Восход Луны

- Нет. Она чрезвычайно острая, намного острее кетчупа в твоем холодильнике. После первой и последней пробы я несколько дней ходила с опухшим языком и не могла ни есть, ни говорить. Было больно, обидно и досадно.

- А тут просто фруктовые конфеты. - Лайри подал несколько штук, я взяла их с ладони губами.

- Эти вкусные, спасибо.

Игра заканчивалась: участники добыли нужные семь ключей, и теперь подвергали свои жизни опасностям, ища какие-то «подсказки».

- Мы-м-м… - Промычал Лайри. Оглянувшись, я увидела, как он напряженно шарит языком за щекой. На мой вопрошающий взгляд Гепард негромко рыкнул, и, поискав еще, сплюнул на ладонь маленькую грязно-желтую косточку с неровными краями.

- Ты сломал зуб. - Сказала я.

- Похоже, об конфету сломал. Совсем зубы дрянные становятся. И… - Он пошарил языком снова. - Самое странное, что я ничего не чувствую. Ни боли, ни новых дырок, так что, даже не знаю, откуда этот кусок выпал.

- Ложись. - Шагнув на пол, я включила свет и уперлась передней ногой в грудь человека, вынуждая откинуться на спинку дивана. - И открой рот.

Лайри взглянул на меня так, что подумала - заупрямится. Не стану ж я его силой ломать. Но нет, он молча лег. Ткнувшись носом в его нижнюю челюсть, подвинула голову чуть левее, чтоб свет лампы лучше освещал полость рта.

- Один из дальних коренных справа развалился. - Сочувственно вздохнула. - Жаль, что я без магии. Могла бы полечить тебя.

- Ну, счас не болит и то ладно. - Лайри махнул рукой. - И еще, Луна, никогда не говори мне слово «жаль» и ему подобные.

- Почему ты столь пренебрежительно к себе относишься? - Удивленно возмутилась я, пропустив мимо ушей реплику про «жаль». - Я бы сказала, что тебе надо обратиться к хорошему лекарю.

Сев, человек уперся лбом в мой лоб, словно собираясь забодать:

- Я ненавижу ходить по клиникам и лечиться. А лечить зубы - это вдвойне неприятно. Пока вконец не припрет, шагу не сделаю.

- Твой выбор…

Печально вздохнув, я легла на диван. Досматривать игру не хотелось - в душе я переживала за любимого.

- Ты расстроилась? - Лайри пересел на пол и погладил мою щеку.

- Да, меня огорчает такое твое отношение к телу. За ним надо ухаживать, а не смотреть, пока оно медленно разрушается на глазах.

- Ты права, я не ценю это тело. Потому что оно - тело человека. А я - гепард. И мне в не своем теле очень неудобно. - Грустно объяснил Лайри. - Так же как тебе неудобно быть земной пони.

- Я разве земнопони?

- Ты рассказывала о впечатлениях от бескрыломагийной жизни, когда только поселилась у меня. Так что и мое положение тебе должно быть понятно.

- Наверное. - Пожала плечом, не особо желая спорить на спорную тему.

После пересоленного картофеля хотелось пить, и я пошла на кухню, оставив Лайри смотреть финал. Из говорящей коробки на столе звучал какой-то напев. Продолжая копаться в холодильнике, я крутанула колесо громкости телекинезом.

…емля в иллюминаторе видна…

Как сын грустит о матери, как сын грустит о матери,

Грустим мы о Земле - она одна.

А звезды тем не менее, а звезды тем не менее,

Чуть ближе, но все также холодны.

И, как в часы затмения, и, как в часы затмения

Ждем света и земные видим сны.

Стянув носки с передних ног, я свинтила крышку с банки молока и уселась около стола, вслушиваясь в звуки чужой культуры.

И снится нам не рокот космодрома,

Не эта ледяная синева.

А снится нам трава, трава у дома,

Зеленая, зеленая трава.

Да, свежая трава это хорошо… Держа банку в копытах, отпиваю, наслаждаясь прохладой и вкусом.

А мы летим орбитами, путями неизбитыми,

Прошит метеоритами простор.

Оправдан риск и мужество, космическая музыка

Вплывает в деловой наш разговор.

«Летим»? Сглотнув, задумалась над смыслом.

В какой-то дымке матовой Земля в иллюминаторе,

Вечерняя и ранняя заря.

А сын грустит о матери, а сын грустит о матери.

Ждет сына мать, а сыновей - Земля.

К певцу присоединился знакомый голос, звучал он от двери:

А снится нам трава, трава у дома,

Зеленая, зеленая трава.

Я улыбнулась Лайри.

- Мечтаешь о траве? - Он поставил на стол пустую тарелку и выключил песню.

- Да.

- Не оставляй холодильник надолго открытым, а то из него холод выветрится.

Вернув полупустую банку на полку, я закрыла дверь и в кухне стало темно. Также не было света и в гостиной.

- Ты уже идешь спать? - Спросила я. Лайри всегда все выключал перед сном.

- Нет. Я люблю жить у себя в темноте.

Откинув занавеску, человек сел на стол. Я встала рядом, мы молча смотрим в окно, на заснеженный двор и светлые огни дома напротив. Лайри ласково обнимает мои плечи одной рукой, другая рука скользит по шее. Мутно-желтый диск луны едва различим на затянутом тучами небе.

- Луна… Я слушала эту песню, она весьма грустная. У вас тоже ссылают людей на луну?

- Это как Селестия тебя сослала? Нет, не ссылают. Люди сами лезут в космос, на Луну, на Марс и еще Бог знает куда и зачем. Вместо того, чтоб привести в порядок свою планету, люди хотят засрать соседние.

- Лезут на луну? - Задумчиво глянула в небо.

- А давай я на тебя залезу? Всю жизнь мечтал покататься на Луне-е-е. - Лайри тяжело положил ладонь на круп, словно проверяя мою устойчивость.

- Я тебе «залезу», о, да. - С ноткой угрозы проворковала я, хлопнув крылом по лицу человека. - Я же рухну под тобой.

- Твои перья прекрасно пахнут. - Лайри игриво зарылся носом в пух крыла, рукой почесывая основание хвоста.

Вот же ж наглец, заставляет меня смущаться… Комплимент, да еще столь интимный. Сказать крылатому пони о приятном запахе его оперения - все равно что опрокинуть на спину. И еще та-а-акой нежный хвостопочес… Вдоль спины и шеи прокатилась волна приятной дрожи. Перебрав в разгоряченном уме с десяток пегасьих и грифонских обычаев, увы, не пришла к однозначному выводу.

- Чего ты хочешь? - Ласково спросила, решив сдаться на милость любимого, и медленно сложила крыло. - Только, молю, не говори, что хочешь оседлать меня.

В последних словах, против моей воли, явственно звучал страх. И сердце забилось быстрее.

- Луна, я просто играю с тобой, ласкаю тебя. А ты снова нервничаешь. - Лайри погладил ухо.

- Просто играешь? То есть, это все не всерьез?

- Что именно? Я не собираюсь тебя «седлать», и ты прекрасно это знаешь. Ты вообще способна получать удовольствие от ласк, не загоняясь постоянно в дебри прошлых страхов?

Поняв, что сглупила, я закрыла глаза и с шумным вздохом ткнулась мордой в грудь Лайри.

- Я слишком грубо пошутил насчет того, чтобы залезть на тебя? - Спросил он.

- Пожалуй, да. - Легонько боднула друга. Он не произнес ни слова, но прижал к груди и долго, нежно ласкал. Я благосклонно приняла его молчаливые извинения.

***

[ Лайри ]

- Спокойной ночи, любимая.

Тепло укрыв Луну, поцеловал ее в нос и удалился на свою лежку.

Устало закрыв глаза, пони повозилась, стараясь удобнее подмять покрывало. Ей неприятно было думать о скором возвращении в кошмары, но, увы, она не видела иного способа разрешить ситуацию. Все, что оставалось Луне - стремиться быть сильнее своих страхов.

Почти заснувшая, Луна увидела сквозь прикрытые веки яркую красную точку, мерцающую перед носом на диванной подушке. Решив, что это ей уже снится, пони моргнула раз-другой. Точка не исчезла. Затаив дыхание, Луна выпростала из-под покрывала переднюю ногу и попыталась тронуть копытом странное явление. Дрогнув, точка сместилась, уходя от копыта. Окончательно проснувшись, Луна привстала, слушая тревожный набат в груди. Ее чувства моментально обострились. Что делать - попытаться понять самой эту аномалию или позвать Лайри? Но ведь он уже спит.

Тем временем точка медленно переползла на стену. Вслед за ней, вставая все выше на задних ногах, на стену поползла и Луна. Когда стало ясно, что дотянуться копытом она не сумеет, аликорн развернула крыло и попыталась тронуть точку концом пера. Будто согласная познакомиться, аномалия двинулась навстречу. Не зная, на что способен огонек, Луна опасливо отдернула крыло: вдруг загорятся перья? Как бы поняв ее сомнения, загадочная точка обошла Луну стороной и принялась неторопливо вырисовывать круги, зигзаги, замысловатые узоры на ковре.