хлопка.

Круговая подъездная дорожка перед домом была забита внедорожниками и пикапами примерно сотни гостей, приехавших на Охоту. Может быть, ей удастся одолжить один. Гости ее отца обычно оставляли ключи в машинах на случай, если их придется перевозить. Здесь никто не боялся ограбления. На посту всегда было несколько охранников.

Кроме того, любой, кто покусится на ее отца или его собственность, окажется растерзанным до смерти стаей волков. Любой, кто помог бы ей сбежать, вероятно, столкнулся бы с такой же судьбой. Она была сама по себе.

– Тебе нравится преподавать? – спросила Глинис. – Дети не злы по отношению к тебе?

– Дети благодарны, что у них есть дом, – она оглянулась на сестру. – Я в основном учу Пропащих мальчишек.

– Каких Пропащих мальчишек?

Бринли вздохнула.

– Боюсь, я слишком опекала тебя, – это было необходимо, когда ее сестре было одиннадцать и она оплакивала потерю матери, но, к сожалению, это стало привычкой, от которой было трудно избавиться. – Глинис, наш отец изгоняет мальчишек из стаи. Точно так же, как он поступил с Филом.

Она моргнула.

– Фил решил уйти...

– Нет. Наш отец выгнал его. Он делает это с мальчиками каждый год. Некоторым из них было по двенадцать лет.

Глинис беспокойно заерзала на кровати.

– Я и не подозревала, что они так молоды. Мы не должны говорить о них. Как только они уходят из стаи, они...

– Они все еще существуют. Представьте себе, что ты осталась без дома и семьи...

– Не надо, – Глинис вздрогнула. – Их бы не изгнали, если бы они не вели себя плохо.

– Как ты можешь так говорить? Это молодые парнишки, которым некуда было идти.

Глинис бросила на нее обиженный взгляд.

– Ты же знаешь, я не бессердечная. Я рада, что ты нашла для них дом. Но тебя не изгнали, как их. Твой дом здесь.

– И что мне с этим делать? – пробормотала Бринли, развалившись в кресле, обитом розовыми розами. – Тебе двадцать три года, Глин. Разве ты не хочешь делать что-то большее, чем играть роль хозяйки каждый месяц во время Охоты?

Она выглядела возмущенной.

– Я много чего делаю. Я могу путешествовать...

– С сопровождением.

Она отмахнулась.

– С ними я чувствую себя в большей безопасности. И я езжу по магазинам...

– С папиными деньгами.

Глинис фыркнула.

– Ну, я надеюсь когда-нибудь выйти замуж, но папа настаивает, чтобы сначала вышла замуж ты.