Восход Луны

Чувствуя, как ужас берет меня за глотку, я из последних сил рванулась, пытаясь вытянуть свое неслушающееся тело. Кровь вскипела в жилах, в голове помутилось, и даже боль отступила на второй план - был только страх, словно плетью хлещущий меня, заставляя бороться со смертельной цепкой хваткой ледяной ловушки.

Круг сужается… искры вспыхивают все быстрее и злее…

НУ ДАВАЙ ЖЕ!

Хруст - и лед дрогнул. Еще один рывок - и мне удалось оторвать свой отмороженный бок. Не удержавшись, по инерции рухнула в другой сугроб. Но это не могло остановить... Дрожащие онемевшие ноги разъезжались, плохо повинуясь мне. Спотыкаясь, вкладывая все свои силы, больше не чувствуя боли, гонимая животным ужасом, я ползла, вскакивала и снова падала, рвалась вперед, одержимая лишь одной страстной жаждой оказаться отсюда как можно дальше. Увидев дыру в почти сплошном кольце обступавших меня столбов, что есть мочи поспешила туда, насколько позволяло мое состояние...

Сильный удар в затылок припечатал морду к замерзшей земле. Вскочив, не оборачиваясь, двинулась дальше, пока снова что-то со всей силы не врезалось мне в спину. Где-то наверху раздался резкий пронзительный галдеж, засверкали вспышки, и с небес обрушился дождь из многочисленных мертвых пернатых. Задыхаясь, я кинулась что было сил прочь, ногами мешая снег с перьями, увязая в этой каше, а птицы все продолжали падать, награждая меня увесистыми шлепками своих теплых мягких тел. Треск стоял невыносимый, закладывал уши, перерастая в страшный гром, смешанный с предсмертными воплями. Скорченная в агонии дымящаяся птица упала мне на лоб - вскрикнув от страха, шарахнулась и, споткнувшись, кувырком покатилась в сугроб. В следующее мгновение я оказалась на спине с невольно раскинутыми в разные стороны конечностями. Надо мной творился хаос, состоящий из вихрей ослепительных вспышек и черных размытых мечущихся клякс… В отчаянии зажмуриваюсь и закрываю глаза копытами, но перед мысленным взором все также продолжает кружиться нестерпимо яркий хоровод убийственных огней…

Внезапно ощущаю чье-то прикосновение. Холодное, как лед, оно словно обжигает шкуру. Какие еще ужасы таит мое подсознание?!. Что это?.. Руки? Лапы? В тот же момент грудь резко сдавливает в крепком удушающем захвате. Меня пронзает острая боль - поломанное крыло сильно дергают, будто хотят вырвать из спины. В ужасе сопротивляюсь, но тщетно - лишь перекатываюсь на бок. Слезящиеся глаза ослепли, не давая возможности увидеть того, кто держит меня. Цепкие ледяные пальцы вцепились в голову, сжимая ее так сильно, словно стремясь раздавить мой череп. Я брыкаюсь, из всех сил противясь, но мои ноги по очереди хватают, обездвиживая и не позволяя продолжать борьбу. Руки тянут меня за собой, и я все глубже проваливаюсь в снег. Окружающий мир тускнеет, становится зыбким, как мираж, а холод, вьюга, крики птиц медленно отдаляются…

…как вдруг я слышу странное шипение:

- Тш-тш-шшш…

Совсем близко, над самым ухом. Выворачиваю голову в напрасной попытке преодолеть натиск, широко раскрытыми, но невидящими глазами силясь узреть хоть что-нибудь. Сердце готово выпрыгнуть из груди.

- КТО ТЫ?!

Мне кажется, что я ору. Но с губ моих слетает едва слышный стон, и, дернувшись в последний раз, я затихаю, обессилевшая.

***

[ Лайри ]

Затуманенное сознание еще ощущало тепло тела Селестии. Мы с аликорном так и пролежали всю ночь в объятиях друг друга. Счастливо улыбнувшись, я потянулся и перелег на спину. Не думаю, чтобы существо, чей возраст измеряется десятками столетий, открыло что-либо новое для себя в общении со мной. Но я подарил ей то, в чем она нуждалась в этот момент.

Звучно зевнув, сел. Будильник укоризненно моргал «двоеточием» - на выходных я всегда лишал права голоса этот нехитрый аппарат. Решая, чем заняться сегодня, подошел к окну. Город покрылся прекрасным снежным ковром, но, девяти утра нет, а пешеходы успели вплести ниточки своих следов в ткань зимней гармонии.

Тихо открыв дверь, глянул на Луну. Она спала, замершая в раскоряченной позе, задрав одну заднюю ногу на спинку дивана, свесив голову до пола, и будто стремясь поймать равновесие неловко распахнутыми крыльями. Смятое одеяло валялось на полу.

«Как она еще не вывихнула крылья, лежа на них всем телом?»

Подойдя к аликорну и осторожно обняв, приподнял ее, укладывая удобнее на бок. Ласково массируя сопротивляющееся помятое крыло, вытащил его из-под Луны, уложил голову и ноги. Спросонок недовольно ворча, пони вяло отбрыкивалась.

- Тш-тш-тш… - Шепнул на ухо Луне, поглаживая ее шею. Похоже, ей жарко было спать: мокрая и противно липкая шерсть источала терпкий запах, как вчера после игры с кольцами. Значит, снова надо будет купать мою любимую лошадь. Хорошо, что покрывало на диване я давно заменил другим, легко стираемым.

Пони неожиданно попыталась встать. Толком не проснувшаяся, она, подняв голову, взглянула на меня. Глаза аликорна, затянутые полупрозрачной пленкой третьего века, словно туманной дымкой, выглядели странно, даже слегка пугающе. Проворчав что-то неразборчивое, Луна немного повозилась и затихла.

Свершив привычные утренние дела, забрал из коридора куртку, свитер, все той же кошачьей походкой прошел мимо принцессы в спальню, кинул одежду на кровать и вытащил из тумбочки под телевизором несколько дисков «Сони» с надоевшими играми. Одевшись, я покинул квартиру.

Зима отбушевала ночью, утро выдалось тихим и ясным, двор искрился белоснежной идиллией. В чистом, по-зимнему свежем воздухе витал чуть заметный след автомобильного выхлопа. Надев темные очки, я направился к автобусной остановке.

На оживленной улице зловоние цивилизации чувствовалась много сильнее, но это не мешало мне наслаждаться прогулкой и читать эмоции на лицах спешащих людей. Я чувствовал себя хищником, наблюдающим за стадом двуногих. Они проходили мимо - спокойные, сосредоточенные, хмурые, озабоченные, целеустремленные, надменные, равнодушные, изредка любопытные и жизнерадостные. У всех свои мысли и чувства, разная жизнь и особенное к ней отношение. На это всегда увлекательно смотреть со стороны, не будучи в общем движении.

Первые два автобуса я пропустил, не желая участвовать в излюбленном народном спорте, называемом «давка». Впрочем, я вообще не люблю какой-либо спорт, тем более массовый. Следующий автобус оказался вместительной «гармошкой», где всегда хватало места всем. Сидя у окна, я в полудреме смотрел на знакомые улицы. Эх, опять ремонтники клад ищут, полдвора разрыли, и всенепременно надо копать зимой, хм-пф-ф.

Вот и остановка около рынка, люди подбирали сумки, корзины, медленно просачивались через узкую переднюю дверь. Оплатив проезд, вышел и я.

Прилегающая к рынку улица славилась оживлением по выходным - частники с рук продавали вышитую одежду, цветы и «друзей человека». Вдоль дороги много картонных коробок, клеток с ютящимися птицами, хомяками, щенками, котятами разношерстных «дворянских» пород.

Прислонясь к крайнему ларьку у входа, стоит на костыле одноногий попрошайка в камуфляже. Я вгляделся в сутулую фигуру, отекшее лицо, потухший и безразличный ко всему взор. Нет, для Чеченской он слишком юн и слаб, да и ноги, поди, обе на месте - одну запихал в штанину согнутой. Хотел дать начинающему актеру пару дельных советов, как придать себе более битый жизнью вид и соответственно повысить доходность часового стояния. Но решил, что не мое это дело, пусть бедный студент сам учится искусству вызывать жалость, а не тупо стоять столбом.

Кажущиеся бесконечно длинными ряды одинаковых железных ларьков, составленных вплотную один к другому. Продукты, зажигалки, сигареты, зубные щетки, пасты, мочалки, полотенца, брелоки, сувениры, лазерные указки, книги, журналы, адаптеры, пульты, часы, калькуляторы, наушники, фонари, батареи, лампы, пустые аудио- и видеокассеты, мелкая электроника, ножи, открывалки - всего понемногу, что может понадобиться в жизни.

В ларьке с играми двое мальчишек обсуждали картриджи «Денди». Продавец, зная мои запросы, вытянул из-под прилавка ящик с дисками, и на добрых десять минут я погрузился в медитацию, изучая названия и описания игр. В этот раз геймеры притащили к обмену кучу новых дисков, выбор был удивительно богат. Я взял «XenoGears», «Tenka», «Descent Maximum», «Spyro», и наконец, «Mortal Kombat», каким-то чудом перекочевавший с «Сеги».